И вот что получилось
Он словно вывалил наружу нутро украинского человека. Словно чужой, он поглядел на нашу жизнь, на наших людей, снаружи, из другого мира, передразнил, выпятив основное и отметя второстепенное. Сделано это было по наитию, инстинктивно, но верно. И на этот взгляд оказалось, что кое-что есть в нашем человеке и смешное, кое-что и тупое, и глуповатое, а кое-что -- и весьма индивидуальное, самобытное. Все, в общем, как и в любом другом национальном типе.
Трагедия украинцев заключается в том, что до сих пор они жили в замкнутом мире, меряли себя только собственными мерками. «Нет никакого Рио-де-Жанейро. Шепетовка -- последний город, его омывают волны Тихого океана». То же -- и массовое искусство. Замкнутая на десятке имен эстрада, замкнутое на десятке тем народное искусство. Рiдна мати моя i рушник вишиваний. Это официоз. Неофициальная же культура вышла из-за стола. Целый жанр -- Песня После Выпитого, Песня На Пьяную Голову. Простых украинцев в основном тянуло петь только после Этого дела. Спьяну тянет на что -- на пафос слезливый, на тугу-печаль, на бахвальство… Отсюда вам и гимн Невмирущей к месту и не к месту, и козацькi пiснi -- пустословные, пустозвонные, и мiр блатнiх. И ж нськая доля -- само собой, только несчастная. (»Выйти замуж -- мучаться, родить -- обречь ребенка на мучения» -- две вечные темы фольклора. -- А. А. ). Все, все слилось в общее понятие «п'есня» -- и так ЗАСТЫЛО.
Скрипка вывернул эту застывшую традицию наизнанку и получил другой результат -- добрую пародию. Все равно, что «Рушник» тот же спел задом наперед, в обратной последовательности. Слова вроде бы те же, инструменты -- баян там, гитарка, а настроение совершенно другое: философское, наблюдательское, Со Стороны. Скрипка создал мозаику местных образов, типов. Типы вышли игрушечные, потешные, но до ужаса милые. В отличие от первоисточников. От оригиналов. Все плоское, обывательское он использовал как исходный материал для создания современных собирательных народных образов.
Как Скрипка это сделал?.. Кабаре-перформенс-вертеп. Что-то такое среднее. Но главный жанр -- это все-таки сам Скрипка. Интонация. Человек-оркестр, человек-стиль. Чревовещатель.
Даже классические чужие вещи -- типа «Я прошу… » из «17 мгновений весны» -- в исполнении Скрипки приобретает характер Другой вещи. Я сам наблюдал, как по электричке ходят два паренька, -- один жарит на баяне, другой поет -- вот это самое, тем же голосом, с тем же «гэ»: «я-а-прошу, хот нэнадолго-о… » Блеск. То, что уже существовало, Скрипка вывел на сцену, то, что таилось по переходам, моталось по вагонам электричек и метро, пылилось на кухнях и в сельских хатах. Он раскрасил, причесал все это в соответствии с эстрадными стандартами и за ручку вывел на сцену. И мы узнали себя во всем этом, но это уже была не точная копия, а слепок. Блатной стандарт «Постой, паровоз» или «Мурка» -- куплет на суржике, куплет на французском, плюс авторская интонация, плюс сопровождение… И это уже не совсем песня -- это пам'ятка архитектуры…
Без группы у Скрипки совсем другая свадьба -- и тем ясней его неистребимая сущность. Любая вещь или явление украинской культуры, само по себе вызывающее стойкие, годами сложившиеся ассоциации -- детский балет школы номер 2, ансамбль Вооруженных Сил Украины, огромный уквiтчаний венок, лежащий на полу, фейерверк -- в соединении с песнями Скрипки приобретают совершенно другой смысл. Театр абсурда: девочки, одетые в ангелочков/амуров, военные -- молодцеватые, щекастые -- подпевают лужеными глотками какие-то фривольные стишочки, атмосфера авторского вечера -- и вдруг фейерверк, такой дикий на этом празднике жизни… Последние два слова ввернуты не ради красного словца. Скрипка именно вернул украинской культуре жизненность, живучесть, драйв, и в этом -- его главная заслуга.