Людмила ТРИБУШНАЯ
«ФАКТЫ» (Херсон)
Случайное знакомство в поезде оказалось роковым для профессиональных военных. Дорожное приключение сплело судьбы попутчиков в такой хитроумный узел, разрубить который удалось только ценой смерти одного из них. Погиб мичман, а морской офицер, перед которым открывалось блестящее будущее, и его коллега пограничник угодили в тюрьму. Разведи железнодорожный кассир пассажиров в погонах по разным вагонам, трагедии бы не произошло. Родственники и даже судьи назовут потом их встречу делом дьявольских рук…
Для бывалого мичмана начальник конвоя был обыкновенным салагой
Молоденький офицер на базу флота Украины прибыл сразу же после выпускного бала в институте и за службу взялся так рьяно, что тут же был замечен командирами.
-- Поздравь! Меня назначили начальником конвоя, завтра еду в командировку в Одессу, -- похвалился он юной жене.
Лейтенантику и 28-летнему мичману, конвойному, предстояло доставить из Крыма в дисциплинарный батальон осужденного за побег матроса. Конвой легко выполнил это несложное задание, но вот незадача -- проштрафившегося военнослужащего в дисбат не приняли: на корабле плохо укомплектовали его вещевой аттестат, пришлось везти матроса обратно.
В соседнее с моряками купе сели двое пограничников.
-- Мы возвращаемся со сборов. Давайте знакомиться! -- предложили дозорные и выставили бутылку коньяка.
Как было не выпить по рюмке за добрососедские отношения, тем более что поездка совпала с праздником. Позже в папке с грифом «уголовное дело» эта маленькая пирушка будет квалифицирована как грубейшее нарушение воинской дисциплины, но тогда в купе мчащегося в ночь поезда дружба представителей разных родов войск показалась им выше приказа.
Вопреки всем на свете уставам мичман по-домашнему отстегнул кобуру и сунул табельное оружие в дипломат.
Из протокола судебного заседания: «Я, начальник конвоя, отлучился к проводнику за постельным бельем, а когда вернулся в купе, застал там одного из наших попутчиков -- пограничника, который снял с верхней полки дипломат и рассматривал пистолет. У нас состоялся такой разговор:
-- Зачем ты взял чужое оружие? -- спросил я.
-- Хочу посмотреть.
-- Это обыкновенный «Макаров», что на него смотреть?
Забрав дипломат, я выпроводил любопытного соседа и закрыл купе на защелку. Мой пистолет был постоянно при мне в оперативной кобуре, в ту же минуту пришлось потребовать более ответственного отношения к оружию от мичмана».
Впрочем, последний не придал значения замечанию командира. Прослужив в армии добрый десяток лет, он понятие чести воспринимал вполне по-армейски. Подозревать в подлости своих? Да и офицер не был для него авторитетом: еще молоко на губах не обсохло, настоящей службы не нюхал, а туда же -- командовать. Для мичмана начальник конвоя был салагой, не больше.
Ночью моряки проснулись от настоящего переполоха. Мичман метался по купе и громко матерился: «Пропало оружие!» Офицер разбудил проводницу и стал обыскивать вагон. В соседнем купе, где ехали новоиспеченные друзья, полка пустовала. Один из погранцов, интересовавшийся накануне содержимым дипломата, уже сошел на своей станции.
Остановив стоп-краном состав, конвой высадился в… степи под Херсоном. И отправился искать пропажу!
Отказавшись вернуться в часть, мичман подписал себе смертный приговор
Испытать восторг от прикосновения ладони к рукояти настоящего пистолета -- этого мальчишества большинству мужчин обычно хватает на всю жизнь. Прапорщик погранвойск Александр Кононенко унес ощущение восхитительного холода пистолета на ладони и, засыпая, подумал: «Полжизни отдал бы за такой!» Он отдаст меньше -- четыре года. За свое опрометчивое желание завладеть чужой «игрушкой».
Сосед растолкал его перед Херсоном: «Тебе выходить». Босиком ведь не выйдешь, а найти второй ботинок никак не мог. «В десятом купе ужинали, там и оставил, наверное», -- наконец сообразил он. Толкнул дверь соседей. Офицер и матрос спали, мичмана не было. Сашина рука сама потянулась к знакомому дипломату. «Макар» был на месте. Сунув его за пояс, принялся искать ботинок, не спеша обулся. В тамбуре, на выходе, встретил хозяина трофея, тот был изрядно пьян. За окном уже мелькали первые пристанционные строения, навстречу всеми огнями мчал родной город. Попутчики попрощались.
