По предварительному заключению различных правоохранительных служб, подросток расстался с жизнью без чьей-либо помощи. Его родители ведут собственное расследование и полагают, что их сына сначала убили, а затем сбросили с крыши многоэтажки
В крымский корпункт «ФАКТОВ» пришло письмо, полное отчаяния. Под четырьмя страницами убористого текста с жутковатым заголовком «Мы растим детей не для того, чтобы их хоронить» подписались около трехсот жителей Севастополя.
«Мы, жители города Севастополя, ученики школы N 22 и школы N 8 Министерства обороны Российской Федерации и их родители, обращаемся к вам потому, что нам нужна помощь и поддержка властей в наведении порядка в нашем городе, освобождении его улиц от страха и криминального беспредела… За неполных полтора месяца погибли три подростка, проживавшие по проспекту Генерала Острякова. 17-летний юноша зарезан в собственной постели; погиб Женя Херсонец -- ученик школы N 8 МО РФ, якобы покончивший с собой, выбросившись с крыши недостроенного дома (все знавшие Женю -- в суицид не верят). И, наконец, 14 марта -- Сережа Билык, ученик 11 класса школы N 22, был найден мертвым около 12-этажного дома… »
А далее идут родительские расследования гибели Сергея Билыка и полное отрицание его добровольного ухода из жизни. Что это -- эмоциональный всплеск, вызванный роковым стечением обстоятельств, или попытка нагнетания непростой ситуации, сложившейся в этом приморском городе с «двойным гражданством»?
Корреспондент «ФАКТОВ» выехал на место трагических событий и попытался беспристрастно разобраться в «севастопольском суициде» -- как его окрестили местные журналисты.
-- Мы никогда не поверим, что Сережа Билык добровольно ушел из жизни, -- говорит одна из авторов письма Татьяна Луценко. -- Такой жизнерадостный мальчик! Младшему брату Женьке Сережа был как бы старшей сестрой. Поесть приготовит, на улице за него горой стоял, дома, когда родители были на работе, лучше всякой женщины управлялся. А теперь все родители на наших «Лужниках» (этот микрорайон Севастополя построен благодаря мэру Москвы Юрию Лужкову. -- Авт. ) установили своим детям «комендантский час»: после 20 вечера -- ни шагу на улицу.
-- Мой старший сын уже в военной академии учится, -- добавляет Ирина Герман, -- и то не отпускаю его вечером на улицу -- страшно.
Пожалуй, самым трудным и деликатным делом было разговорить убитых горем родителей Сережи -- Веру Николаевну и Владимира Владимировича. По православной традиции, на сороковый день после трагической гибели сына, они поминали сына. Заказали в церкви панихиду и поехали на кладбище. Кроме родных и близких, к могиле Сережи пришли его одноклассники, друзья. Во всех пяти одиннадцатых классах 22-й школы в этот день отменили занятия. Ребята с охапками цветов не стеснялись своих слез, а мать пришлось трижды отливать водой -- несчастная женщина падала в обморок. Лишь в квартире Билыков родители Сережи рассказали мне свою версию гибели сына.
Вера Николаевна: -- Сережа готовился поступать в Санкт-Петербургский военно-морской институт имени Фрунзе, готовящий офицеров-подводников. Накануне гибели, 13 марта, он проходил медкомиссию, и в карточке сына стоит заключение психиатра: «здоров». Это отметает всякие слухи о ненормальной психике нашего мальчика, якобы решившегося на самоубийство. Потом он ушел на подготовительные курсы. Вечером мы сидели и разгадывали кроссворды. Всей семьей поужинали. Я спросила: «Чья очередь мыть посуду?». Сережа ответил: «Мама, потом. Выгуляю Джесику и в восемь часов помогу тебе. Я уроки уже сделал», -- и ушел с младшим братом Женей играть в компьютерный зал в соседнем доме. Женя пришел к девяти вечера. Сережа сказал ему, что еще полчасика поиграет и придет.
Владимир Владимирович: -- Примерно в 22 часа я спросил: «А где это старший?» Он у нас к этому времени обычно приходит. Вера взяла телефон и начала звонить по всем знакомым, а затем и в больницы. Собственно, мы сами его и нашли, через «скорую». Тело Сережи обнаружили в 23. 30 у двенадцатиэтажного дома. Когда мы туда подъехали, дежурившие неподалеку милиционеры удивились: «А вы кто такие и как узнали?». И вот с этого момента начинаются загадки. У Сережи в куртке был проездной билет с его фамилией, адресом и домашним телефоном. Но нам о случившейся беде не сообщили. Присутствовавший там следователь сказал: «Его убили не здесь».
