«Воспитатели сделали из нас подневольных рабочих: заставляют убирать за ними столы после пьянок, обрабатывать свои огороды, рубить дрова, иногда по нескольку дней не кормят, вынуждая просить милостыню на улицах. Если старшие ученики еще могут как-то заработать себе на одежку или кусок хлеба, то младшие находятся просто в безвыходном положении. Их единственное спасение -- Рождество: копеечкой-другой можно разжиться на колядках. Всех воспитанников воспитатели нещадно бьют, а за любую провинность отправляют в «психушку», -- заявили львовской журналистке Светлане Мортинец ученики Перегинской специальной школы-интерната Ивано-Франковской области Анатолий Процюк и Петр Токач. -- Когда мы возвратились с летнего отдыха, завхоз интерната сказал нам: «Чтобы духу вашего здесь не было. Увижу -- убью». Кроме вас, тетя Света, нет никого, кто мог бы нас защитить. Вот мы и приехали»…
Ситуация выглядела настолько дико, что корреспондент «ФАКТОВ» вместе со львовской журналисткой Светланой Мортинец и малолетними изгнанниками отправился в Ивано-Франковскую область.
Я никак не мог уразуметь, почему 16-летний Анатолий и 15-летний Петр, если их действительно выгнали из интерната, не обратились в обладминистрацию или в милицию, а поехали во Львов, за сотни километров, к незнакомому журналисту. Пока мы добирались до Ивано-Франковска, ситуация начала проясняться.
Из-за отсутствия средств на оздоровление в лагерях отдыха летние каникулы воспитанники интерната, как правило, проводят в… психиатрической больнице. Поэтому монахини из монастыря «Непорочной Девы Марии» пригласили часть детей отдохнуть в Олесском религиозно-воспитательном лагере подо Львовом. Их добровольным общественным куратором там была Светлана Мортинец:
-- «Интернатовцы» приехали в такой старой и потрепанной одежде, -- рассказывает она, -- что пришлось срочно их «переодевать». Львовский филиал Красного Креста и монастырь дали детям приличную одежду, офицеры Бродовской вертолетной бригады прислали игрушки, спортивный инвентарь, продукты питания. Но и меня, и монахинь потряс не только нищенский вид детей. Пришлось многих учить пользоваться зубной щеткой и пастой, девочкам же еще и объяснять основы женской гигиены. Кстати, за все то время, что ребята находились в лагере, никто из интерната их судьбой даже не поинтересовался. А уж то, что дети рассказывали о своем «доме», вообще не укладывалось в голове.
После двух недель отдыха, -- продолжает Светлана, -- ребят автобусом отправили обратно в школу-интернат. Прощаясь, они записали адреса всех, кто помогал им и заботился о них, и уехали. А еще через два дня некоторые «интернатовцы»… появились в моей квартире.
Анатолий Процюк и Петр Токач сказали мне, что завхоз школы-интерната (сын директрисы Марии Бигун. -- Авт. ) велел всем ребятам возвращаться «туда, где были», потому что в заведении «есть нечего, денег нет».
Со слов ребят, два самых маленьких мальчика сильно плакали -- их пожалели и оставили. А старших выгнали на улицу -- мол, делайте что хотите. Один подросток пешком отправился в Долину (ночью и за десятки километров. -- Авт. ), где у него, кажется, живет кто-то из родственников, другой пошел в Калуш. Куда делись еще два, никто не знает. Обращаться в милицию ребята побоялись. Переночевав в монастыре, они решили ехать к сердобольной тете Свете. Голосовали на дороге, рассказывали водителям автобусов: «Мы из интерната, денег нет». В Ивано-Франковске переночевали в депо, потом Богдан потерялся, а Толик и Петя по одиночке добрались до Львова.
-- В интернате мы живем как в тюрьме, -- рассказывали мне Анатолий и Петр. -- Нас никуда не выпускают, иногда не дают есть, вынуждают просить подаяние. Когда прислали гуманитарную помощь, директор забрала все ценные вещи, а также цветной японский телевизор, видеоплейер, игровую приставку. Ходить в церковь директриса нам запрещает, а тех, кто ее ослушался, выстраивает на линейке и бьет палкой или ремнем.
А еще, -- говорили Петр и Анатолий, -- по окончании 9-го класса нам должны или выдавать деньги (так называемые подъемные. -- Авт. ), или же переводить нас в другие интернаты, где можно продолжать учебу. Но ни того, ни другого наша дирекция не делает.