Под утро моряки найдут его и обыщут, но пистолета не заметят. Почему? Это остается загадкой, потому что, по словам Саши, он таки был у него за поясом брюк.
-- Из-за меня отстали от поезда? -- сыграл удивление погранец. -- Если кто и украл у вас оружие, то он наверняка сейчас спокойно спит в своем купе. Я бы на вашем месте попытался догнать состав.
Конвой растерялся. И кто знает, как поступили бы моряки, не подойди к ним некий Володя. Херсонец был в штатском, но представился опером. Вникнув в проблемы военных, он предложил свою помощь:
-- Выход есть. Можно достать другой «Макар» и перебить номера. Я знаю, как все устроить, и берусь за дело.
Володя расквартировал приезжих у тестя, наутро взял у гостей объяснительные по поводу ЧП, чтобы потом шантажировать их выдачей милиции, к которой, конечно же, не имел ни малейшего отношения.
… Шли дни, а отчаянные попытки раздобыть взамен утерянного другой пистолет успеха не имели.
-- Все, хватит! Едем в часть докладывать о пропаже, -- решил не искушать судьбу начальник конвоя.
Подчиненный взмолился дать ему еще два дня и стал перед командиром на колени. Вместе с Володей мичман каждое утро уходил искать выход из тупика, а вечером возвращался в стельку пьяный. К простейшему способу бегства от беды и страха -- водке -- вскоре присоединился еще один -- женщины. Дни складывались во что-то бесконечное, и офицер физически ощущал, как уходит время. Единственным чувством, набирающим силу, стало чувство враждебности к подчиненному. Устав ждать, он как-то вместе с конвоируемым матросом отправился его искать, и застал мичмана в баре. Чтобы привести посетителя в чувство, бармен вылил на него ведро воды. Моряк в форме лежал под столом, на них оглядывались. Офицер с матросом решили безопасности ради отвезти товарища за город -- подальше от людских глаз.
В гидропарке на Малом Потемкинском острове было пустынно. Изредка звук моторной лодки нарушал тишину и быстро таял. Уложив пьяного мичмана под кустом отсыпаться, лейтенант и сам снял китель, расстелил и устало опустился на него. От боли раскалывалась голова.
-- Сбегай за бутылкой, -- велел матросу.
Но от предчувствия близких неприятностей в части даже водка утратила свой привычный успокаивающий вкус. Он понимал, что спасти ситуацию уже не удастся, и от этого приходил во все большую ярость.
Часа через четыре мичман проснулся.
-- Умойся! Будем собираться. Скоро поезд, -- подошел к нему офицер.
-- Я никуда не поеду, -- пробормотал напарник, продолжая лежать на траве.
Лейтенант резко приподнял его. От быстрой смены положения деревья, берег поплыли перед глазами мичмана, и он, не сумев удержать равновесия, снова упал.
Из протокола допроса начальника конвоя: «Я взял в руки пустую бутылку и сказал, что сейчас убью его. Просто хотел напугать. Я сам не ожидал, что ударю. Бутылка разбилась у него на голове, но он даже не отреагировал, продолжал сидеть на траве. Это окончательно вывело меня из себя, я достал пистолет и ударил мичмана рукояткой.
-- Не бей! Я ни в чем не виноват, -- спокойно сказал он.
-- Не виноват? А кто же меня подставил, кто поломал мне карьеру и жизнь?
Я кричал на весь остров, что уезжаю докладывать командиру части. Он невозмутимо продолжал твердить, что никуда не поедет.
-- Иди умойся! -- бросил я ему».
Мичман поднялся и неуверенно пошел к воде. Лейтенант достал пистолет, передвинул затвор, двумя шагами догнал подчиненного и, приставив оружие к его голове, выстрелил.
Избавившись от обузы -- пьяного надоевшего напарника, офицер испытал чувство какого-то патологического облегчения. Он стал действовать быстро и решительно.
-- Сними штаны, зайди в воду и раздень его, -- приказал матросику. -- Тело оттяни за камыши, как можно дальше.
Как все, оказывается, просто: покупаешь себе возможность для маневра всего одним патроном. Теперь ситуация вновь становилась управляемой. Он был уверен, что справился с ней.
