91-летний создатель кинолент «Собака на сене», «Двенадцатая ночь», «Сильва», «Летучая мышь» живет сейчас в Германии полноценной творческой жизнью
Чего хочется, когда в окно стучится дождь, а в душе -- по Бабелю -- осень? Скука, ностальгия или просто тоска зеленая? В такие моменты мне, например, хочется посмотреть старый (вернее, вечный) добрый фильм -- родом из детства. И память услужливо подсказывает: раньше на праздники, чтобы поднять людям настроение, по телевизору часто показывали фильмы замечательного режиссера Яна Фрида -- «Двенадцатая ночь», «Собака на сене», «Летучая мышь», «Сильва», «Благочестивая Марта», «Дон Сезар де Базан», «Вольный ветер», «Прощание с Петербургом». Прекрасная музыка, любимые актеры, искрометное веселье… Так уж сложилось, что фильмы Яна Фрида в Украине знают и любят, но личность этого известного режиссера -- терра инкогнита. Ни разу Ян Борисович не давал интервью украинским журналистам, хотя бывал в Украине, снимал в Крыму, в Ливадии, «Собаку на сене» и «Двенадцатую ночь». Сейчас 91-летний Ян Борисович и его верная спутница жизни Виктория Захаровна Горшенина, актриса, в течение 45 лет выступавшая вместе с великим Аркадием Райкиным, живут в Германии, в Штуттгарте. Здесь они отмечали и свою золотую свадьбу, и 90-летие Яна Борисовича, и 80-летие Виктории Захаровны. Годы, конечно, никуда не денешь, но при виде этой пары ни у кого не повернется язык сказать «старики». Статный, с гордой осанкой и пронзительно-умным взглядом режиссер и все еще красивая и женственная актриса, пронесшие любовь и уважение друг к другу через более чем полвека…
-- Ян Борисович, правда ведь, раньше ваши фильмы специально показывали в праздничные дни?
-- Еще Сталин требовал, чтобы в праздники по телевизору показывали что-то веселое, даже «Голубой огонек» был его идеей. И, бывало, мне говорили: там, «наверху», надеются, что к 1 Мая или, скажем, к Новому году будет новый фильм. Но я и сам был рад, когда удавалось на праздники доставить зрителям удовольствие музыкальным фильмом.
-- То есть вы не считаете, что советская власть, образно говоря, наступала на горло вашей песне?
-- На советскую власть я не могу обижаться, и в этом есть своя странная диалектика. 1937-й -- год ужасных расстрелов. И в то же время -- взлет кинематографа, лучшие фильмы тех лет -- «Чапаев», «Петр Первый»… Искусство, как известно из истории человечества, не всегда календарно связано с реальностью. Я с детских лет жил тем, что мне любо, меня радовало то, что я делал. Еще в детстве я влюбился в театр. Мне было 8 лет, когда я попал за кулисы Красноярского драматического театра, куда нас с братом привели жившие у нас на квартире актеры. Мы помогали костюмерам, потом стали играть в массовках. Во время гражданской войны я совсем еще мальчишкой был призван в армию, закончил курсы сестер милосердия и был санитаром в 615-м военном госпитале. После демобилизации я всерьез связал свою жизнь с искусством. Закончил Ленинградский театральный институт. Затем, в 1936 году, поступил в Академию киноискусств, учился у Сергея Эйзенштейна. Война, фронт. Работа в кинематографе, 64 года преподавания в театральном институте и на факультете оперной режиссуры Ленинградской консерватории…
Я впервые в истории советского кинематографа снял музыкальный фильм по комедии Шекспира «Двенадцатая ночь». Картина эта имела большой успех, и не только у нас, но и за рубежом, она обошла все экраны мира. И лондонские, и нью-йоркские газеты писали о большом успехе советского кинематографа, картина была отмечена на Эдинбургском кинофестивале. Но мне после этого сказали: это, конечно, хорошо, дорогой режиссер, но надо снимать «колхозную» картину «Дорога правды». И я снимал. И мне за нее не стыдно, снята она профессионально. Но я убеждал начальство, что такие картины может снимать любой другой режиссер, а я пристрастился к жанру, в котором многие режиссеры просто не умеют работать!