Разумеется, в рассказах детей с психическими отклонениями могло оказаться много вымысла. Но не могли же ребята полностью сочинить такие ужасные вещи. Я решил на месте выяснить, что к чему, и по приезде в Ивано-Франковскую область отправился в облгосадминистрацию. Начальник управления образования Дмитрий Дзвинчук принять нас не смог: очень торопился на международный семинар, который в тот день проходил в области. Поэтому c нами общался его заместитель Иван Косик:
-- Такого не может быть, чтобы директор отказалась кормить детей, -- заявил он. -- Можно согласиться с тем, что питания и одежды недостаточно, но то, о чем вы рассказываете… Я просто отказываюсь в это верить, тем более что знаю Марию Михайловну Бигун как прекрасного специалиста. Естественно, мы проведем служебное расследование, и если все изложенное подтвердится, наши действия будут жесткими…
И. Косик также сообщил, что выпускники школы-интерната должны были получить по 330 гривен, а на летнее оздоровление детей из областного бюджета выделили более 52 тысяч гривен, благодаря чему «интернатовцы» прекрасно отдыхают в лагерях и санаториях региона. На том аудиенция и закончилась. Замначальника перепоручила нас и составленный Петром и Анатолием список 17-ти воспитанников интерната, бомжующих по Украине, инспектору Галине Павлюк. И, приказав по телефону директору интерната Марии Бигун забрать привезенных детей, Иван Косик, сославшись на то, что он… в отпуске, удалился.
Прождав шесть часов (!) в облгосадминистрации, мы поняли, что директор не приедет, выпросили машину и вместе с инспектором и детьми отправились в Перегинскую специальную школу-интернат.
Извещенная о визите, Мария Михайловна встретила нас в окружении коллектива. Со всем, что говорила Мария Бигун, ее коллеги соглашались. Директор утверждала, что прекрасно знает, где находятся ее подопечные, рассказала, кто куда уезжал на лето, кого забрали родители, кого положили в больницу… А насчет Петра Токача посетовала, дескать, мальчишка -- ее беда: частенько, соврав, что хочет побывать дома, отправляется кочевать Бог весть куда. Правда, в ответ на какой-то из вопросов Мария Михайловна заявила: «Ну и что, что я директор? Разве я могу знать, где находится каждый из 120-ти детей? Спросите об этом их преподавателей. А если дети бродят, то есть люди, которые за это отвечают. И когда мне сообщают, что задержан кто-то из моих подопечных, я сама еду и забираю ребенка».
-- Да, некоторые ученики исчезали, -- согласилась Мария Михайловна, -- но от их одноклассников я слышала, что дети отправились к своим родителям, а значит, была в курсе, где находятся воспитанники…
Все присутствовавшие работники школы-интерната заверили нас, что никто ребят не выгонял, а тем более не бил, когда они вернулись из Львовской области. Более того: Мария Михайловна тут же сбегала домой за продуктами, чтобы приготовить ребятам еду. Однако четверо подростков почему-то сбежали.
Услышав детские обвинения, и директор, и воспитатели были буквально потрясены. Не кормили?! За все дни есть меню, подписанные директором, бухгалтером, кладовщиком и поваром. Заставляли просить милостыню?! -- «Да пусть я ослепну, если мои воспитанники не имели хлеба!» Преподаватели заставляют детей работать на своих огородах? Лет десять назад один такой эпизод был, но больше -- никогда. Вещи, телевизор, видео? Все на складе, и каждая вещь документально оформлена.
Правда, узнав, что я корреспондент «ФАКТОВ», люди рассказывали мне: мол, видели, как перед нашим приездом на склад лихорадочно сносили и технику, и вещи… Не могу сказать, как ко встрече «готовились», но вместе с инспектором собственными глазами все упомянутые «ценности» на складе видел. А от директора получил разъяснения, почему техника хранится под замком и дети не могут ею свободно пользоваться:
-- Ребята взяли за моду, -- говорит Мария Михайловна, -- смотреть телевизор с утра до вечера, а старшие дети начали даже требовать, чтобы его включали и после отбоя. Разве это нормально? Вот и приходится выдавать технику на несколько часов в день. Что же касается гуманитарных посылок, то дети просто вырывали вещи друг у друга, и мы решили все переписать, чтобы не возникло недоразумений. И церковь им никто не запрещает посещать. Но ведь не вместо же учебы! Ходят воспитанники туда в сопровождении преподавателя, однако только для того, чтобы потом не приходилось собирать их по всему городку. И уж конечно, никто на ребят руку не поднимал…
Действительно, «выпускники» не получили по 330 гривен «подъемных», но они же хотели продолжить учебу. Какие пьянки? Случалось, отмечали скромно праздники: преподаватели ставили свой стол, детям накрывали отдельно. Но когда подростки однажды заявили, что хотят доесть за нами, мы отказали. И объяснили им, что подобные просьбы унижают человеческое достоинство. А воспитанники обиделись…
Педагоги, кажется, не понимали, из-за чего мы примчались в интернат: «Кого вы слушаете? Они же умственно неполноценные дети: сегодня говорят одно, завтра -- другое».