Вера Николаевна: -- Там еще была женщина из прокуратуры, она тоже сказала: «Его не здесь убили, его сюда привезли». Затем мы пошли в опорный пункт милиции, чтобы сообщить родственникам о гибели Сережи. Приходим обратно, прокурор отводит Володю в сторону и говорит: «Ну, что, папаша, -- это обыкновенный суицид».
Владимир Владимирович: -- Вот так через 15 минут переиграли ситуацию. Потом Сережу увезли, милиция тоже села в машины. Я стал возмущаться: «А мы, что больше не нужны?!». Ответ: «Все. Все -- по домам!».
Вера Николаевна: -- Похоронили мы сына, а к нам никто и не пришел ни из милиции, ни из прокуратуры. На шестой день пошли сами к следователю и говорим: «Вы хотя бы с соседями поговорили, ведь наш Сережа не был каким-то алкоголиком или наркоманом!» Ответ нас сразил: «А вы сами напишите справку, и соседи пусть подпишутся». Как в такой ситуации нам доказать, что наш сын не самоубийца! Мы повторно звоним следователю и слышим ответ: «Не мешайте работать!» Побывали мы на приеме у прокурора города, и лишь после этого началось повторное дознание. Но и через 40 дней после гибели нашего мальчика уголовное дело не возбуждено.
То, что мы пережили, не пожелаешь и врагам. После похорон какие-то нелюди с адской методичностью изо дня в день звонили нам в двенадцать и в три часа ночи и… молчали. Так продолжалось, пока Сережины друзья не принесли нам телефонный аппарат с определителем номера.
Владимир Владимирович: -- Мы консультировались у травматологов, у других специалистов, и все сходятся на одном: судя по характеру травм, причиной гибели сына могло быть ДТП, после которого его отвезли и подбросили под этот дом. На его курточке -- ни одного пятна крови. А ведь под ним должна была образоваться лужа крови, если бы он упал с крыши. А там на асфальте пятно диаметром чуть больше 10 сантиметров.
Вера Николаевна: -- За два дня до трагедии мне приснился жуткий сон: на боку лежит мальчик в луже крови. Потом вой сирены. Смотрю -- трупа нет. Спрашиваю прохожих: «А где же мальчик?». Люди мне отвечают: «Мы его спрятали, чтобы милиция не нашла». Как сейчас вижу: женская рука затирает лужу крови. Я видела отчетливо две круглые раны на виске у мальчика. Проснулась в ужасе, долго лежала без сна. А когда опять заснула, приснилось огромное луковое поле. Утром заглянула в сонник: лук -- это большое горе. С пятницы на субботу -- опять тот же сон, и я узнала спортивный костюм и кроссовки Сережи… А две круглые раны на виске сына увидела потом наяву, той памятной ночью.
Наша Джесика плакала целую неделю. Я впервые увидела, как плачут собаки. Только внизу в подъезде хлопнет дверь -- она уже у двери. А когда привезли из морга одежду Сережи, Джесика все поняла, забилась в уголок на диване и проплакала весь день. Животное понимает горе, а люди -- нет! Вчера по одному из киевских телеканалов показали сюжет. Мол, севастопольский школьник выпил четыре литра пива, забрался на крышу дома и бросился вниз. Сейчас мы ищем этих журналистов через прокуратуру. Это нас добило окончательно. Кому нужна такая сенсация на людской беде! Вы первый журналист, который выслушал нас и попытался понять наше горе.
Из письма родителей: «Среди детей-подростков ходят усиленные слухи о том, что в городе существует некая неформальная, почти военизированная организация, объединяющая детей с 13 лет, а руководят ею взрослые дяди возрастом 25--30 лет. В этих профашистских группировках существует некий «моральный кодекс» поощрений и наказаний, своя униформа (черные футболки с черепами), устав. Эти группировки подмяли под себя многие районы города, теперь их задача -- подчинить себе «верхние Остряки» (верхнюю часть проспекта Генерала Острякова. -- Авт. ) Сережа Билык, к мнению которого прислушивались очень многие подростки, мог в какой-то мере представлять для них интерес. Но этот мальчик не мог пойти на преступление или компромисс с подобными людьми».
На кладбище у могилы Сережи одиннадцатиклассники окружили меня плотным кольцом и спрашивали: «Ну скажите, почему нас причисляют к фашиствующим молодчикам, выдумывают всякие небылицы о черных футболках и черепах? В своем микрорайоне мы порядок держим твердо, даже наркоманов не допускаем. Теперь вот светлую память Сережи смешивают с грязью».
