Большинство детей с пороками сердца погибают, не дожив и до года. Кристине операцию сделали вовремя
Диагноз «врожденный порок сердца» малышке поставили в Дубровицком роддоме. Новорожденная еле дышала, не могла кричать, ее тельце было синим. Думали, это из-за того, что вокруг шеи и грудной клетки ребенка обвилась пуповина. Но оказалось, у девочки -- дефект (дырочка) в межжелудочковой перегородке.
-- Нас долго не выписывали из роддома, -- рассказывает Тамара Петрушко, мама девочки. -- Затем две недели мы находились в отделении патологии новорожденных Ровенской больницы. После курса лечения кожа дочки слегка порозовела. Но врачи меня предупредили, что при таком пороке сердца, как у Кристины, необходима операция. Конечно, услышав это, я заволновалась. Ведь любое хирургическое вмешательство -- серьезное дело, а уж тем более операция на сердце…
Вернувшись с дочкой домой, Тамара услышала от знакомых много историй о детях, умерших во время операции на сердце. Но женщина видела, что Кристине без помощи врачей не обойтись.
-- Она тяжело дышала, -- вспоминает Тамара. -- Хотя в общем вела себя спокойно. Плакала, только когда хотела спать и есть. Наша старшая дочка Иванна -- ей 3,5 года -- была намного беспокойнее.
Когда Кристине исполнилось четыре месяца, ее привезли в Киев на обследование в Институт сердечно-сосудистой хирургии. Врачи сказали родителям, что операцию нужно сделать до того, как дочке исполнится годик. И чем раньше, тем лучше.
-- К году ребенок уже понимает, что с ним происходит, -- объясняет Тамара. -- Люди в белом делают уколы -- значит, их нужно бояться. Малыши же этого не осознают. Мы бы, конечно, еще тогда, в сентябре, согласились на операцию, но за нее нужно было заплатить около четырех тысяч гривен. У нас не было таких денег. Я ведь работала поваром в районной больнице, а муж там же слесарем. Какие у нас доходы?
Действительно, операция на сердце малыша, которому еще не исполнился годик, обходится в четыре тысячи гривен.
-- Сама операция бесплатная. Но медикаменты приходится покупать родителям, -- объясняет заведующий отделением хирургии врожденных пороков сердца детей младшего возраста Киевского института сердечно-сосудистой хирургии Василий Лазоришинец. -- Вы сами знаете, медицина сейчас практически не финансируется государством. Лекарства для операции и послеоперационного периода стоят чуть больше тысячи гривен, а одноразовый искусственный оксигенатор, который снабжает кровь кислородом, пока сердечко не работает, -- в среднем 550 долларов. Папам с мамами приходится покупать все это самим.
Родители Кристины открыли счет в банке и начали методически обходить преуспевающие организации города. Вскоре на их счету было 700 гривен. На этой сумме дело и застопорилось. Больше просить помощи было не у кого.
-- Я очень верю в слова: «Стучите, и вам откроют», -- продолжает Тамара. -- Следуя им, старалась использовать любую возможность, чтобы спасти жизнь дочки. Обращалась во все медицинские организации, даже Президенту писала.
… Однажды в семью Петрушко пришло письмо из столичного института. Оказалось, медики получили распоряжение из Администрации Президента помочь Кристине. Но малышка простудилась, и оперировать ее было нельзя.
-- Такой порок сердца, как у Кристины, приводит к изменениям в легочных артериях, -- говорит Василий Васильевич. -- И чем старше становится ребенок, тем больше риск, что легкие не справятся с нагрузкой во время операции. Поэтому, если выражена гипертензия легочных артерий, мы оперируем малышей, пока им не исполнилось шесть месяцев. У Кристины этот процесс был умеренным, поэтому с операцией можно было подождать до года. Но дети с такими пороками предрасположены к бронхитам, пневмониям, и часто приходится ждать, пока они поправятся.
Перед Новым годом вновь пришло письмо с просьбой приехать на операцию -- деньги для лечения уже были перечислены на счет института.
-- В тот день, когда мы получили письмо из Администрации Президента, ко мне с предложением благотворительной помощи обратился киевский бизнесмен -- когда-то он работал врачом, -- рассказывает Василий Лазоришинец. -- Услышав историю мытарств родителей Кристины, он решил из благотворительного фонда компании оплатить стоимость всех необходимых медикаментов. Во время операции он был рядом с родителями малышки.
-- Конечно, мы очень обрадовались, что о нас не забыли, -- продолжает Тамара. -- Кристина-то подрастала, а ее дыхание становилось все более тяжелым. По ночам, бывало, на какую-то секунду вообще замирало. Я перестала спать -- постоянно прислушивалась к тому, как дышит дочка.
Увидев человека в белом халате, Кристина уводила маму в противоположную сторону
Попав в больницу снова, малышка уже понимала, от кого нужно держаться подальше. Когда она, топая с мамой за руку по больничному коридору, видела человека в белом халате, то тут же разворачивалась в противоположную сторону…
Девятого марта девочке сделали операцию. Продолжалась она три часа. Врачи на девять минут остановили крошечное сердце и двумя швами «заштопали» дырочку.
-- Как же вы зашивали дырочку в сердце Кристины? -- спрашиваю Василия Лазоришинца, который оперировал ребенка.
-- Наложили прокладки между тканями и стянули их. Со временем сердечная мышца на этом месте зарастает так, что при повторной операции, если она требуется, мы не находим и следа. Когда же дефект достаточно большой, то накладываем заплатку, которая затем тоже покрывается сердечной мышцей.
С пороками сердца в Украине ежегодно рождается от 4000 до 6000 детей. А в Институте сердечно-сосудистой хирургии делают всего 1500 операций в год.
-- Вероятность того, что непрооперированный ребенок с пороком сердца умрет до года, очень высока, -- продолжает Василий Васильевич. -- Тем, кто выжил, все равно нужна операция. Существует более 300 пороков сердца, все они требуют индивидуального подхода и лечения. Есть такие, когда помощь необходимо оказать в первые двадцать, а то и десять дней жизни малыша. Спустя полгода после операции мы проводим повторный осмотр ребенка: важно убедиться, что опасность миновала.
Через пять дней Кристину перевели из реанимационного отделения в палату, а еще через четыре выписали домой.
-- Дочка еще бледненькая и слабенькая, -- говорит Тамара. -- Но одышки у нее уже нет. О перенесенной операции напоминает только шрам. Он начинается у горлышка и пересекает всю грудную клетку. Но когда дочка подрастет, он станет совсем незаметным. Главное, чтобы она теперь была здоровенькая и росла счастливой. Ведь все эти десять месяцев я постоянно боялась, что Кристина в любой момент может умереть.