Спустя год «украинский Карузо», как называли Третьяка поклонники, вновь вышел на сцену
В рассказе об истории любви Игоря Шведова и Людмилы Томашевской (ФАКТЫ» за 3 апреля 2001 года) упоминалась семья народного артиста Украины, солиста киевской оперы Василия Третьяка -- первого мужа Томашевской. В 1960-х годах этим двум семьям довелось полтора года жить под одной крышей: первая жена Василия Третьяка привела в дом Игоря Шведова, а Третьяк -- вторую жену Людмилу Басмановскую. Она, их сын Николай, который стал режиссером-постановщиком оперного театра, и друг семьи, певица Галина Туфтина, собрались, чтобы вспомнить то время и непростые взаимоотношения двух семейств.
-- С Третьяками мы живем по соседству почти 40 лет, общались не только на работе, но и дома, так что первая семья Васи развалилась у меня на глазах, -- вспоминает солистка Государственного театра оперы и балета, народная артистка СССР Галина Туфтина. -- После знакомства с Третьяком на гастролях в Одессе в 1962 году (меня пригласили в театр петь партию Кармен, а его -- Хозе) наши дороги постоянно пересекались. Тогда он был солистом Кишиневского оперного театра, а я пела в Киевском. Наш директор Гонтарь, услышав Васю, предложил ему работу. Тот с дочкой и женой переехал в Киев. В одно время мы получили квартиры в доме, что на углу бульвара Шевченко и Крещатика (здесь расположен магазин «Каштан»). С тех пор стали дружить семьями.
Все у нас хорошо складывалось в карьере: я уже получила звание заслуженной артистки Украинской ССР, Вася -- Молдавской ССР. Его жена Люся работала в театре имени Франко. Третьяк обожал свою семью, часто брал на репетиции дочку Ирочку. Казалось, им только жить -- не тужить. Но однажды Василий вернулся с гастролей, и домработница доложила ему, что к Люсе приходил мужчина. Об этом визите уже знал весь оперный, так как эта женщина работала у нас билетершей. Вася не поверил ей, и та уговорила его проверить все самому. Вася сказал жене, что уезжает на гастроли, но поздно вечером вернулся домой. И застал Игоря Шведова. После этого Шведов поселился в квартире Третьяков. Вася сильно переживал измену жены, хотел снять квартиру, но друзья отговорили, иначе бы он остался еще и без жилья. Он старался почаще уезжать из Киева на гастроли. И в Одессе встретил свою вторую жену.
-- В ту пору я училась в Одесской консерватории и подрабатывала в оперном театре. У меня был красивый серебристый голосок, я считалась перспективной студенткой, -- продолжает Людмила Третьяк-Басмановская. -- Как-то Третьяк приехал к нам солировать в опере «Аида», в которой я пела небольшую партию. Там была сцена, когда я стою на возвышении, а он с мечом чуть ниже. Подняв на меня глаза, он не мог оторвать взгляда. Слух о его разрыве с женой дошел и до нашего театра, и мне не хотелось стать орудием мести. Я не сразу приняла его ухаживания, а лишь когда он разошелся с женой официально.
Ухаживал Василий Третьяк красиво. У них с Людмилой был старомодный почтовый роман. Виделись они редко, обращались друг к другу на «вы». Через год Василий пришел к маме Людмилы просить руки дочери. Мама была польщена такой галантностью.
-- Я была влюблена в Васю. Он хоть и не слыл красавцем, но был чертовски обаятельным, -- продолжает Людмила Харлампиевна. -- Необыкновенно мягкий кавалер, он всех женщин называл уменьшительно-ласкательно. К примеру, Галину Туфтину не иначе как Галочкой, Галчоночком.
Василий Яковлевич привел молодую жену в квартиру, где жила его первая супруга с дочерью, родителями и человеком, которого предпочла ему.
-- Поначалу меня не восприняли всерьез. Возможно, думали, что Вася назло привел в дом женщину. У нас были нормальные соседские отношения. Мы здоровались, открывали друг другу входные двери, если кто-то забывал ключи. Но когда они узнали, что мы женаты, их словно подменили. Причиной тому стал квартирный вопрос. Шведов написал письмо на двадцати листах, по которому приходила партийная комиссия разбираться в наших жилищных проблемах. Когда выяснилось, что я законная жена, а Людмила со Шведовым не расписаны, председатель комиссии принял решение оставить нам эту квартиру, а второй паре выделить двухкомнатную.
У Третьяков родился сын Николай. Наконец Шведовы выехали, и жизнь в доме вошла в мирное русло.
-- Вася потрясающе готовил. У нас даже сохранился рисунок, на котором Ира изобразила, как папа разделывает курицу. Он открывал холодильник и из того, что там было, делал что-то невероятно вкусное. Все пальчики облизывали. Привозил с гастролей книги национальных кухонь, обменивался рецептами с коллегами. Мария Биешу научила его готовить мамалыгу, к которой он подавал брынзу, шкварочки, топленое масло -- получалось украинско-молдавское блюдо. Василий сам варил варенье, солил огурцы, помидоры, куховарил. Он меня так разбаловал, что я до сих пор не научилась хорошо готовить.