И мне пришлось пять лет дожидаться случая снять фильм «Зеленая карета», который имел большой успех у зрителей. С тех пор я всегда добивался возможности снимать то, что хотел. И когда цензоры говорили, что нужно бы изменить или убрать текст в том или ином эпизоде, я говорил, что, мол, извините, это вы обращайтесь к Шекспиру, Тирсо де Молина, Лопе де Вега…
-- Ваши фильмы были дорогими -- в прямом смысле слова?
-- Часто режиссеры соглашались снимать картины на любых условиях, снимали процентов 20-30, а потом просили дотацию. Я за всю свою практику так ни разу не делал. И это во многом объяснялось личными отношениями с актерами. Ведь самое дорогое в фильме -- хороший актерский состав. Как-то я спросил у Игоря Дмитриева, почему он всегда соглашается сниматься в моих фильмах, зная, что я не смогу много ему заплатить. Он ответил: «Ян Борисович, мы сниматься будем у вас, а деньги зарабатывать на других картинах». Но дело, конечно, не только в этом. Ведь и артистам надоедало сниматься в фильмах, где нужно было играть картонных коммунистов с картонными душами. А я предлагал им Шекспира, Мольера, классические тексты…
-- Во многих своих фильмах вы выступали не только режиссером, но и автором сценария.
-- Как правило, я сам писал сценарии к своим музыкальным фильмам. Это очень сложно -- выбросить, не ломая основы классического произведения, половину текста, заменив его музыкальными номерами. Еще работая в консерватории и ставя отрывки музыкальных фильмов, я задался вопросом, почему многие знаменитые оперетты сегодня не идут на сцене, почему на полках музыкальных театров годами пылятся великие партитуры Кальмана, Оффенбаха, Дунаевского, Штрауса. И пришел к выводу, что основной источник бед -- на редкость неудачные либретто этих оперетт, скучные и громоздкие. Чтобы возродить этот жанр, нужно было найти адекватное прекрасной музыке драматургическое решение. И я постарался решить эту трудную задачу. Были написаны сценарии, привлечены лучшие драматические и комедийные актеры, а для исполнения вокальных партий -- лучшие оперные певцы. Прибавьте к этому профессиональную режиссерскую и операторскую работу. Так оперетта была успешно «реанимирована» и вновь обрела любовь широкого круга зрителей.
-- Эти фильмы нельзя не любить, они дарят людям радость и возможность хоть на несколько часов забыть о собственных проблемах и неприятностях…
-- Я не люблю в фильмах пошлости, насилия, жестокости, не люблю мрачного философского киноанализа пороков человека. Художник должен творить с ясными мыслями и чистой душой. О любви, о сложных человеческих отношениях можно рассказать просто и убедительно, и тогда тебя поймет гораздо большее число людей. Они будут смеяться, грустить, сопереживать событиям на экране или на сцене. А большего счастья, чем доставлять людям радость, эстетическое удовольствие, мне и не надо. И мое творческое долголетие -- «Тартюфа» я снял в 85 лет! -- связано, наверное, именно с этим состоянием души.
-- Вы являетесь первооткрывателем многих всенародно любимых и популярных актеров, для которых роли в ваших фильмах стали звездными. Кого вы лично внесли бы в этот список?
-- Людмила Гурченко и Николай Рыбников еще студентами снялись в эпизодических ролях в фильме «Дорога правды». Впервые одну из центральных ролей в фильме «Хирургия» сыграл молодой Василий Меркурьев. Клара Лучко и Алла Ларионова до шекспировской «Двенадцатой ночи» ни разу не снимались в фильмах по классическим произведениям западноевропейской драматургии. В «Зеленой карете» впервые снялась Наталья Тенякова, в «Сильве» главную роль сыграла Жанна Глебова. Настоящая популярность к Михаилу Боярскому и Маргарите Тереховой пришла после «Собаки на сене». В фильме «Прощание с Петербургом» впервые на советском экране главную роль -- Штрауса -- сыграл латышский актер Гирд Яковлев. В музыкальном фильме «Летучая мышь» братья Соломины впервые выступили в нехарактерном для них жанре оперетты. В фильме «Дон Сезар де Базан» в сложной роли прекрасно себя показала молодая актриса Анна Самохина. В «Тартюфе» Михаил Боярский впервые сыграл роль, кардинально отличающуюся от тех, в которых привыкли видеть его зрители. Не романтического героя, как в «Собаке на сене» или «Трех мушкетерах», а отрицательного персонажа -- самого Тартюфа, блеснув тем самым новой гранью своего дарования. А для артиста радость, праздник, когда зрители вдруг видят его в совершенно другой ипостаси!
