Киевский орнитолог рассказывает о своей робинзонаде на антарктическом острове Питтерман
В марте, с прибытием на украинскую антарктическую станцию «Академик Вернадский» очередной экспедиции зимовщиков, будет продолжена интереснейшая программа наблюдений за животными и птицами. В 1998--1999 годах ее начал кандидат биологических наук, старший научный сотрудник Института зоологии НАН Украины Александр Пекло. Даже для специалиста увиденное зачастую становилось настоящим открытием.
-- Я отправлялся на зимовку с мыслью, что еду в ледяную пустыню. Но оказалось, в этих местах бурлит жизнь, -- рассказал Александр Пекло. -- А наибольшие впечатления остались от пребывания на острове Питтерман, где в течение месяца, кроме тысяч пингвинов, иных соседей у меня не было.
-- Легко ли было свыкнуться с ролью Робинзона?
-- Я жил на Питтермане в феврале -- в Антарктиде это летний месяц. Был разгар туристического сезона, и на остров один--два раза в неделю заходили суда. Так что полной изоляции не было. К тому же я на станцию к нашим несколько раз ездил -- попариться в баньке. Но и без этого, думаю, одиночество меня сильно не донимало бы. Ведь целый день в работе. Да и время было радостное -- мы пережили долгую зиму. Стояли белые ночи. Примерно с 0 до 2 часов опускались сумерки, а все остальное время -- день. На Питтермане я жил на станции, покинутой еще в 50-е аргентинцами. Там был запас продуктов, топлива. А колония пингвинов основалась буквально у порога станции.
Пришлось привыкать к густому, резкому запаху пингвиньего помета. Он покрыл территорию колонии толстым многолетним слоем. Пингвинов ведь тысячи. Они выпачкиваются в помет с ног до головы, но из моря возвращаются чистыми, будто в бане побывали. Постепенно помет смывает в море, и он становится прекрасной пищей для мелких обитателей антарктических вод.
-- Пингвины вас не боялись?
-- Они не воспринимают человека как врага. Я мог запросто подойти к гнезду, взять яйцо, измерить и положить на место. Но столь лояльны пингвины только в гнездовой период. Попробуй приблизиться к ним поздней осенью или зимой -- убегут. А догнать их очень трудно. Они падают на живот, отталкиваются всеми четырьмя конечностями и скользят на пузе, как на лыжах. Без проблем преодолевают острые камни.
-- Легко ли изучать образ жизни пингвинов?
-- Проблема в том, что их нельзя кольцевать -- лапы у них слишком толстые. Поэтому кольцо будет создавать неудобство. К ласте пингвина крепят приспособления, подобные женским клипсам. Но у меня их не было.
-- Признайтесь, приходилось ли вам в научных целях охотиться на пингвинов или других обитателей Антарктиды?
-- Я сделал два чучела пингвинов. Но то были погибшие молодые птицы -- выросших птенцов нередко разбивает о камни волной, когда они отправляются на свой первый промысел в море. А вот добывать, пусть даже ради науки, местных животных и птиц запрещено. К тому же в Антарктиду нельзя завозить живность и растения с других континентов. Когда-то люди приезжали сюда с собаками, лошадьми, комнатными цветами, аквариумными рыбками. Но теперь, чтобы сохранить первозданность антарктической природы, подобным «мигрантам» путь сюда заказан.
-- Вы говорите о буйстве жизни в суровых условиях Антарктиды…
-- Видов животных и птиц здесь относительно немного -- несколько десятков. Зато их численность впечатляет. Жизнь кипит в прибрежной полосе. Из растений-то только мхи, так что еду можно отыскать прежде всего в море. Впрочем, здесь неимоверно развито «пиратство» -- одни обитатели отбирают пищу у других. Это касается птиц поморников. Часть из них поселяется возле колоний пингвинов и грабят их. Например, пингвин возвращается с охоты кормить своего птенца. Последний толкает родителя в подклювье, и тот начинает отрыгивать своего рода «котлету» из криля. Поморник ждет этого момента и наносит сильный удар. В результате «котлета» падает на землю, и поморник ее ворует.
«Пираты» промышляют и кражей яиц. Причем делают это хитро -- один поморник дразнит пингвиниху, и та сходит с гнезда. А другой, воспользовавшись ее оплошностью, уносит яйцо.
Но особенно меня впечатлило, как поморники отнимают пищу у бакланов, -- продолжает Александр Пекло. -- Когда бакланы возвращаются с охоты с полными зобами рыбы, поморники ожидают их на скалах. Стоит бакланам приблизиться к берегу, как «пираты» начинают атаку. Бакланы -- птицы грузные и к маневрам приспособлены плохо. Этим и пользуются поморники. Они заставляют свои жертвы выбросить «балласт» -- наловленную рыбу и хватают ее прямо в воздухе.
-- Англичане подарили нашим полярникам уникальный снимок: косатка, видимо, приняв находившихся на льду людей за тюленей, пробила своей огромной мордой лед в нескольких метрах от зимовщиков. Не довелось ли вам наблюдать охоту косаток?
-- Мне повезло, и я стал свидетелем их охоты. Однажды, когда наблюдал за пингвинами, в море показался характерный черный плавник, затем огромная спина. Вскоре появились плавники еще четырех хищников. Что тут началось!.. Пингвины в панике посыпались на берег -- их как будто пружиной подбрасывало. Но повезло не всем -- над местом охоты закружились чайки, подбирая остатки «пиршества».
-- Пытались ли вы дрессировать пингвинов?
-- На Питтермане у меня был друг -- подросший пингвиненок. Его мать устроила гнездо под крышей станции. Рядом был сделан помост со столом -- ведь лето, и хотелось работать на свежем воздухе. Вылупившийся пингвиненок рос, что называется, на моих глазах. Он привык ко мне и стал заигрывать -- щипал за штанину, шнурки.
Но пытаться приручать местных обитателей ни в коем случае нельзя. Они из-за этого могут погибнуть. На станцию за кормом постоянно прилетают белые ржанки -- птички чуть меньше курицы. Интересно, что их основной корм -- помет пингвинов и котиков. А они выпрашивают еду у полярников! Кому не приятно с руки покормить птичку? Но для последней это смертельно опасно. Ведь птицы и животные очень скоро становятся зависимыми от человека -- зачем добывать пищу, если можно выпросить? И стоит не покормить новоявленных питомцев, как их ждет неминуемая гибель. Замечу, что холод местным птицам не страшен -- у них температура тела за сорок градусов. Опасен голод.
«Facty i kommentarii «. 26 января 2000. Человек и общество