Сегодня исполняется 5 лет как «мамадушники» стали выходить на «1+1»
Виктор Андриенко -- человек, без которого сегодня не обходится ни одно уважающее себя шоу. Экс-»довгоносик» оказался мастером на все руки. Сочиняет сценарии, сам по ним играет, раздает направо-налево идеи (причем бесплатно), снимает телепрограммы, ведет радиошоу. Самый знаменитый вегетарианец украинского телевидения, Андриенко не употребляет спиртного, не притрагивается к кофе и сигаретам, не ест картошку и экзотические фрукты. Чтобы быть в форме, для него достаточно четырех часов сна в сутки. В душе Андриенко художник. Баталист…
-- Я артист-баталист-художник! Началось-то все с батальных сцен. Пятнадцать лет каскадером попрыгал!.. Во всех известных фильмах, которые выходили в доброе советское время на «Ленфильме», «Мосфильме», «Молдова-фильме», Одесской киностудии. Всего, наверное, фильмах в шестидесяти.
-- А что, для того, чтобы прыгать, надо было учиться в театральном институте?
-- По-другому на съемки не пускали. Брали только «больных на голову» людей. А так как у меня справки из психдиспансера не было, подошел… диплом театрального института, который приравнивается к психдиспансеру. Смешная история… Грубо говоря, все тогда к чему-то стремились. Мода на космонавтов уже прошла, на «синие береты» -- еще не пришла. А фильмы с Бельмондо и Жаном Марэ уже были популярны. Если они могут вытворять Бог знает что, почему мы не можем? Цель была -- не заработать денег, а реализовать себя плюс сняться в кино. По-другому туда попасть было невозможно. Работа в массовке считалась унизительной, а каскадеры приравнивались к рабочим сцены.
-- Соответственно так и зарабатывали?
-- Для студента вполне нормально. Самый дорогой трюк стоил 150 рублей, а самый минимальный -- 20. Для сравнения: моя зарплата в Театре эстрады была 70 рублей. Правда, я не работал на ставке актера. В трудовой книжке было написано… уборщица.
-- ???
-- В штатном расписании не было вакансии актера. Потом меня перевели на должность пожарника -- 75 рублей, и уж только потом -- актера с окладом 90 рублей. Я сказал, что следующая должность должна быть -- директор. Не успел, потому что в 1983 году мы поставили спектакль «Йозеф Швейк» -- по мотивам романа Гашека. Спектакль, который полностью перевернул мою биографию…
-- Скандально известный спектакль, после которого вы впали в немилость у всех театральных начальников?
-- Мы его сделали за месяц. Спектакль стал бомбой! Мы с Валерой Чигляевым работали вдвоем, я играл пять или шесть ролей, а Валера -- Швейка. Так и произошел мой взлет. Я понял, что могу играть разные роли. До сих пор сказываются отрыжки творчества. Тогда за этот спектакль на фестивале самостоятельных работ в Одессе я получил лауреата, Валера -- приз за лучшую мужскую роль, а спектакль -- Гран-при.
Но самое смешное было потом, на коллегии министерства культуры. Там говорили: ну как так можно -- выйти на сцену и произнести слово «триппер»?! На что мы ответили: так, как вы сказали на коллегии министерства. Это идиотизм! Спектакль идет на смехе, а коллегия его принимала в полной тишине. Физиологически, как я говорю.
-- Тем не менее, спектакль на ура приняли в Москве. Неужели не предлагали остаться?
-- Предлагали. Шесть раз. Последний раз -- Саша Цекало. В программу «Доброе утро, страна». Вместо него с Лолитой работать. Мы уже придумали ход, как все должно быть… Но идея, к сожалению, провалилась из-за пункта договора, по которому, дескать, я не могу делать «аналогичную работу». Что за чепуха? То есть и в кино сниматься нельзя?
-- А почему пять раз еще до этого не переехали в Москву?
-- В 1985 году мы с Валерой Чигляевым постоянно бывали в Москве. Нас приглашали в Центральный дом работников искусства на все новогодние концерты, на первоапрельские капустники! К нам тогда подходил Коля Фоменко и просил: ребята, можно с вами поработать? Он еще не был знаменитым Фоменко. А я отвечал: «Давай, только у нас, в Киеве».
-- Вот такой вы преданный…
-- Конечно! Я всегда предан делу и той фирме, в которой работаю. Как бы она надо мной ни издевалась.
-- Ну уж в это верится с трудом.
-- В течение всей жизни каждый театр… Когда-то Олег Иванович Янковский мне сказал фразу, которую я запомнил надолго: актер должен быть доступен всем, но не принадлежать никому! Я стараюсь так и жить.
-- Почему вы не взяли Чигляева в «Довгоносики»?
-- Валера отказался. Мы не могли ему платить столько, сколько он просил. А я согласился работать бесплатно. У меня была студия, за счет которой я жил. Мы делали рекламу -- у меня были деньги. Я сказал Валентину Опалеву: сколько заплатите -- и ладно. Ничего не заплатите -- переживу. До сих пор говорю ему то же самое…
-- Не жалеете, что «Довгоносики» исчезли?
