Иду я в школу -- и вижу вдруг: возле лестницы, ведущей в подвал, граффити: «Здесь были ТНМ Конго и Сашко Положинский». «Можно подумать!» -- мелькнуло в голове. И следом: «А вдруг?.. » Но что они могли здесь делать? Люди, отмеченные на «Червоной Руте», и вдруг -- в нашем подвале?
Спустившись по ступенькам, я попала в мрачное подземелье. Безумное количество ржавых коммуникаций, стены оклеены афишами и лотками из-под яиц -- для звукоизоляции, освещение отвратительное, воздух прокурен до смерти, на железобетонном полу, покрытом кусками выцветшего линолеума, -- окурки и пустые бутылки. Высокие потолки, подвесные лампы в металлических решетчатых плафонах. Именно таким я увидела излюбленное место отдыха музыкальной тусовки.
День был нерепетиционный, и музыканты собрались просто отдохнуть, на их сленге -- «отвиснуть». Поэтому на разговор пошли охотно. Выяснилось, что здесь запросто можно встретить «So», «Над землей», «Танок на майдане Конго», «Две Галлюцинации», «Noisy Kinsfolk», Юлию Лорд, Росаву -- и это еще далеко не полный перечень постоянных посетителей подвала. Все «местные жители» -- в украинском шоу-бизнесе личности довольно известные, большинство из них -- лауреаты и победители различных музыкальных фестивалей. И я попыталась узнать, что же заставляет этих людей, уже имеющих имя и деньги, вновь и вновь приходить сюда?
Покопавшись в истории, я выяснила, что в советские времена вся запрещенная культура -- музыка, литература, кинематограф… -- считалась альтернативной или андеграундом. И ютилась в квартирах да подвалах. В постперестроечные времена, когда все запрещенное легализовалось, альтернативная музыка утратила свой подпольный смысл. Однако подвалы по-прежнему притягивают музыкантов. Спускаются в них даже звезды. Что же влечет их в эту мрачную обитель?
Виктор Корженко (»ТНМ Конго»):
-- Не смешно ли, скажите, шарахаться при виде грязных стен и ржавых труб, если мы живем в стране, где, по сути, на каждом шагу андеграунд! Музыка может рождаться и дома -- на компьютерах. Но на концертные площадки она попадает лишь после «оттачивания» в таких вот подвалах. Как говорится, пройдя огонь, воду и… ржавые трубы.
Леся Пархоменко (»Над землей»):
-- В этом звуковом хаосе не слышишь толком ни себя, ни других. Сначала это повергает в депрессию. Но постепенно ты привыкаешь и начинаешь слышать музыку каким-то внутренним слухом. И это самое ценное, что дарит подвал: возможность ощущать себя и других на подсознательном, чисто энергетическом уровне.
Дмитрий Комарьков (»Noisy Kinsfolk»):
-- Я думаю, что для всех музыкантов подвалы -- это, прежде всего, память о первых репетициях. Для меня -- о первых экспериментах в электронной музыке, о тогдашнем горячем желании сделать что-то нестандартное, выходящее за рамки заурядной попсовой музыки.
Алексей Зволинский, музыкант Юлии Лорд:
-- Виктор Пушкарь, музыковед и один из старейших украинских андеграундщиков, считает, что андеграунд канул в Лету, как только музыку перестали запрещать. Но я с ним не согласен: андеграунд есть, и никакие перемены его не убьют -- скорее, усугубят и усилят.
Дух андеграунда -- протест против всего традиционного. И вряд ли его можно начисто искоренить. Что же касается подвалов, то для людей, которые до сих пор делают альтернативную музыку, это как бы одушевленная ностальгия по «запретным» временам. Поэтому с уверенностью могу сказать: андеграунд был, есть и будет.