-- Ему нравилось, чтобы дом был полон гостей. Часто после выступления мы всем составом ехали к Третьякам, -- вспоминает Галина Туфтина. -- Заканчивали вечер застольными беседами. Однако это никогда не переходило в пьянку.
1971 год для семьи Третьяков был черной полосой. Василий Третьяк согласился петь главную партию в опере «Гугеноты», которая крайне редко ставится из-за трудности исполнения. В последний момент эту партию отказались исполнять солисты-тенора. Рискнули Василий Третьяк и Людмила Мазепа, после чего Людмилу разбил инсульт, а у Василия Яковлевича случился парез гортани. Год он не пел, лечился и, вопреки всем ожиданиям, восстановил голос.
-- Представьте, театральный врач мне сказал, что у мужа рак гортани. Слава Богу, Вася об этом не узнал. Он в то время жил на успокоительных, такой удар не выдержал бы.
Когда Василий Третьяк спел первую большую партию после болезни, зрители стоя аплодировали ему полчаса. Поклонники все это время не упускали его из виду, писали, звонили, интересовались здоровьем. Еще бы -- потерял голос «украинский Карузо», ведь именно так называли Третьяка.
-- Наверное, и от поклонниц не было отбоя?
-- Да, был один курьезный случай. Я понимала, что мой муж творческий человек, еще перед женитьбой сказала ему: если попадешь в какую-то историю, сделай так, чтобы я об этом не узнала. Однажды он на гастролях заболел, и за ним интенсивно ухаживала сотрудница театра: приносила в номер фрукты, соки. Мне об этом рассказали. Когда Вася приехал, я выставила его чемоданы, а подарки спустила в мусоропровод. Характер у меня еще тот. Чем он ни клялся -- бесполезно. Нас помирила его старшая сестра. Среди поклонниц были и истинные ценители искусства. Одна женщина, с которой Вася никогда не виделся, писала ему, что влюблена в него, присылала корзины с цветами, но ни разу не показалась сама.
Третьяка любили не только в Советском Союзе. Он много гастролировал в Румынии, Чехословакии, Венгрии, Польше. Его всегда душевно принимали.
-- Однажды мы должны были петь в Бухарестском оперном театре. Я выехала поездом, а Вася задержался дома и летел самолетом, -- вспоминает Галина Туфтина. -- Настало время поднимать занавес -- Васи нет, он только приземляется в аэропорту. Зрителям объявили, что Третьяк задерживается и выступление переносится на завтра. Но зал кричал: «Будем ждать!» Через полтора часа Вася приехал, на ходу наложил грим и вышел на сцену. Я думала, как он будет петь после перелета, ведь перед спектаклем всегда нужно отдохнуть, выспаться. А он сходу спел первую арию. Зал взорвался аплодисментами.
В 1985 году в Уфе перед выступлением Василий Третьяк говорил Галине Туфтиной: «Лапонька, мы с тобой поем в последний раз». Подруга его успокаивала: мол, да что ты, мы еще попоем. Но он словно предчувствовал беду. После выступления стало плохо с сердцем, и «скорая» увезла его в больницу. Тогда медикам удалось вырвать его у смерти.
Через год он отметил 60-летие и сказал, что больше петь не будет. Мол, нужно вовремя уходить. Василий Третьяк работал в театре консультантом по вокалу и преподавал в консерватории. Четыре года спустя он лег на плановую профилактику в больницу и умер там от повторного инфаркта.
-- Я была у него накануне. Он нормально себя чувствовал. Помню, как мы сидели с ним на лавочке в парке. Он увидел актера театра им. Франко Владимира Дальского. Посмотрел на него грустными глазами и сказал: «Осталось двое долгожителей из нашей «сердечной» компании -- Дальский и я. Интересно, кто из нас?» И мне какой-то внутренний голос ответил: «Ты». Меня охватило жуткое волнение, я приехала домой и места не могла себе найти. Потом медсестра рассказала, что на следующее утро Вася вышел из палаты, посидел с ней в дежурке, рассказал какую-то смешную историю, поднялся и упал без чувств. По линии отца у Васи все долгожители, а мать была сердечницей. Он пошел в ее род, да еще профессиональные заболевания: у певцов растянуты легкие, часто бывают стрессы. Все это -- нагрузка для сердца.
-- Мне был 21 год, когда отец умер. Многого он о себе не успел рассказать, -- вспоминает Николай Третьяк. -- Все говорят, что он был светлым человеком. Его партнеры признавались, что на сцене рядом с ним они попадали в облако положительной энергии, ощущали исходящее от него тепло. Вспоминая о нем, теперь заслуженные артисты, а тогда молодые певцы Роман Майборода, Александр Дьяченко рассказывают, как он опекал их, готовя себе замену. Отец всегда старался, чтобы и дома у всех были хорошие отношения. Делал все, чтобы мы с Ирой (дочь Третьяка от первого брака. -- Авт. ) подружились. Когда я учился в восьмом классе, папа хотел, чтобы я немного сбросил вес. Ирина в то время преподавала бальные танцы, и он отвел меня к ней. Но я еле выдержал три занятия. Отец был добрым человеком, и даже после того, как Ира взяла фамилию отчима, помогал ей.