Защищая своих сыновей от уличных хулиганов, бывшая учительница едва не застрелила из охотничьего ружья случайного прохожего
«Все, мое терпение лопнуло!» -- сказала 45-летняя киевлянка Алла Константиновна, когда 16-летний сын Виктор в очередной раз пришел домой с синяком под глазом. Женщина достала из-под кровати обрез охотничьего ружья, сделанный неизвестно для каких целей покойным отцом лет пятнадцать назад, положила его в пакет и подозвала овчарку Спока. «Мама, зачем тебе это? Куда ты идешь?» -- забеспокоился сын. «Что же теперь тебе с братом вообще на улицу не выходить? Если они не понимают слов, попробуем объяснить по-другому». Но увидев испуганное лицо Вити, мама успокоила его: «Не бойся, я никого не собираюсь убивать. Я их просто попугаю. Пусть поймут, что нельзя безнаказанно издеваться над моими сыновьями».
Алла Константиновна решительно подошла к группе подростков, которые курили возле мусорных контейнеров за продовольственным магазином. Витю и 14-летнего Сережу неоднократно избивали именно здесь.
«О, мамаша пришла!» -- сказал кто-то из подростков, чем вызвал дружный смех у своих приятелей. «И шавку с собой привела», -- добавил другой, указывая на овчарку.
-- Я, вдруг поняла, что не знаю, как поступить в такой ситуации, -- рассказывает Алла Константиновна. -- Я пятнадцать лет проработала в школе учительницей литературы в старших классах. Передо мной -- фактически мои ученики: им всем где-то по шестнадцать лет. Пятеро здоровых лбов насмехались надо мной, а я не знала, что делать. Весь воинственный пыл прошел. Я совсем забыла зачем сюда пришла и что у меня в пакете лежит папин обрез. Честно признаюсь: в какой-то момент хотела сделать вид, что просто шла мимо. Но Спок почувствовав, что хозяйку обижают, зарычал. Отступать было поздно, и потом я подумала, что если сейчас повернусь и уйду, то они и дальше будут издеваться над моими детьми.
«Убери собаку, а то она нас всех перекусает», -- с урозой в голосе сказал кто-то из подростков. Ситуация начала накаляться. «Во-первых, не «убери», а «уберите». Я на много лет старше вас, -- ответила Алла Константиновна. -- А во-вторых, у нас сейчас с вами будет разговор.
-- Я спросила, до каких пор они будут избивать моих детей, а они в ответ сказали что-то обидное и снова начали смеяться, -- рассказывает бывшая учительница. -- Стало ясно, что разговора у нас не получится, и я достала обрез.
При виде оружия подростки затихли. Им уже было не до смеха. «Я еще раз спрашиваю, до каких пор вы будете избивать моих детей?», -- повторила вопрос Алла Константиновна, но один из ребят стал успокаивать своих товарищей: «Да что вы ее боитесь? Не будет она стрелять из этого ржавого обреза».
-- Один из хулиганов направился в мою сторону, и Спок заволновался еще больше, -- вспоминает Алла Константиновна. -- Вообще-то он очень спокойный, поэтому мы его так и назвали. Но если видит, что кому-то из тех, кого он любит, угрожает опасность, он, как любая собака, встанет на защиту.
Алла Константиновна не заметила, как к контейнерам подошел мужчина с мусорным ведром.
-- Все произошло неожиданно, -- рассказывает женщина. -- Когда подросток подошел ко мне достаточно близко, Спок, которого я держала на поводке, рванулся вперед с такой силой, что я не устояла, и в этот же момент раздался выстрел. Мне поначалу показалось, что это выстрелили в меня. Потом наступила тишина, и я увидела, что рядом лежит незнакомый мужчина и не подает признаков жизни.
«Все, я убила его. Вызывайте милицию», -- упавшим голосом произнесла Алла Константиновна и, положив обрез на асфальт, села рядом.
Но вызывать милицию или «скорую» было уже некому -- подростки разбежались. Осталась лишь Алла Константиновна со Споком и незнакомый мужчина, который неподвижно лежал на земле.
Позже, во время одного из допросов, Алла Константиновна признается, что первые две минуты после выстрела были самыми страшными в ее жизни. Мысль о том, что она убила ни в чем не повинного человека, просто не укладывалась в голове. Но потом мужчина пошевелился и застонал. К счастью, он остался жив, пуля задела легкое.
-- В том, что против меня было возбуждено уголовное дело, я сама виновата, -- говорит Алла Константиновна. -- Я не должна была так поступать. Даже если от выстрела пострадал бы кто-то из тех хулиганов, это не меняло сути. Я нарушила закон. Петр Романович, в которого я случайно попала из отцовского обреза, едва придя в себя, написал заявление в милицию. Это его право. Я сначала хотела поговорить с ним, рассказать, почему так получилось, но он ничего не хотел слушать. «Посажу тебя! -- кричал. -- Никому не позволено по Киеву с обрезом ходить». И я смирилась с тем, что должна понести заслуженное наказание.
А вся эта история началась где-то за полгода до рокового выстрела.
-- Как я уже говорила, я пятнадцать лет проработала в школе учительницей литературы в старших классах, -- рассказывает Алла Константиновна. -- Свою работу очень любила. Но вы же знаете, насколько сложно прожить на зарплату учителя. Муж оставил меня с двумя сыновьями. Я их воспитывала так, как считала нужным. Но, видимо, что-то упустила. Витя почти наизусть знает «Мастера и Маргариту» Булгакова, младший, Сережа, сочиняет стихи. А вот постоять за себя я их не научила. Да и, честно говоря, в ситуации, когда нужно с помощью кулаков защищать себя, мои мальчики до поры-до времени не попадали.