К моему юбилею Михаил, кстати, прислал мне поздравление, в котором были и такие строки: «… Тогда мне казалось, что если я снимаюсь в главной роли, то я пуп земли. И только теперь я понял, что я в фильме только снимался, а фильм-то делался руками талантливого режиссера. Ваши фильмы «Собака на сене», «Дон Сезар де Базан», «Тартюф» во многом определили мою судьбу в кинематографе, за что я низко кланяюсь Вам!»
Конечно, мне было приятно. Сказать по правде, перешагнув Рубикон своего 90-летия, я все еще надеюсь услышать добрые слова о себе, они мне в радость…
-- В силу вашего творческого долголетия, вы многих нынешних звезд экрана помните начинающими актерами. А как вам работалось в начале вашего пути в кино с такими маститыми актерами, как, например, Иван Москвин? Слушались ли они вас как режиссера, не давил ли на вас их авторитет?
-- Как правило, чем лучше актер, тем деликатнее, послушнее и уважительнее он относится к замечаниям режиссера, какого бы ранга этот режиссер ни был. Правда, когда я снимал Ивана Москвина в «Хирургии» по Чехову, все усложнялось тем, что он рассказывал «Хирургию» в присутствии самого Чехова на «капустнике» МХАТа. Антон Павлович падал со стула, так смешно выступал Москвин! После «капустника» Чехов подошел к Москвину и сказал: «Вы меня уморили! Это было великолепно! Позвольте мне несколько ваших фраз вставить в свой канонический текст». И действительно, в рассказе есть несколько фраз Москвина. Поэтому Москвин, чувствуя за своей спиной Чехова, со мной общался особо. Если я просил его что-то сделать по-другому, он отвечал: «Нет, молодой человек!… « и апеллировал к Чехову.
Многое можно вспомнить… Например, артист Игорь Дмитриев, который приезжал, чтобы сделать документальный фильм обо мне к 90-летию, напомнил мне довольно забавный эпизод с его участием. Вот как он сам об этом пишет: «В день премьеры «Летучей мыши» в ресторане Дома кино готовился банкет, который, как всегда, давал Ян Борисович, не забывая пригласить к столу весь технический персонал от шофера до осветителя. Так вот, в день премьеры я днем забежал в зоомагазин, купил там трех белых мышей. Принес их в Дом кино. Шла последняя часть фильма, банкетный стол был уже накрыт… Я вырезал из черного картона крылышки и скотчем прикрепил их мышам под животиками, а сверху сделал петельки. Нанизал их на длинную леску, один конец которой прикрепил под потолком над буфетом, и натянул эту леску через весь банкетный стол. Когда все сидели за столом, стали поздравлять и кричать «С премьерой!», я дернул леску, и мыши медленно поплыли над столом. Одна из них упала в салат, но никто этого, кажется, не заметил.
-- Работая над сценарием фильма, вы заранее представляли себе, кто будет играть те или иные роли?
-- Успех любого фильма зависит от «снайперского» выбора режиссером актеров, особенно на главные роли. Поэтому я всегда знал, кого вижу в главных ролях в будущем фильме. Говорили, что у меня своя труппа и я почти всегда снимаю «своих» артистов. Но у каждого режиссера есть свои пристрастия -- артисты, которых он в основном и снимает в своих фильмах. Были такие и у меня. Но я старался не эксплуатировать одни и те же грани таланта любимых актеров, а стараться открывать новые.
Любопытная история произошла во время работы над фильмом «Тартюф». Роль Тартюфа должен был исполнять Михаил Боярский. Но он был в Одессе на съемках фильма «Двадцать лет спустя». У нас «летели» все сроки, каждый день простоя стоил больших денег. Сначала снимались сцены, в которых не участвовал Боярский, но потом надежд на то, что он сможет параллельно работать над съемками двух картин, не осталось. Пришлось прибегнуть к запасному варианту -- прекрасному, замечательному актеру Юрию Соломину, бывшему в то время министром культуры. Мне нравились его талант, обаяние, чувство юмора. Тартюф по моему замыслу должен был быть обаятельным негодяем. Соломин, несмотря на свой высокий пост, согласился на эту роль. Но у него как у министра была расписана буквально каждая минута. Поэтому пришлось нам под него подстраиваться. На воскресенье были назначены натурные съемки в летней резиденции русских царей Павловске. Соломин накануне сообщил мне по телефону, что выезжает первой «Стрелой», номера вагона пока не знает, поэтому встречать его следовало у первого вагона. Я со всей съемочной группой уже в шесть утра был на месте, готовились к съемкам. Поэтому и не смог лично встретить министра.