«Мы с тобой соучастники… »
Кто-то позвонил в дверь. Марина Павловна вышла и растерялась: на пороге стоял Леша. Сердце замерло в недобром предчувствии -- что опять стряслось? Недавно сын, старший телеграфист одной из частей, бросив срочную службу, сбежал домой. Отцу едва удалось уговорить его вернуться. Военный суд Евпаторийского гарнизона осудил Лешу за побег, сына отправили в дисбат под Одессой.
Почему же он опять здесь, в Николаеве? Да еще не один…
-- Мам, не волнуйся! Нас просто не приняли в дисциплинарную часть, едем с офицером обратно. По дороге, правда, потеряли мичмана, вот пытаемся найти его, -- успокоил ее Алексей. -- Мы на пару дней у нас остановимся.
Всю ночь Леша не спал, глядел в потолок. Перед глазами то и дело всплывал затон: судилище, окровавленное лицо убитого.
-- Если проболтаешься, нам обоим тюрьма. Ты же соучастник, пойми, -- убеждал его офицер. В отсутствие мичмана он стал заметно решительней, собранней.
-- Где можно раздобыть патрон, чтобы восполнить мою обойму? -- озадачил Алексея.
Леша познакомил своего конвоира с ребятами, те быстро достали 9-миллиметровый патрон к «Макарову». Он, правда, не подходил по цвету, и лейтенант вскрыл все патроны в обойме лаком для ногтей.
-- Порядок, ты молодец, -- похвалил Лешу. -- Теперь отдай кому-то из друзей удостоверение личности мичмана. Пусть отнесут в комендатуру, скажут, что нашли. Нам лучше, чтобы его здесь искали. Он отстал от конвоя, дальше -- не наше дело. Не дрейфь, труп никто никогда не найдет…
Из свидетельских показаний в суде Марины Павловны: «Ночью сын разбудил нас с отцом, он плакал. Шепотом Леша рассказал о своих злоключениях, он боялся офицера, был им сильно запуган. По договоренности с сыном муж сообщил об убийстве военнослужащего в правоохранительные органы. 13 ноября ранним утром по дороге на вокзал «Беркут» задержал конвой, пытавшийся уехать в Крым».
Приговор
Военный суд Николаевского гарнизона под председательством подполковника юстиции Владимира Станкевича закончил слушание дела офицера военно-морских сил Украины Бориса М. Он признан виновным и приговорен к 12 годам лишения свободы в исправительно-трудовой колонии усиленного режима. Военный суд Южного региона, рассмотрев дело во второй инстанции, оставил приговор без изменений.
-- Мораль сей истории? -- переспрашивает Владимир Станкевич. -- Она в том, что уставы по-прежнему пишутся кровью. После этого случая Министерство обороны приказом N 115 изменило положение о дисбате. Принята новая директива, в которой теперь по-иному прописаны правила доставки заключенных в дисциплинарные части. Что же касается нарушений правил несения гарнизонной и караульной службы, то еще Швейк говаривал: «Дисциплина, болваны! Дисциплина!»
Впрочем, меня интересовала не вся армия, а конкретная драма конкретного выпускника морского института -- потомственного военного, по-наполеоновски мечтавшего о победах. Интересовала юная красивая женщина, еще недавно в зале суда умолявшая стражу разрешить ей поцеловать мужа хотя бы через решетку.
В день вынесения приговора она сказала ему: «Все хлопоты по разводу я возьму на себя. Полюбила другого, прости». Протянула подписать необходимые бумаги. Этот другой был вместе с ней на всех заседаниях -- он представлял в суде интересы части. В какой же невероятной лотерее ты проигрался подчистую, лейтенант? В вечернем поезде, когда вы пили коньяк, смеялись и вспоминали забавные армейские истории, судьба уже начала исподтишка отнимать -- у кого приморский благоуханный город, любовь и мальчишеские надежды, у кого -- саму жизнь, последние ее дни, часы. Трудно принять, что все беды случились из-за злополучного пистолета, который потом найдут в селе Железный Порт Херсонской области в куче черепицы на подворье техника поста технической связи пограничной заставы. Сегодня у черепицы, пока папа отбывает срок за похищение в поезде так понравившегося ему пистолета, играют в войнушку двое маленьких пацанов. Они тоже когда-нибудь захотят многое отдать за прикосновение к рукояти настоящего боевого оружия: логику мужских пристрастий понять вряд ли возможно. Как и особенности национального конвоя…
«Facty i kommentarii «. 2 февраля 2000. Право