Время шло, мальчики росли, и их матери все труднее было сводить концы с концами. И она приняла решение -- уйти из школы.
-- Хоть все вокруг и говорят о безработице, но работу, пусть и не самую лучшую, найти можно, -- продолжает Алла Константиновна. -- Я пошла на базар торговать джинсами у вьетнамцев. Платили, как для бывшей учительницы, неплохо -- по 18 гривен в день, независимо от выторга. А если удавалось продать побольше, то могли и премию дать. Так и работала на рынке около года. Только, наверное, в душе я все же осталась учительницей. Из-за этого все и началось.
Однажды, возвращаясь с работы домой, Алла Константиновна, не удержавшись, сделала замечание подросткам, которые громко ругались матом. На следующий день повторилось то же самое. А на третий ее 14-летний Сережка пришел с домой с синяком под глазом.
-- Я спрашиваю его, что случилось, а он заперся в ванной комнате, -- вспоминает Алла Константиновна. -- Только вечером рассказал, что произошло.
Сережу подстерегли, когда он возвращался из школы. «Это твоя мама такая умная, что запрещает матом ругаться? Кто она вообще такая? Воспитатель из детского садика?» «Моя мама -- учительница», -- объяснил Сережа. «Какая же она у тебя учительница? Она на базаре джинсами торгует». Мальчик попытался еще что-то сказать -- и тут же получил удар кулаком в лицо. «Торговка твоя мама, а не учительница. Так ей и передай. Пусть она на базаре своих подружек учит».
Неделю спустя Сережа пришел с новым синяком. На этот раз его подстерегли прямо в школе, перед последним уроком. Вызвали во время перемены из класса и завели в туалет. Побили просто так, без причины. На последний урок Сергей не пошел.
На следующий день за младшего брата пошел заступаться Витя. Только это больше напоминало ситуацию, когда не умеющий плавать пытается спасти утопающего.
-- Наверное, мне надо было вмешаться с самого начала, -- говорит Алла Константиновна. -- Я просто упустила время. О том, что Витя собирается защитить Сережу, не знали ни я, ни младший сын. Только, честно говоря, из Вити защитник никакой. Он пошел просто поговорить с ребятами, а в итоге вернулся с синяками.
Витя долго не мог отойти после такого унижения и в тот же вечер, пока его мама еще не вернулась с базара, взял с собой Спока и вернулся к излюбленному месту хулиганов -- за здание продовольственного магазина. Там он отпустил овчарку и сказал «фас». Результатом стали порванные брюки одного из обидчиков. А через некоторое время, когда Витя вышел на прогулку уже без собаки, его подстерегли, снова побили и сообщили, что он теперь должен купить новые джинсы их товарищу. «Достанешь их где хочешь. Хоть у мамки укради. Если через неделю джинсов не будет -- включаем счетчик».
Выполнять такое нелепое, по его мнению, требование, Витя не собирался, но Сережке обо всем рассказал. Теперь уже младший решил выручать брата. Чтобы у того не было неприятностей, Сережка тайком от матери вытащил из ее кошелька 20 гривен и отнес своим обидчикам. «Это, конечно, хорошо, что ты такой добрый, -- с издевкой сказали мальчишки. -- Но этих денег мало -- неси еще. И вообще, если хочешь, чтобы тебя не трогали, носи с собой деньги постоянно».
Тогда-то Сережка рассказал обо всем матери.
-- Я не стала ругать сына за деньги, -- говорит Алла Константиновна. -- Он ведь хотел сделать, как лучше. Но нужно было что-то предпринимать, и я обратилась к участковому. А он только руками развел: «У меня на участке обстановка нормальная. Я не буду портить себе показатели. А что касается ваших сыновей, пусть они сами во всем разберутся. Не буду же я за синяк ребят в колонию отправлять».
Побои продолжались. Иногда Алла Константиновна замечала пропажу денег, и после этого ее мальчики некоторое время ходили без синяков и ссадин.
-- Эх, был бы у ребят отец, -- вздыхает Алла Константиновна. -- Он бы ни за что не дал их в обиду. А что я могу сделать? Когда в очередной раз Витя пришел избитый, я вспомнила про тот самый злополучный обрез, который уже лет пятнадцать валялся под кроватью. Мой отец был заядлым охотником, только вот для чего ему понадобилось отпиливать ствол, я понятия не имею.
-- Честно говоря, я не была уверена, что из этого обреза можно стрелять, -- говорит Алла Константиновна. -- Думала, попугаю ребят, они и отстанут. Накануне того злополучного дня я подошла к ним и предупредила, что если они не оставят в покое моих сыновей, я приму жесткие меры. Но на следующий день мне действительно пришлось принимать меры.
Недавно состоявшийся суд расставил все по своим местам. Бывшей учительнице предъявили целый букет обвинений, в том числе за хулиганство и незаконное хранение оружия. Суд учел, что в ее действиях не было злого умысла и что она одна воспитывает двоих несовершеннолетних детей -- бывшая учительница получила пять лет условно. После оглашения приговора все стихло. Ее сыновей пока никто не обижает.
P. S. По этическим соображениям все имена и некоторые детали в публикации изменены.