В фарсе «Майн кампф», который с успехом идет в Театре на Левом берегу, юнец Адольф Шикльгрубер проваливает экзамен в академию художеств и шкодничает в ночлежке
Владимир Горянский, ведущий актер Театра драмы и комедии на Левом берегу Днепра, в детстве мечтал стать… машинистом паровоза. Его привлекала железнодорожная романтика -- вечное движение и ежедневно новые места. Хотел, правда, совсем недолго, быть врачом. А потом вместе с другом записался в драматический кружок, и судьба его была решена. Днепропетровское театральное училище, Севастопольский театр Черноморского флота, снова Днепропетровск -- Русский драматический театр. И, наконец, Киев. Сначала студия Игоря Талалаевского «Арт», потом -- Театр драмы и комедии, где работает по сей день.
-- Володя, вы не жалеете, что не стали машинистом? Ездили бы сейчас в свое удовольствие.
-- Я ни о чем в своей жизни не жалею. В этом году исполнилось десять лет, как я в Киеве. Когда только переехал, было желание вернуться обратно в Днепропетровск. Теперь даже не представляю себе, как я мог так думать. Если бы остался там, никогда не узнал бы, какая здесь интересная жизнь: спектакли, люди, с которыми работаешь, зрители, которые тебя любят. Твои зрители. Они ждут твоих новых спектаклей, простят, если что-то не так, и порадуются твоей новой победе.
У актера Горянского есть свой зритель: его буклет при солидном тираже и немалой цене -- 7 гривен (для сравнения: билеты в Театр драмы и комедии стоят от 2 до 7 гривен) был раскуплен в считанные недели.
-- Какие, по-вашему, спектакли сегодня нужны?
-- Живые. И обязательно добрые. Сейчас отовсюду идет такой негативный поток… Он просто уничтожает все живое. Почему с одних спектаклей зрители уходят, а на другие возвращаются? Да потому, что они пронизаны доброй энергетикой, светятся изнутри.
-- А как же эта положительная энергетика достигается?
-- Во многом это зависит от режиссера. Спектакль с первых репетиций начинает набирать энергию, аккумулировать ее. А потом, на сцене, эта энергия переходит в другое качество. И режиссерская установка должна ее сохранить -- в решении спектакля, в личном ощущении актера, когда он будто бы изнутри наполнен чем-то добрым. Есть режиссеры, которые умеют это заложить, другие хотят, наоборот, что-то вытащить из актера. Мне ближе первые, их спектакли излучают свет. Сегодня даже в плохом надо искать хорошее, культивировать его. Это трудно, но необходимо.
-- И тем не менее ваши герои либо злодеи, либо с изрядной примесью мистики.
-- Я не люблю играть чистых, рафинированных героев -- это скучно. А вот «злодеев» играть интересно, хотя и сложно: нужно наделить их нормальными человеческими качествами. Чего стоят одни названия спектаклей -- «Бес… конечное путешествие», «Мелкий бес», «Майн кампф», где я играю Гитлера. Выбирают для меня роли режиссеры. Мое дело играть, что дают. Но, в принципе, эти роли мне нравятся -- они находятся на грани добра и зла. Это придает остроту и возможность выйти за рамки привычного.
Гитлер в спектакле по пьесе Д. Табори «Майн кампф» стоит в перечне ролей Горянского особняком. Главный злодей истории человечества выглядит в данном случае нетрадиционно романтичным.
-- Какой у вас Гитлер?
-- Я хотел показать, что двигателем его жизни был комплекс неполноценности: человек, не состоявшийся в искусстве, становится тираном гигантского масштаба.
-- Не страшно играть такого злодея?
-- Так я же играю не злодея, а человека, личность, хоть и отрицательную.
-- А Гамлета не хочется сыграть?
