Только спустя 40(!) лет разлученные судьбой жених и невеста обрели друг друга
Об этой удивительной истории любви я узнала накануне Нового года. И отправилась в гости к необычной супружеской паре.
«Мы с Маргаритой Васильевной теперь живем в доме, где когда-то впервые поцеловались, — говорит донецкий художник Егор Умеренко. — Я ожидал этого события все 40 лет нашей разлуки с Ритой. В те годы, встречая на улице замужнюю Маргариту, пытался поговорить с ней, чтобы понять: какая кошка между нами пробежала в юности? Но она общаться со мной не хотела. И я не понимал почему. Только незадолго до нашей свадьбы узнал: Рита считала, что я ее предал».
— Представьте, человек, которого я без памяти любила, внезапно исчез, не попрощавшись, а потом так же неожиданно появился почти три года спустя. Что я должна была думать? — оправдывается Маргарита Васильевна, супруга художника. — Позже выяснилось, что Егор решил сделать мне сюрприз: тайком укатил на Север — зарабатывать большие деньги. А моя мама прятала его письма и до самой своей смерти так мне в этом и не призналась.
Егору же мать Риты отдала все его 365(!) писем, переводов и телеграмм, адресованных ее дочери. Правда, прежде выдала Маргариту замуж за другого человека. Борис Привалов, за которого Рита (все еще влюбленная в Егора) выходила, «зажмурив глаза», был ее матери по душе. Впрочем, и сама Маргарита Васильевна вскоре оценила доктора Привалова и счастливо прожила с ним в браке 40 лет. Даже нынешний супруг моей собеседницы признает, что Борис Всеволодович был достойной парой его любимой Рите. Хотя и сам Егор Иванович — завидный муж: он не подпускает жену… к плите. Готовит и вкусненькие салатики, и супчики, и жаркое, и даже торты печет.
— Но какая же это была мука — сознавать, что пусть даже самый лучший парень в мире оказался рядом с той девушкой, о которой мечтал я сам! — вспоминает Егор Умеренко. — А ведь у нас с Ритой тогда вроде бы все шло к свадьбе…
… Это была любовь с первого взгляда. Десятиклассница Маргарита Шебанова стояла на импровизированной танцплощадке между двухэтажками, где собиралась молодежь городского поселка — заводчане да шахтеры, — и думала: «Вот Надя, которая меня сюда притащила, уже танцует, а я еще нет». Но как только включили магнитофон, баянист, до этого аккомпанировавший танцующим, прямиком направился к Рите. «Прогуляемся?» — предложил Рите голубоглазый парень. Бобинный магнитофон (дорогущая и дефицитная в 1955 году новинка техники) принадлежал этому молодому забойщику, Гоше Умеренко. В тот же день они поцеловались, и Рита призналась маме, что влюбилась.
Молодые люди встречались два года. Отцу Маргариты, бывшему пограничнику, избранник дочери понравился: работяга, Риту любит, а рисует-то как! «Гоша, тебе учиться нужно, у тебя же талант!» — советовал Егору будущий тесть. А мама в это время думала: «Хоть бы дочь мою судьбу не повторила: ждешь мужа с дежурства на границе и не знаешь, вернется живым или нет. И шахтера со смены точно так же ждать придется».
«Обязательно сфотографируйся!» — посоветовал любимой Егор, как только увидел ее в выпускном платье. Год спустя этот снимок молодой красавицы с сияющей улыбкой попался на глаза студенту-медику Борису Привалову, который служил в армии вместе с двоюродным братом Маргариты. Борис, увидев фото у сослуживца, взял с товарища обещание познакомить его с девушкой на снимке.
Рита, окончив школу на отлично, думала, в какой вуз поступать, как вдруг на семью Шебановых обрушилось несчастье: скоропостижно скончался отец Маргариты, кормилец семьи, в которой было трое детей (Рита — средний ребенок). Ее старший брат работать не мог: родился незрячим. А младшая сестренка еще только пошла в школу. Тогда Рита сдала документы в культпросветучилище, чтобы уже через год получать зарплату библиотекаря.
