Но созданные легендарным конструктором знаменитые на весь мир танки достойно отомстили врагам…
Вряд ли во время обороны Москвы, при разгроме немецких войск под Сталинградом и в ожесточенных сражениях на Курской дуге советские танкисты знали, что их любимый танк Т-34 создал выдающийся конструктор Михаил Кошкин. Еще несколько лет после начатого в Советском Союзе серийного производства танка иностранные ученые ломали голову над секретами его конструкции. В этом году исполняется 60 лет со дня смерти Михаила Ильича Кошкина. И столько же -- с начала серийного производства «тридцатьчетверки».
Одиннадцатилетним мальчишкой Михаил покинул родную таежную деревню Брынчаги Ярославской области и отправился в Москву на поиски денег. Где только ему не пришлось работать! В конце концов, после успешной учебы в Коммунистическом университете им. Я. М. Свердлова Кошкин получил назначение в Вятку на должность заведующего кондитерской фабрикой. За короткий срок отстающая фабрика стала одной из лучших в городе.
Но с самого детства Кошкин мечтал стать инженером. И тут как нельзя кстати пришлось решение партии о направлении в высшие технические учебные заведения страны испытанных коммунистов. Закончив институт, он попал на Ленинградский опытный завод. Кстати, на работу его посоветовал взять сам С. М. Киров.
Уже тогда в стране начались репрессии. Ветераны вспоминают, как однажды один из специалистов, делая расчет, допустил ошибку. Другой, обнаружив ее, пытался доказать, что это сделано по злому умыслу. Обстановка накалилась до предела и грозила вылиться в серьезные неприятности. Михаил Ильич не колебался: проверив расчет и убедившись, что ошибка допущена случайно, встал на защиту провинившегося. Человек был спасен.
-- Вскоре после приезда Михаила Ильича, -- вспоминает известный испытатель танков Евгений Кульчицкий, -- мы с ним отправились в испытательный пробег. Шли на максимально возможных скоростях. Маршрут проходил через дубовую рощу с могучими часто растущими деревьями. Стоя на сиденьях боевого отделения и по пояс высунувшись из башни, мы наблюдали за движением, управляемостью танка, его маневренностью при объезде деревьев и заносили в блокноты данные наблюдений. В один из моментов водителя подвел глазомер, и танк задел краем гусеницы ствол дерева. Машину тряхнуло, и, резко развернувшись, танк остановился. Ударившись головами о крышки люков, наблюдатели, как подкошенные, свалились вниз.
Когда очнулись, то увидели, что водитель, склонив окровавленную голову на обрез люка, не проявляет признаков жизни. Кошкин тогда вскочил и первым делом схватил походную аптечку (хотя чувствовал себя не лучше механика). Кое-как привели водителя в чувство, вытащили его на воздух, остановили кровотечение. Кошкин был очень расстроен, волновался, переживал. В последующие дни он часто навещал пострадавшего водителя в больнице и заботился о его семье.
При испытаниях танка БТ-7М большое внимание по традиции уделялось пожарной безопасности. По специальной программе бак с дизтопливом обстреливали, создавая условия для искусственного возгорания и тушения пожара в машине. При запуске двигателя обязательно присутствовали пожарные. Они следили за порядком и обладали полномочиями, достаточными, чтобы человек даже за курение в цехе загремел в Сибирь. А когда испытания принципиально нового более пожаробезопасного дизельного двигателя были в самом разгаре, пожарные, которые теперь были практически не нужны, продолжали слишком усердствовать. Когда эта постоянная возня порядком надоела Кошкину, один из специалистов с благословения главного конструктора на глазах у изумленных пожарных сунул горящий факел в бочку с газойлем. Факел погас! В дальнейшем у пожарных вопросов уже не возникало. А в акте, специально составленном по этому поводу, было отмечено: «Дизельное топливо -- горючее, которое почему-то не горит».
Инженеру Михаилу Котову было поручено разработать конструкцию фильтра грубой очистки топлива и установить его в моторном отсеке. Места под фильтр оказалось маловато, фильтрующая поверхность получилась небольшой. А это означало, что экипажу придется каждые 2-3 суток разбирать фильтр, мыть и чистить отстойник.
Вспомнил он тогда, как в студенческие годы они вместо носков носили… женские чулки, складывая их гармошкой. По мере того как чулок изнашивался, прохудившиеся части отрезали, постепенно распуская «гармошку». В скудном студенческом бюджете такая находчивость позволяла сэкономить на носках. Едва рассвело, Котов был уже у чертежной доски. Осенившая его догадка подтвердилась: поверхность сетки фильтра, сложенной «гармошкой», увеличивалась в несколько раз!..
Необоснованные репрессии 30-х годов не обошли стороной и Харьковский завод имени Коминтерна.
-- Ты знаешь, Вера, происходит что-то непонятное, -- делился Кошкин со своей женой. -- Людей, за которых я готов поручиться головой, обвиняют черт знает в чем.
Не добившись восстановления справедливости на месте, Кошкин отправился в Москву. Известно, что, будучи в столице, он вынужден был поставить вопрос ребром: «Хотите иметь хороший танк, дайте команду, чтобы мне не мешали работать». Это подействовало. Все сотрудники КБ остались на своих местах.