Встречать его должна была наш администратор, молоденькая девушка. Это была первая в ее жизни картина. На вокзал она приехала за час до положенного срока. Искала в толпе сошедших с первого московского поезда молодого блистательного красавца двадцатилетней давности из «Адъютанта его превосходительства» (живьем она Соломина никогда не видела). Но в толпе приезжих -- сонных, помятых и уставших -- такового не оказалось. То есть Соломин, конечно, приехал, но девушка его не узнала! Она встретила еще три поезда из Москвы и помчалась к месту съемок -- вся в слезах. А Юрий Соломин в это время, чертыхаясь, ловил такси и добирался до «Ленфильма». Министр отказался сниматься в картине и первым же самолетом вернулся в Москву. Съемки пришлось остановить. А дней через пять позвонил Боярский. У него были две свободные недели. На следующий день он уже был на съемочной площадке!
-- Увы, нельзя объять необъятное. Жизнь и творчество 91-летнего режиссера, снявшего 22 фильма, работавшего со многими знаменитыми актерами, нельзя втиснуть в одно интервью… Это я уже понимаю. Но разрешите задать несколько личных вопросов. Вы такая замечательная пара с Викторией Захаровной, у вас нежные, уважительные отношения… Как вы познакомились со своей будущей супругой?
-- Это случилось здесь, в Германии, за несколько дней до окончания войны. Я был тогда в чине майора авиации, штаб нашего Второго Прибалтийского фронта был в Риге. И когда мы узнали, что в Риге перед воинскими частями выступает Аркадий Райкин, меня вызвал заместитель командующего воздушной армией и велел лететь в Ригу и во что бы то ни стало привезти Райкина к нам. «Ты же говорил, что хорошо его знаешь, вот и докажи, что это правда!» -- сказал он. А я действительно был знаком с Аркадием Райкиным с 1934 года. Я прилетел в Ригу, нашел Дом офицеров, где остановились артисты, иду по коридору, ищу Райкина. И тут идет мне навстречу в японском кимоно милейшая блондинка. Я козырнул, не отрывая от нее глаз, и спросил, где найти Райкина. Она оказалась артисткой, проводила меня к Аркадию Исааковичу. Выслушав меня, он сказал, что все их выступления расписаны политуправлением фронта, и нашей 15-й воздушной армии в этом списке нет. Я говорю: «Тогда я дезертирую! Без вас я вернуться не могу. » Вдруг Райкин говорит: «Из Москвы в Ригу поездом мы ехали два дня. Вы же авиация! Дайте нам самолет до Москвы, и мы два дня сможем выступать у вас!» Так все и получилось. Райкин с труппой два дня был у нас, и я имел возможность ближе познакомиться с артисткой.
-- Почему вы решили поселиться в Германии?
-- В наши годы уже нужно быть поближе к детям, внукам. Когда мы решили уезжать, наша дочь Алена уже несколько лет жила в Германии. Внук Алеша -- студент, тоже живет здесь. Так вот, хочется попробовать еще что-то сделать в жизни. Я до сих пор не наговорил на диктофон ни одной кассеты воспоминаний… А вот моя жена уже заканчивает работу над книгой.
-- Виктория Захаровна, о чем будет ваша книга?
-- Это будет книга воспоминаний о 45-х годах работы в театре Райкина, о наших театральных буднях. Сказать, что эти годы были легкими и безоблачными, без обид, разочарований, слез и ошибок, было бы неправдой. Всякое бывало, но вспоминать хочется только хорошее. С Аркадием было очень интересно работать. В жизни он был наблюдательным, тихим, спокойным. Но когда выходил на сцену… преображался! Быть рядом с великим актером, быть замеченной и работать с ним -- дорогого стоит. Мы дружили семьями и почти за 50 лет нашей дружбы ни разу не поссорились. Детей Райкина -- Катю и Костю, который стал не менее известным артистом, чем отец, мы с мужем помним с пеленок. Помню, как-то Райкин летал с ними в Америку. Когда вернулись, я попросила:» Аркадий, ну расскажи, что такое Америка!»