На похоронах отца девушка ничего вокруг себя не видела. И даже не обратила внимания на то, что возле гроба кто-то поставил фотографически точный портрет ее папы. Этот портрет по памяти(!) за ночь написал маслом Егор. Рита погрузилась в свое горе, а Егор — в свое. Парень узнал тайну его семьи, потрясшую до глубины души. «Доброжелатели» поведали Егору, что он — приемыш: сын родного брата той женщины, которая его вырастила вместе со своими четырьмя детьми. Егор, конечно, был благодарен приемным родителям за то, что не сдали его в детдом. Но юноша в тот момент осознал, почему они относились к нему не так, как к его братьям и сестрам.
Оказалось, что мама бросила Егора, когда его отец, офицер, ушел служить в 1937-м и не вернулся, так и остался на боевом посту до самого 1945-го. О существовании сына отец узнал уже после Победы. Бывший разведчик приехал к сестре в Донецк с твердым намерением забрать сына к себе. Но, отправившись в районный военкомат за жалованием, пропал. Сестра грешным делом решила, что брат оказался таким же беспечным, как и мать Егора. А через три месяца, когда сошел снег, тело офицера нашли. Отец Егора был убит и ограблен. Сирота остался в семье тети, где и без него ртов хватало.
— Спустя много лет родная мать незадолго до своей смерти пришла ко мне и, попросив прощения, умоляла принять в наследство ее дом, — вспоминает Егор Иванович. — Оказалось, что я — единственный наследник, несмотря на то, что эта красивая женщина четырежды побывала замужем, да все за важными персонами. От наследства я отказался.
А в то время Егор, узнав, что он в семье приемыш, решил: «Уеду подальше от всего этого, заработаю деньжат, получу квартиру, и славно мы там с Ритой заживем!» Он взял на шахте комсомольскую путевку в Воркуту, где в те годы рабочим сразу же давали жилье. Вот только, целуя любимую, Егор не сказал ей, что завтра отправляется за тридевять земель. Думал: «Если и правда дадут квартиру, тут же пришлю вызов Рите».
Ключи от квартиры шахтеру вручили в день его приезда. Но уехать домой, как оказалось, можно было, лишь отработав два года. Уже спустя месяц Егор был не рад ни отдельной квартире, ни северной зарплате.
— Я не мог понять, почему Рита не отвечает на мои письма, игнорирует вызовы и денежные переводы на билет, — с горечью вспоминает Егор Иванович. — Друзья сообщали, мол, с Ритой все в порядке. Через год написали, что к ней стал захаживать парень. А потом пришло известие: Рита вышла замуж. Лишь спустя 40 лет Маргарита уже от меня узнала, что мама не отдавала ей моих писем!
Мучимый неизвестностью, Егор рвался в Донецк. Но не смог вернуться туда даже по окончании рабочей путевки: из Воркуты его призвали в армию — на Северный флот, где в те годы срок службы составлял пять лет! Парень принес военкому все свои сбережения, умоляя: «Отправьте служить на Украину, мне в Донецк позарез нужно!» «Извини, но отсюда призывников направляют только на Север», — развел руками военком. И лишь отслужив год и получив после ранения отпуск, Егор приехал в Донецк. Дочурке Риты и Бориса к тому времени уже исполнилось три месяца.
— Сижу в своей библиотеке, поднимаю глаза — передо мной Егор, — вспоминает Маргарита Васильевна. — Тогда я хоть и замужем была, ребенка родила, а Егора еще любила. Я замерла. Он же сказал: «Вот и посмотрел я на тебя, Рита. Прощай… » И ушел. Потом избегала с ним встреч, не представляла, о чем нам говорить: внезапно бросил меня, и ни слуху ни духу. Поговорить по душам удалось лишь 12 лет назад.
— Я и половину своего 50-дневного армейского отпуска не отгулял. Так больно мне было, что рванул обратно на службу уже на 20-й день. Этим моим поступком аж в КГБ заинтересовались, — улыбается Егор Иванович. — Ну какой солдат из отпуска на службу спешит? Решили: значит, натворил что-то на гражданке. Пришлось мне о своей несчастной любви замполиту рассказать.
Судьба тем временем разводила Риту и Егора в разные стороны, все дальше и дальше друг от друга. Мужа Риты, молодого врача, после института направили работать в Ханты-Мансийск, где супруги счастливо прожили 25 лет. Рита, получив высшее образование, стала главным редактором краевого радио, а затем — директором типографии.
Вскоре и Егор нашел себе жену. Молодая лейтенант, инженер по труду и зарплате, до самой своей смерти была преданной спутницей Егора Умеренко. По возвращении в Донецк Егор Иванович стал парторгом участка на шахте, попутно окончил Художественную академию в Москве и полностью отдался искусству: он и сейчас признанный и востребованный художник. А его первая жена, Екатерина Ефимовна, как говорили в советские времена, была очень уважаемым человеком — заведующей главным детским магазином в Донецке.