-- Это мы -- нищие, -- уверяли преподаватели. -- Средства, которые регулярно закладываются в бюджет области на воспитанников нашей школы-интерната, таинственно исчезают, не доходя до нас. К примеру, на оздоровление каждого ребенка положено по 450 гривен на путевки, но детей отправили в бюджетные санатории или в психиатрическую больницу, которым платить не нужно. Куда пропали деньги -- этого никто не знает.
Инспектор Галина Павлюк ответить на «финансовый» вопрос не смогла. И тоже перешла в наступление на преподавателей:
-- Дети бродяжничают из-за того, что вы, воспитатели, относитесь недобросовестно к своим обязанностям. На лето отдаете некоторых воспитанников в семьи, даже не интересуясь, что это за семьи, не выплачивая положенных по закону суточных. А следите ли вы за тем, чтобы сироты получали пенсии? Общаетесь ли с центром занятости, чтобы помочь выпускникам с трудоустройством? Нуждами сирот занимаются государственные структуры, но вы почему-то не просите предпринимать какие-либо меры по розыску пропавших детей ни облгосадминистрацию, ни райадминистрации по месту жительства детей. А жилищный вопрос! Ведь каждый ребенок перед поступлением к вам был где-то прописан! Но из-за того, что воспитатели, несмотря на многократные наши напоминания, не посылают положенных запросов, некоторые чиновники на местах прокручивают аферы, перепродавая детскую «долю» квартир, домов…
Преподаватели, некоторые из которых работают уже по 30 лет, в ответ на слова инспектора возроптали: «Нас этому не учили!» Тем временем под окнами нервно вышагивали заплаканные Анатолий и Петр. Изредка они просовывали головы в двери и кричали: «Они все врут, врут!» После долгих споров было решено, что Петр будет учиться в интернате дальше, Анатолия же переведут в училище… А через два дня после нашего отъезда из Перегинского Петр и Анатолий снова появились во Львове. Позже к «тете Свете» приехали еще несколько мальчишек. Не верят эти дети своим воспитателям, а потому и убегают от них, и уговорить их вернуться не удается никакими способами.
Быть может, дело все-таки в том, что «интернатовцы» психически нездоровы, а оттого и придумывают себе неоправданные страхи. Но комментарий заместителя главного врача Ивано-Франковской областной психиатрической больницы (той самой, где дети обычно «оздоравливаются» летом. -- Авт. ) Валентины Арцеховской свидетельствует о том, что опасения детей не напрасны:
-- С Перегинской специальной школой-интернатом у нас то и дело возникают серьезные проблемы, -- говорит она. -- Большая часть воспитанников с психическими отклонениями ежегодно летом проходят у нас профилактичекий осмотр и курс лечения. Это должно занимать от недели до месяца, не более. Фактически же дети находятся у нас все лето. А что делать врачам, если руководство школы-интерната не забирает своих подопечных? Не выставлять же детей на улицу, чтобы они побирались в поисках куска хлеба. У нас ребят кормят, с ними работает психолог. Отношение же к детям руководства интерната просто поражает. Например, директор школы привезла к нам Олю Райчук, чтобы врачи в течение недели оформили девочке соответствующую группу инвалидности. С того дня прошло… два года! За это время Олю никто ни разу не проведал, нам же лишь передали ее личное дело. Теперь мы сами занимаемся устройством девчушки в интернат, хотя, как вы понимаете, в обязанности врачей это не входит. И подобных случаев, увы, немало.
P. S. Когда материал дописывался, ребята все еще жили во Львове. Сейчас Светлана Мортинец по своим журналистским делам поехала в Киев. Куда отправились дети -- неизвестно.