Несколько малоизвестных фактов из жизни известного конструктора в канун 112-й годовщины дня его рождения
Историки называют Туполева гением истребителей и бомбардировщиков. Так, в трактовке Виктора Суворова, фильм о котором недавно демонстрировался на наших телеэкранах, знаменитый туполевский бомбардировщик ТБ-7 мог изменить ход истории, если бы советское руководство вовремя применило его массово, а экспериментальный туполевский самолет, летающий на ядерном топливе, мог стать новой вехой в авиастроении. Правда, другие историки именуют конструктора отцом гражданской авиации бывшего Советского Союза, вспоминая его ТУ-144 и ТУ-154, которые, как говорится, догнали и перегнали зарубежные аналоги -- к примеру, «Конкорд».
Если уж говорить о легендах, связанных с именем Андрея Туполева, трудно не вспомнить историю с американским бомбардировщиком Б-29 (»летающая крепость»). И наряду с образом непревзойденного гения возникает другой -- полного профана в области авиастроения. Как свидетельствует история, Советский Союз долгое время отставал от США по созданию высококачественных дальних тяжелых бомбардировщиков -- в СССР не могли быстро создать хорошую машину такого типа. Сталин нервничал. И вот в 1945 году на острове Сахалин совершила вынужденную посадку одна из «летающих крепостей», поврежденная японскими зенитчиками, отбивавшими налет американской авиации. Летчиков, как полагается, вернули на авиабазу США, а вот самолет по приказу Сталина передали в конструкторское бюро Туполева. Верховный Главнокомандующий якобы дал указание разобрать самолет буквально по винтику, изучить его конструкцию и, раз самим создать нечто подобное пока не по силам, дублировать его в советском варианте. Туполевцы, якобы, так тщательно копировали все узлы и детали машины, что даже повторили вмятину в фюзеляже самолета. Зато долго не могли догадаться о предназначении нескольких маленьких отверстий в стенках выхлопных сопел. Что только ни делали с самолетом: и осматривали, и в аэродинамической трубе испытывали -- сам Туполев не мог понять, для чего эти отверстия. Позже какой-то средний инженер, увидев эти отверстия, определил, что это пробоины от зенитных крупнокалиберных пуль… И вскоре в воздух поднялся советский бомбардировщик ТУ-4 -- брат-близнец американского Б-29. Когда американские коллеги намекнули Туполеву, что, мол, нехорошо воровать чужие идеи, наши якобы ответили, что этот самолет советский до последнего винтика. На машину имеется техническая документация объемом в четыре товарных вагона!
Конечно, вряд ли Андрей Туполев, разбиравшийся в аэродинамике и физике, мог так опростоволоситься, тем более что друзья в своих воспоминаниях приписывали конструктору поистине фантастические способности. Говорили, что, лишь взглянув на чертежи будущего самолета, он безошибочно мог определить, полетит ли машина, мгновенно находил недочеты в конструкции. Знаменитый авиаконструктор Петляков, признавая талант Туполева, писал: «Андрей Николаевич, взглянув на чертежи моего нового бомбардировщика Пе-2, заметил, что для улучшения летных качеств самолету следовало бы увеличить площадь вертикального хвостового оперения. Поначалу я не прислушался к его словам. Но когда мы уже испытывали прототип самолета, пришел к выводу, что Туполев был прав… »
Туполев настолько чувствовал самолеты, что, выходя на взлетную полосу перед испытанием новой машины, безошибочно указывал точку отрыва машины от земли. Это удивляло многих: ведь даже сложные математические расчеты не всегда позволяли установить эту точку со стопроцентной точностью.
В начале тридцатых годов Туполев и его конструкторское бюро находились в зените славы. Уже пошли в серию тяжелые туполевские бомбардировщики, не имевшие аналогов в мире. На подходе были другие уникальные самолеты. Но условия, в каких строились самолеты и работало КБ, Туполева не удовлетворяли. Он понимал, что без высокоточных станков авиацию не поднять. У руководства страны (и прежде всего у Сталина) была другая точка зрения: мы сильные и могучие и станки построим сами. Пользуясь поддержкой Орджоникидзе, Туполев не раз направлял письма со своими критическими замечаниями в Политбюро и лично Сталину, что было чревато непредсказуемыми последствиями. Тем не менее критика Туполева была услышана, и Сталин создал соответствующую комиссию по изучению «вопроса о станках». Уже через три месяца правительство выделило 3 миллиона долларов на закупку станков, а еще через полгода, к великому удивлению всех, по личному указанию Сталина было выделено дополнительно 70 миллионов долларов на приобретение 20 тысяч станков для авиационной промышленности!
А через несколько лет, в начале 1939 года, авиаконструктор попал в застенки НКВД. При аресте ему предъявили обвинение в том, что он замешан в перепродаже фашистской Германии чертежей самолета «Мессершмитт-109», созданного немецким конструктором для СССР (этот проект «дальновидные» советские руководители отвергли). Несколько дней Туполева подвергали изощренным допросам: офицеры НКВД, допрашивавшие конструктора, не давали ему присесть -- более трех суток Андрей Николаевич простоял перед палачами по стойке смирно. После этих допросов ноги отекли настолько, что две недели Туполев не мог ходить, а в конечном итоге он приобрел заболевание сосудов ног, которым страдал до конца жизни. Доказать причастность Туполева к афере с мессершмиттом не удалось, и поэтому на суде вынесли более «мягкий» приговор:»… виновен в продаже «панской Польше» чертежей самолетов за 1 миллион злотых… »
После нескольких лет работы в «шарашке» в подмосковном лагере Туполева снова вернули в ряды приближенных, и к концу войны он уже был генерал-лейтенантом, а к своему шестидесятилетию -- генерал-полковником.