Вместе с дедушкой Сережи Владимиром Степановичем Билыком и дядей погибшего подростка Степаном мы побывали у той самой злополучной двенадцатиэтажки. Постояли у крошечного, побуревшего со временем пятнышка крови на асфальте. Под стеной дома -- живые цветы, которые каждый день приносят девушки из Сережиного класса.
-- Я не специалист по баллистике, всю жизнь баранку машины крутил, -- говорит с возмущением Владимир Степанович. -- Но как можно с 40-метровой высоты улететь от дома на 13 метров?! Тем более, на крыше метровый парапет, разогнаться никак нельзя. А они твердят -- суицид, суицид. Убили внука -- вот и весь мой сказ! Вы здравомыслящий человек и должны понять несуразность милицейских выводов. В этом доме N148 дверь на крышу была закрыта на замок. Нас, родственников, уверяют, что Сережа залез на крышу соседнего дома N146 и оттуда перепрыгнул на соседний, 148-й. Спрашивается: зачем человеку, решившемуся на самоубийство, в одиннадцать часов ночи выбирать крышу дома, чтобы броситься вниз? Тем более, разница в высоте между домами -- полтора метра, а прыгать надо в темноте. Но кому это докажешь?! А вы уж сфотографируйте, где дом, а где нашли убитого Сережку.
На первом этаже дома N148 живет, так сказать, косвенный свидетель этой трагедии -- пенсионер Виталий Тимофеевич Стратийчук.
-- Это было около 21 часа, -- рассказывает Виталий Тимофеевич. -- Я смотрел по телевизору украинские новости, потом фильмы. Телевизор громко не включаю, поэтому в 22. 50 услышал приглушенные разговоры под окном. Выглянул -- милиция фотографирует лужу крови, а мальчика уже оттащили под мой балкон. Уже потом, встречаясь с сотрудниками милиции, следователем и прокурором, я им всем сказал однозначно: на это место мальчик не мог упасть с крыши. Я бывший инженер, занимался сложными расчетами, а здесь все элементарно ясно. Даже если бы два человека его раскачали на крыше, на такое расстояние не могли бы отбросить. Провел несложные расчеты: время падения -- три секунды, если умножить на ускорение свободного падения тел, получается, что мальчик весом в 63 килограмма ударился бы об асфальт с силой 630 килограммов. Такой удар под своим окном я бы услышал. Даже при работающем телевизоре я различаю по выхлопу, какая машина проехала по двору. Да и разбился бы он в лепешку, а у Сережи только ноги повреждены. В этом и загадка его смерти. Убили-то пацана, видно, в другом месте, а сюда подбросили.
Это незамысловатое журналистское расследование ни в коей мере не ставило цель бросить тень на правоохранительные органы Севастополя, на их компетентность и профессионализм. Поэтому ради объективности и беспристрастности мы приводим мнение и другой стороны.
-- Я не собираюсь вступать в полемику с родителями Сережи Билыка, -- говорит начальник УМВД Украины в городе Севастополе генерал-майор милиции Николай Ильичев. -- Глубоко сочувствую их горю. Но при судебно-токсикологическом исследовании в крови погибшего обнаружен этиловый спирт -- 1. 29 промилле, в моче -- 1. 96 промилле, что обычно соответствует легкой степени опьянения. Согласно судебно-медицинскому исследованию, повреждения образовались у потерпевшего при падении с большой высоты и первичном ударе стопами о грунт с последующим падением на заднюю поверхность туловища. Однако еще не не готов акт судебно-медицинской экспертизы. Вечером перед гибелью, по словам свидетелей, подросток употреблял пиво -- более четырех литров. Кроме того, накануне у Сергея произошел конфликт с девушкой. Каких-либо фактов, свидетельствующих об убийстве Сергея, не установлено. На данный момент проверка еще не закончена, и нет никаких оснований обвинять нас в равнодушии. Милицию можно и нужно критиковать за конкретные упущения в работе, но объективно.
-- Я считаю, что это суицид, -- дополняет коллегу начальник отдела криминальной милиции по делам несовершеннолетних УМВД Украины в городе Севастополе Наталья Стародубцева. -- Если бы на место происшествия выезжали только работники милиции, может быть, кто-то и усомнился бы в их выводах, но там были представители разных служб -- милиции, прокуратуры, судмедэксперты, оперативно-следственная группа. Можно, правда, предположить и несчастный случай…