-- Это прекрасно! Валентин Опалев сделал прекрасный ход. Он понял, когда «Довгоносики» должны уйти… Вы помните «Битлз»?
-- Ну и что?
-- И будете помнить! А если бы они были и дальше вместе, вчетвером, их, может, и забыли бы!
-- Ну вы и сравниваете…
-- У нас выросло целое поколение на «Довгоносиках»! Энергетика «Довгоносиков» и абсурдного юмора очень сильная! Это была детская энергия. Добрая, не агрессивная… Мы все были заряжены одним. А мне было сложнее всех, потому что надо было сфокусировать идею и режиссуру Виктора Приходько, авторский текст Гарика Кона, финансовую ответственность Валентина Опалева. Суржик-то родился отчего? Потому что я десять лет работал на русском и не мог сразу резко перестроиться! Все первые передачи сделаны импровизационно, никто текста не писал. Сплошная импровизация! Но я же актер. Как-то у меня спросили: «Говорят, вас хотят отправить в Желтые Воды. Не боитесь?» Я ответил: «Актеры нужны везде!» Если я могу что-то в жизни, если из меня прет, я буду интересен везде!
-- В детстве тоже перло?
-- Еще как! С пятого по одиннадцатый класс вечерней школы я играл в театре. В Запорожье, в ДК. Сыграл все! Иногда по пять ролей за вечер. Играл робота -- никто не верил, что это говорит мальчик. Я делал пародию на «Ну, погоди!» -- все думали, что это голос Папанова, списанный с телевизора.
-- Значит, проблемы выбора профессии не было?
-- В шестом классе, на родительском собрании вместе с учениками я встал и сказал: «Хочу быть артистом». Это вызвало смех! У всех! И тут мой папа говорит: «А я верю, что так будет! Это его мечта». Я всю жизнь благодарен отцу за это! Ни папа, ни мама мне не мешали. Не давили. Причем, оба и понятия не имели о профессии актера. Мама -- бухгалтер, папа -- наладчик холодильных установок, инвалид второй группы. Все очень просто. Видимо, Бог наградил меня каким-то даром…
-- Даром комика?
-- Всю жизнь я играю трагические роли, но над ними почему-то смеются. Как и над моей неприспособленностью в жизни.
-- Романтикам всегда было непросто…
-- Но человек с такими мозгами, как у меня, не может быть реалистом. У меня на лбу написано: нельзя купить, продать. Я могу только создавать. И многие люди пользуются этим. Как-то у меня спросили: «Кем вы себя считаете?» -- Я ответил: «Машиной для обогащения других людей».
-- То есть материально вы совсем не обогащаетесь?
-- Думаю, нет. У меня нет машины. С женой и сыном живу в двухкомнатной «хрущевке». Я мог бы получать гораздо больше. Но никогда не пойду и не скажу: я мало зарабатываю. В кино было проще, я мог сказать: этот трюк будет стоить столько-то…
-- Вы когда-нибудь устаете?
-- Когда не работаю. Тогда я схожу с ума. А когда работаю, то очень требователен. К себе и к съемочной площадке. Наверное, со мной непросто…
-- Домашним тоже?
-- Может быть. Хотя жена меня понимает, ведь она тоже актриса. Мы познакомились с ней, когда вместе работали в Театре эстрады. Правда, стали встречаться, проработав уже два года. Помню, при первом свидании мы просто пошли гулять по городу. Проходили до шести утра. Разговаривали, разговаривали… Иногда мне кажется, что я до сих пор ухаживаю за своей женой.
-- Вас легко рассмешить?
-- Не знаю. Смотря чем. Мне очень нравятся комедии. Если это смешно, то смешно. Но американская комедия опустилась ниже уровня живота, а это уже не заводит. Наши старые комедии были духовнее, мы смеемся над немного другим.
-- О чем вы мечтаете?
-- Чтобы быть кому-то нужным: никто в течение всей моей жизни не использовал меня на 100 процентов! Мой потенциал актера и творческого человека не использован в этой стране. Я могу сделать больше! Но я не нашел своего режиссера, а он не нашел меня. Пока…
-- Сын вам уже признался, кем собирается стать?
-- Пока нет. Он не похож на меня. Он другой. Закрытый человек. А я всегда был открыт, за что и получал. У каждого свое оружие -- у одного закрытость, у другого -- открытость. Главное другое -- врать нельзя.
-- А если ложь во благо?
-- Такой не бывает. По крайней мере, я не встречал. А на сцене вранья не бывает. Знаете, что для меня стало самой большой наградой в жизни? Когда после концерта ко мне подошла женщина и сказала: «Спасибо за полтора часа отдыха! Мы не думали о политике, деньгах и хлебе!» Это лучшая награда, за которую можно отдать все…