Вначале было дело. В Одессе. О крупном экономическом преступлении. В конце 50-х годов из-за проклятой заграницы до нас донесся очередной крик моды, у нас, естественно, переросший в истерически-восторженный вопль: взор и тело любителей стильной жизни ласкали полупрозрачные дамские блузки, комбинации, прочее интригующее белье, а также белоснежные мужские сорочки из «воздухонепробиваемого» нейлона.
Пока тяжеловесная легкая промышленность перестраивалась, один ушлый одесский цеховик создал подпольную артель, которая быстро наводнила страну левым товаром. Неожиданный рывок прогресса, сбивший с размеренно-ленивого ритма всю страну, не мог остаться незамеченным органами прокуратуры.
Цеховика-миллионера взяли. И задали ему извечный вопрос: «Где деньги лежат?» «Помилуй Бог, товарищи! -- возмутился тот. -- А жить на что? Знаете ли вы, что только один час у Нонны с улицы Горького стоит тыщу рублей!.. »
«Что же это за райское наслаждение? -- задумались работники прокуратуры. -- Советский человек не может позволить себе такую неслыханную роскошь… »
-- Оказывается, советский человек таки мог позволить себе такое дорогое удовольствие, -- рассказывает бывший старший следователь прокуратуры Киева, фамилию которого по его просьбе не называем. -- В процессе расследования мы вышли на первого подозреваемого -- главного редактора крупного киевского издательства. Я позвонил ему 1 апреля то ли 1957, то ли 1958 года. Мне было поручено его допросить. Услышав о теме беседы, главный редактор воспринял это как надоевшую первоапрельскую шутку. Примерно то же он сказал и заместителю городского прокурора. Потом, убедившись, что это не шутка, пытался отпираться. Мы прижали его к стенке. И он поведал такое, за что впоследствии его исключили из партии. Оказывается, в столице уже несколько лет действовал не один очаг культурного досуга для высокопоставленных советских тружеников.
В приличной на вид квартире в центре города собиралось несколько красивых женщин. Периодически раздавался звонок в дверь, и хозяйка салона -- сверкающая улыбкой дама -- радушно встречала на пороге уставших от ответственной работы респектабельных мужчин в шляпах, дорогих пальто или же строгих френчах, галифе и фуражках сталинского покроя, любимых руководящими работниками. В руках у некоторых были цветы. Из увесистых «руководящих» портфелей извлекались коньяк, водка, шампанское, банки с икрой и крабами, прочие экзотические закуски.
Вскоре количество дам и кавалеров гармонизировалось. Под музыку радиолы, коньячок и дым хороших папирос завязывался непринужденный разговор, звучали шутки, дамский смех и гоготанье мужиков.
Затем по мановению опытной (словно умелый массовик-затейник) хозяйки бала публика начинала освобождаться от оков одежды. На пол летели шевиотовые пиджаки, начищенные до блеска хромовые сапоги, панбархатные платья, шелковые кружевные комбинации. Взлетали вверх, зависая на погасшей люстре, ажурные чулки, галстуки, подтяжки.
Начиналась игра в прятки. Оставшиеся в одних прическах дамы, а джельтмены в бакенбардах, разбегались по углам и многочисленным комнатам. Разгоряченные коньяком и предвкушением, кавалеры бросались разыскивать их. Отовсюду начинали раздаваться визги, радостные вопли, переходящие в сладострастные стоны и вздохи… Вспыхивала люстра, и праздник жизни продолжался уже при свете.
Затем утомленные групповым удовольствием граждане, садились за стол, восстанавливали силы и продолжали игру в прятки, только стороны менялись местами. Оргии продолжались допоздна. Потом на следствии хозяйки этих веселых квартир рассказывали, что коллективные развлечения очень нравились приезжавшим на матчи в Киев футболистам московского «Спартака». А помогал их организовывать накануне спортивных баталий коллега из команды извечного соперника -- киевского «Динамо». Вообже же на эти квартиры захаживали некоторые известные артисты, музыканты ленинградского джаза, композиторы, писатели. К иногородним знаменитостям дам направляли в гостиничные номера.
-- Такую «хату» мы однажды накрыли, -- вспоминает следователь. -- Публика, разумеется, тут же разбежалась. Но во время оформления задержания хозяйки притона зазвонил телефон.
«Погоди, я возьму», -- говорит моя коллега, помощник прокурора района и отвечает в трубку: «Нет, это не Клавочка. Я Шурочка. Да, новый кадр. Хорошо, котик. Приезжай. Только выпить-закусить не забудь… »
Через десять минут в квартиру вошел… главный бухгалтер райпищеторга. Но больше всего нас удивило то, что уважаемый клиент принес с собой чекушку водки и пару сарделек. Увидев нас, он чуть не выронил «гостинцы».
-- Так судили кого-нибудь?
-- Да, хозяек притонов. Уголовный кодекс предусматривал лишение свободы на срок от трех до пяти лет по статьям «содержание притонов» и «сводничество». А вот статьи «проституция» в нашем законодательстве не существовало. Ведь, сами понимаете, проституции в советской стране как бы не было.
-- Что же было дальше с прекрасными амазонками?
-- Президиум Верховного Совета УССР издал специальный указ о выселении их за пределы города. Но девушки были, должен признать, очень красивые. Одних я видел во время следствия, других -- на изъятых фотографиях, которые хозяйки притонов использовали в качестве рекламных проспектов, чтобы взыскательные клиенты могли заранее подобрать себе по вкусу объект вдохновения -- тут и цвет волос, и форма носа. Одним нравились стройные блондинки, другим -- пышнотелые брюнетки.
-- А как эти скромные труженицы сих заведений вели себя на суде, ведь их привлекали в качестве свидетелей?
-- Ну как… Они, конечно, были страшно перепуганы. Некоторые начали плести, что умышленно ставили целью ослабить ударную мощь «Спартака». Московские звезды действительно приезжали за пару дней до матча и тренировкам предпочитали дамское общество. И «Спартак» все киевские матчи проигрывал… Хоть медаль «За оборону Киева» девкам давай.
-- Между тем у элитного увеселительного заведения могли быть очень высокие покровители. Вам никто не мешал в расследовании?
-- Нет. Боялись. Вскоре выяснилось, что такое преступление в Союзе раскрыто впервые. Поэтому о ходе его расследования мы регулярно докладывали в Генеральную прокуратуру СССР. Затем Москва потребовала привезти дело. Я повез два пухлых тома в столицу. Вместо двух дней моя командировка затянулась на целых десять. Работники Генпрокуратуры не могли оторваться от чтения.
После разгрома киевских притонов московский «Спартак» начал лучше играть. А через пару лет и наше «Динамо» впервые стало чемпионом СССР.