-- Вообще классику хочется играть -- русскую, зарубежную. В классике есть все -- объем, пространство. Надо только немного напрячь мозги, чтобы сделать классическую вещь интересной и нужной сегодня. А конкретные роли? Не хочу, да и боюсь об этом говорить.
Сегодня Владимир Горянский репетирует роль генерала Варравина в спектакле Дмитрия Богомазова «Смерть Тарелкина». По его словам, он никогда не играл генералов…
-- С кем из режиссеров всех времен и народов хотелось бы поработать?
-- Зачем далеко ходить -- есть Някрошюс, Фоменко. Если заглянуть в прошлое -- Мейерхольд, Лесь Курбас. Как-то на конференции известный театральный критик Валентина Заболотная назвала меня актером курбасовского плана -- я согласен, мне близка эта эстетика. Сегодня у нас в Украине много разноплановых режиссеров, и в своем театре я сталкивался с разными направлениями: спектакли главного режиссера Эдуарда Марковича Митницкого не спутаешь ни с какими другими. Юрий Одинокий в каждом спектакле разный. Особая эстетика у Димы Богомазова, Алексея Лисовца…
-- А почему вы бросили поднимать тяжести -- настоящее железо в спортзале?
-- Когда работал в Днепропетровске, хотел стать красивым. Я был худым, нескладным. Друзья меня затащили, мы сами оформили зал, сделали станки. Год я занимался, набрал 15 килограммов. До этого играл характерные роли, а тут вдруг режиссер раздел меня по пояс в эротической сцене. А спустя какое-то время я почувствовал, что мое внутреннее ощущение себя стало вступать в противоречие с внешним образом героя -- я начал раздваиваться. И это мне так не понравилось, что я с культуризмом завязал, вернулся в свое прежнее физическое состояние. Но что такое «железо» и изнурительные тренировки, я знаю. Недавно увлекся горными лыжами. Ощущение полета -- это что-то потрясающее!
-- Сейчас внутреннее состояние соответствует внешнему облику?
-- Я уже и сам не знаю. В спектакле «Европа может подождать» у меня роль лорда Болингброка, в жизни бы не подумал, что буду его играть. Я вообще не заостряю внимание на понятии «амплуа», актер должен быть разным. К тому же, по моему глубокому убеждению, маленький, толстый и смешной человечек может быть сильнее духом, чем дряхлый изнутри суперкрасавец. Не имея мускулов, бицепсов и прочих сексуально-эротических атрибутов, после двух часов игры на сцене можно все это обрести в глазах зрителей.
-- Что сложнее вызвать у зрителей -- смех или слезы?
-- Это уже такие профессиональные вещи… Мой педагог говорил, что трагедию нужно играть с хорошим настроением. Этим все сказано.
-- О чем мечтаете?
-- Мечтаешь о чем-то, потом жизнь так стукнет тебя, что и мечтать ни о чем не хочется. Мечтаю найти спонсоров, собрать талантливых людей и сделать красивый спектакль, в котором будет много света, музыки, движения. Хочу, чтобы в театр вернулся праздник. Очень хочется сосредоточиться на театре, потому что если не отдавать театру все время и силы, он за это отомстит. Приходится постоянно отвлекаться на зарабатывание денег, и получается, что от театра на время отдаляешься. Вот если бы не нужно было бы думать о деньгах… Но боюсь, что в новом году мы опять будем поставлены в условия выживания.
-- Что в жизни главное?
-- Важнее всего люди, которые тебя окружают. Таких людей может быть много, а может быть один, но он обязательно должен быть. Иначе теряется смысл жизни. Приходится иногда слышать, что смысл жизни в работе. Нет, ценность человека -- в человеке. Если есть люди, которые о тебе думают, это дает дополнительную, обязательно добрую, энергию, которая рождает интерес и к работе, и к жизни. А если этого нет, как жить?
-- И много у вас таких людей?
-- Немного, но они есть. И своей жизни я без них не представляю.
«Facty i kommentarii «. 27 января 2000. Культура