— Мою первую супругу Катю называли ангелом, но я не мог смириться с тем, что женат не на Маргарите, — признается Егор Иванович. — Вот если бы у нас с Катей были дети, может быть, я бы успокоился. Однако наш первенец не прожил и суток. И врачи запретили жене рожать по состоянию здоровья.
Егор Умеренко не раз собирался в Ханты-Мансийск, желая все же выяснить отношения с Ритой. Ему дважды давали заветную творческую командировку, да каждый раз что-то мешало поездке. Кроткая супруга Егора Ивановича, как выяснилось, понимала, что ее муж никак не может забыть свою первую любовь.
Как только Рита, навещавшая родных в Донецке, появлялась в ее поле зрения, Екатерина не могла удержаться от того, чтобы не проверить реакцию супруга. «Видела в нашем магазине твою Риту», — как бы невзначай роняла Катерина. Муж напряженно молчал.
До самой Катиной смерти Егор не знал, что она, будучи заведующей магазином, велела продавцам доставать для Риты из-под прилавков любой дефицитный товар. Маргарита же была приятно удивлена тому, что в этом детском магазине ей без «доплаты» находили вещи и игрушки такие же, как на витрине.
И у Маргариты Приваловой, и у Егора Умеренко устоявшаяся жизнь начала рушиться практически одновременно — в 90-х годах, когда СССР развалился, и «светлое завтра» для всех советских людей стало ностальгическим «вчера».
Летом 1986 года жена Егора уехала в санаторий в Полтавской области, откуда вернулась… смертельно больной.
— Катя таяла на глазах, — вспоминает Егор Иванович. — Я был ошеломлен заключением медицинского консилиума: «Последствия радиационного облучения. Если у вас есть большие деньги, ваша жена еще лет пять протянет». Оказалось, ту местность, где отдыхала Катя, «накрыло» облаком с взорвавшейся Чернобыльской АЭС. У моей непьющей и некурящей жены вдруг стала разрушаться печень! Благо деньги у меня были. Катя дожила до 1996 года…
Умирая в страшных муках, Катерина сказала двоюродной сестре Егора: «Жаль мне мужа». «Не переживай, с его достатком тут полная хата баб будет», — «утешила» родственница. «Ни с одной женщиной, кроме Риты, он жить не станет», — возразила Катя. И оказалась права. Овдовевший Егор под венец не собирался и сильно тосковал: «Зачем и для кого теперь жить?» Рядом не было ни Кати, ни Маргариты.
Так продолжалось год, пока художник не встретил подругу юности Надю, которая в свое время познакомила его с Маргаритой. «Позвони Рите, она теперь живет в Москве, в 1996-м похоронила мужа», — сказала Надя, протянув вдовцу листок с номером телефона. Позвонил, хоть и не сразу. Но от любимого голоса на другом конце провода душу Егора Ивановича вмиг заполнила прежняя любовь. Будто и не прошло более сорока лет с тех пор, как он встретил свою Риту.
— Моего Борю оперировали лучшие кардиохирурги Москвы, но, увы, спасти его не удалось, — жаловалась Егору Рита. — Мне теперь мужчины не нужны…
Именно из-за ослабевшего сердца главы семьи Приваловы решили покинуть любимый Ханты-Мансийск — сменить климат. Перебрались в Москву, где теперь живет дочь Маргариты Васильевны вместе со своей семьей.
— А Егор пропускал мое нытье мимо ушей и звонил в Москву каждый вечер, наверное, целое состояние «прозвонил», — улыбается Маргарита Васильевна. — Потом и сам явился, в канун Нового, 1998 года. И когда он меня поцеловал, я поняла, что этот мужчина мне все еще нужен!
Незадолго до бракосочетания Егор Иванович привез свою невесту Риту в Донецк и повел… в ее же родной дом!
«В этом подъезде мы целовались», — покраснела невеста. «А теперь будем здесь жить», — подхватил жених, отпирая ключом квартиру бывших Ритиных соседей, теперь уже принадлежащую ему. «Ну, не может без сюрпризов!» — восхитилась Маргарита Васильевна, заходя в мастерскую своего избранника, где на самом видном месте висел ее портрет.