Он ответил: «Это потрясающая страна! Ты обязательно сама должна посмотреть, я тебя отпущу в любое время». При этом разговоре присутствовала Катюша Райкина. И вот наконец у меня появилась такая возможность. Я должна была лететь из Москвы в Сан-Франциско. И в эти дни умер Аркадий. Я, конечно, хотела отменить поездку, быть на похоронах. Но Катя сказала: «Тетя Вика, вы должны исполнить последнее желание папы -- он ведь хотел, чтобы вы летели. Ну увидят вас на похоронах --- заплаканную, с красным носом… Не надо этого». И я полетела в Америку в день его похорон..
Костя потом долго не хотел отпускать меня из театра. Я подавала заявления, а он говорил: «Тетя Вика, еще рано, не уходите… » Но через полгода мне действительно стало очень тяжело ездить из Ленинграда в Москву на свои спектакли. Я простилась с театром, в котором прошли 45 лет жизни. Мне устроили на прощание великолепный вечер!
-- Скажите, Аркадий Исаакович противился тому, чтобы вы чаще снимались в кино, в частности, в фильмах вашего супруга?
-- Да, ему это было не по душе, ведь я была постоянно занята у него в театре. И мне не хотелось его расстраивать. Что же касается фильмов Яна Борисовича, то я снималась только в последних. Когда я была, как говорится, в расцвете лет, действовал указ Сталина, запрещавший режиссерам снимать своих жен. Одному Александрову разрешалось снимать Любовь Орлову…
Когда Ян Фрид уезжал за рубеж, петербургские газеты не оставили это событие без внимания -- «Король вальса покидает Петербург», «Прощальная гастроль Фрида», «Прощание с Петербургом». А на прощальном вечере в Доме журналиста выступал мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак, недавно ушедший из жизни. Тепло и сердечно он прощался с мастером кино. Но как-то уж очень это было, на мой взгляд, грустно, как будто ничего хорошего больше Фрида не ждет. На самом же деле Ян Борисович и Виктория Захаровна вполне довольны -- и своей уютной двухкомнатной квартирой, и близостью к дочери и внуку. А главное -- они живут полноценной творческой жизнью, имеют множество друзей и знакомых, проводят вечера встреч с поклонниками своего таланта, переписываются со старыми друзьями. Нашлось и издательство в Москве, которое хочет выпустить книгу Виктории Горшениной.
В документальном фильме Игоря Дмитриева о Яне Фриде есть эпизод: актер рассказывает о знакомом, приехавшем из Штуттгарта. Дмитриев спрашивает, как там поживает Ян Борисович. Тот отвечает: «У меня такое впечатление, что если ему сейчас дать в руки камеру, он спокойно может снимать новый фильм!» И это, считает сам Ян Фрид, не аллегория…
В чем же удивительная притягательность этого человека? Наверное, в том, что, как говорит сам режиссер, он всегда любил людей, старался найти «ключик» к каждому человеку, а завистников и недоброжелателей считал всего лишь мелочью жизни, исключением, на которое и внимания-то обращать не стоит.
Покидая гостеприимный дом Яна Борисовича и Виктории Захаровны, мне казалось, что я оставляю с ними часть своего сердца, настолько велики обаяние, интеллигентность и доброта этой замечательной пары.
В заключение мне хочется привести фрагмент письма Яну Фриду поклонницы его таланта Корделии Гальстнер из немецкого города Марклкофена (оно было опубликовано в «Русской Германии», так как, не зная адреса Яна Борисовича, женщина обратилась в газету, поместившую на своих страницах интервью с ним). «Дорогой мой и незнакомый Ян Борисович! … В начале 50-х я находилась в ссылке. Было нам в Сибири и голодно, и холодно, и страшно, так как в любой день могли и убить, и изувечить. Но вот однажды к нам в лагерный клуб привезли какой-то ваш фильм. Сейчас не помню его названия, не помню имен актеров, но где-то в глубине души сохранились мелодии, звучавшие с экрана, и ощущение какой-то неожиданно появившейся радости и надежды, которые потом сопровождали меня долгие годы. Так вот, дорогой Ян Борисович, знайте, что ваши фильмы и ваше творчество спасли от смерти очень многих людей. И за это я вам безмерно благодарна. »
«Facty i kommentarii «. 24 февраля 2000. Жизнь