Однако арест не прошел даром. Андрей Туполев стал сверхосторожным человеком. Об очень интересном эпизоде из жизни Туполева вспоминал академик Андрей Сахаров. За год до смерти авиаконструктора, в 1971 году, Сахаров приехал к Туполеву на дачу с предложением выступить на суде в защиту правозащитника Быковского (впоследствии тот все же был осужден, выслан из страны и объявлен диссидентом). Сахаров пишет: «Я рассчитывал на поддержку Туполева, потому как он был близок с людьми из партийного окружения, сам некогда был репрессирован и, возглавляя «шарашку», спас многих выдающихся и талантливых конструкторов от смерти, добивался хороших условий содержания заключенных. Дело Буковского тогда стало широко известно не только в СССР, но и за рубежом. И если бы в поддержку правозащитника, борющегося с репрессиями против честных людей, выступил не один академик, а два, то почему бы нас не поддержало большинство.
Уже овдовевший Туполев жил один. Мы расположились для беседы в его кабинете, где на столе стоял огромный макет самолета ТУ-144, а на стенах висели фотографии из сборочных цехов и взлетных испытаний. Как можно убедительнее я изложил цель своего приезда. Туполев слушал меня внимательно и напряженно. Когда я закончил, он несколько минут молчал, а затем на его лице появилась язвительная ухмылка. Он стал быстро задавать мне вопросы, иногда сам же на них отвечая. После этого короткого блица он резюмировал, что никакого Буковского он не знает и знать не хочет и вообще в его понимании он бездельник, а в жизни главное -- работа. Я упомянул, что плод вашей работы -- бомбардировщики, сейчас бомбят колонны беженцев в Нигерии. Туполев раздраженно ответил, что в моих мыслях сплошной сумбур, и окончательно отказался ехать на суд. Когда я уже уходил, Андрей Николаевич заметил, что я сидел на его перчатках. Я ответил, что перчатки можно разгладить, а вот душу… Уже в машине я почему-то вспомнил, как мне рассказывали, что пару лет назад, когда еще была жива его жена, Туполев приехал на Новодевичье кладбище и заказал место для себя и жены… »
Сам Туполев о том, как он стал авиаконструктором, говорил одной фразой, значение которой не все могли понять: «Взялся за трос и к авиации прирос. » За этой фразой кроется одна история.
Отец Андрея Туполева был нотариусом и хотел, чтобы сын пошел по его стопам. Но сын тяготел к точным наукам. В бывших советских биографических источниках сообщается, что Туполев отказался от предложения родителей поступать в Тверское реальное училище, чтобы продолжить гуманитарное образование. На самом же деле он просто с треском провалил экзамены -- написал диктант на «кол». Но это не остудило пыл юного студента, и он отправился в Москву и сдал успешно экзамены сразу в два учебных заведения: Высшее техническое училище (МТУ) и Институт инженеров путей сообщения. Выбрав все же высшее техническое училище, Туполев как бы предопределил встречу с академиком Жуковским, который стал его учителем и покровителем. Их знакомство произошло весьма оригинальным образом. Туполем учился на первом курсе и особого интереса к воздухоплаванию не проявлял. Но как-то раз в училище была организована выставка воздухоплавания. Пришел туда и юный Туполев и, увидев, как группа старших студентов тянет за трос какой-то планер, принялся им помогать. Будущий авиаконструктор оказался рядом с учеником Жуковского -- Делоне, впоследствии ставшим известным математиком. Слово за слово, познакомились, подружились. Делоне и представил Туполева Жуковскому.
Но до карьеры авиаконструктора было еще далеко, так как поначалу Туполев занялся проектированием аэросаней для нужд Красной Армии. Их в то время называли «зимними тачанками». Кому-то это может показаться смешным, но именно на аэросанях Туполев опробовал конструкции, которые впоследствии стали основой для создания фюзеляжей самолетов. Кстати, конструируя «зимние тачанки», Туполев впервые опробовал алюминиевые сплавы. Впоследствии именно из алюминия делались знаменитые туполевские бомбардировщики. Но и его «тачанки» были не менее известны. Есть сведения, что аэросани, сконструированные коллективом КБ Туполева, использовал для охраны и передвижения Лев Троцкий. Примечательно, что работами над подобными вездеходами, но уже для мирных нужд, Туполев занимался и после войны, когда в небе летали его легендарные дальние бомбардировщики.
После аэросаней Туполев и его КБ долгое время создавали глиссерные катера, которые стали основой флотилии катеров всего Советского Союза накануне Великой Отечественной войны. В ближайшем окружении Туполева ходила шутка: если поручить главному сконструировать танк, он сделает его с крыльями. И надо сказать, коллеги были правы, приписывая Туполеву любовь к скорости, -- его быстроходные и маневренные глиссеры буквально громили немецкие транспортные конвои в начале войны, когда разгромленная авиация с этими задачами не справлялась. Немцы назвали эти юркие катера «морскими шакалами».
И если приход в авиацию для Туполева был столь необычным, то знакомство со своей будущей женой Юлией Николаевной, с которой они прожили вместе 62 года, было еще более интересным, так как для этого ему пришлось стать… медицинской сестрой. В 1910 году в высшем училище организовали госпиталь, а для студентов устроили медицинские курсы. Туполев тоже посещал их, а в свободное время добровольно и безвозмездно работал медсестрой в том же госпитале. По окончании занятий ему присвоили почетное звание «старшая медсестра третьего этажа»! Здесь же, в госпитале, Туполев и познакомился со своей будущей женой, которая работала медсестрой.