К середине 1939 года, после создания колесно-гусеничного А-20 и гусеничного маневренного Т-32 закончилась почти двухлетняя эпопея научных изысканий и проектирования принципиально нового отечественного среднего танка. Из Харькова в Москву отправилась депеша, в которой говорилось: «… уже начата сборка двух новых танков Т-34. При благоприятном стечении обстоятельств к 7 ноября завод сможет продемонстрировать их представителям заказчика… »
Назначенный правительством срок показа «близнецов» -- первая половина марта -- неуклонно приближался, и руководство завода начало испытывать беспокойство. Даже невооруженным глазом было видно, что закончить утвержденный объем заводских испытаний и предъявить танки правительственной комиссии в срок невозможно. Особенно много времени требовала обкатка машин на расстояние 2000 км. А без испытаний пробегом танк нельзя показывать. Сегодня трудно сказать, кому пришла в голову мысль совместить эти испытания с перегоном танков из Харькова в Москву своим ходом. Возможно, это была идея Кошкина. Директор Максарев выделил для пробега сначала один, а затем два тягача «Ворошиловец», один из которых был превращен в самоходную теплушку, а на второй погрузили массу запчастей. Оба танка перед длинной дорогой тщательно проверили. Двигатель одной из них немного барахлил, но времени для его замены уже не было. Ранним утром 5 марта колонна покинула ворота завода, взяв курс на Москву.
Из соображений секретности маршрут пробега был проложен в обход всех главных магистралей и крупных населенных пунктов. Исключение составляли мосты через большие водные преграды. Для движения по маршруту был составлен специальный график. Но неподалеку от Белгорода один из водителей танков во время движения по снежной целине «сорвал» главный фрикцион одного из танков. Ремонт его в полевых условиях мог затянуться надолго.
Кошкин решил продолжать движение одним танком, вызвав пострадавшему ремонтную бригаду. Исправный танк прибыл в Подмосковье на завод N 37, в котором находился отстойник перед показом новых машин правительству.
Здесь же Кошкину впервые стало плохо, сказалась простуда. 17 марта из Кремля поступило разрешение на проведение показа, и танки доставили на Ивановскую площадь. Кроме Кошкина, в Кремль допустили лишь двоих сотрудников завода. Один из танков вел механик-водитель опытного цеха И. М. Битенский. На месте стрелка рядом с ним размещался сотрудник НКВД. Кошкин ехал на показ в легковой автомашине.
Несмотря на принятые лекарства, простудившийся Кошкин во время доклада не мог сдерживать душившего его кашля, чем вызывал недовольные взгляды Сталина и Берии. Сразу после доклада конструктора выступил замнаркома Кулик. Он поведал окружающим, что представленная машина еще не прошла установленного объема испытаний и… не может рассматриваться как боевой образец. Сталин потребовал перечень отмеченных недостатков и, внимательно его просмотрев, передал Ворошилову. После этого он о чем-то вполголоса переговорил с сопровождавшими его членами Комитета Обороны и спросил, можно ли будет при производстве устранить указанные в перечне недостатки? Кошкин ответил утвердительно. Сталин заметил: если новый танк нужен, он верит, что конструкторы смогут исправить все его недостатки в кратчайшие сроки. Танки ему, без сомнения, понравились.
На родном заводе колонну встречали тепло и торжественно. Кошкин отправился в КБ, намереваясь вместе с ближайшими помощниками обсудить подготовку завода к серийному производству «тридцатьчетверки». Внезапно у него начался приступ удушья, и Кошкин потерял сознание. Прямо из КБ его увезли в больницу. Консилиум профессоров, созванный в тот же день, поставил диагноз «абсцесс легкого».
Через несколько дней Кошкина оперировали. Операция прошла удачно, однако полной гарантии на выздоровление врачи дать не могли: возможно, второе легкое тоже поражено. В те годы не знали еще ни пенициллина, ни других радикальных средств лечения. Многое зависело от самого организма, его способности бороться с болезнью. Когда врачи разрешили навестить Михаила Ильича, к нему пришли директор завода Юрий Максарев и Александр Морозов.
-- Что с машиной? -- сразу же спросил Кошкин.
-- Все в полном порядке, -- был ответ, -- подписано решение о немедленной постановке танка Т-34 на серийное производство.
Это было признание. Вот только Кошкин увидеть свое детище на поле боя так и не успел. Он умер 26 сентября 1940 года, всего за несколько месяцев до начала Великой Отечественной войны.
После смерти Кошкина его тело было кремировано, а урна с прахом осталась в крематории. Одна из первых бомб, сброшенных на Харьков, угодила в крематорий. Случайно, конечно. Немец, метивший, скорее всего, в расположенный неподалеку авиазавод, попал в урну с прахом конструктора. Вот так, сам того не ведая, Гитлер «расправился» с советским изобретателем знаменитой «тридцатьчетверки» Михаилом Кошкиным. Не знал он, с кем связался.
«Facty i kommentarii «. 23 февраля 2000. Жизнь