От Калуги до Запорожья поезд идет не более суток -- даже при самом плохом раскладе. Калужанка Мария Петренко, пользуясь правом бесплатного проезда в электричках, преодолевает маршрут за четверо суток. Столь утомительные путешествия из города в город пожилая женщина совершает два-три раза в год. С одной целью -- отобрать внучку Анечку у людей, которые, как считает она, издеваются над девочкой и хотят продать ребенка за доллары.
Судебные инстанции России и Украины бессильны остановить многолетний «разоблачительный» напор бабушки, добивающейся, по ее собственному мнению, справедливости.
В ноябре 1992 года в Калужском роддоме, успев родить девочку, умерла 18-летняя Ольга, младшая дочь Марии Александровны Петренко. Малютку назвали Аней, и, поскольку отца у нее не было, удочерили Аню старшая дочь Светлана с мужем Сергеем, проживающие в Запорожье. Необходимые справки и документы собрали быстро, 26 ноября городской голова Калуги В. Черников подписал разрешение на удочерение девочки супругами Лебедевыми.
Когда Мария Петренко решила выяснить у врачей, от чего умерла ее такая молодая и здоровая дочь, в документах обнаружились разного рода несоответствия. Скажем, в одном акте говорилось о 15-недельной беременности, в другом -- о 38 неделях. На гистологическую экспертизу представили срез почки, удаленной у другой женщины. По факту смерти дважды возбуждалось уголовное дело, но халатности в действиях медперсонала роддома в отношении Ольги Петренко не выявили. В январе 1994 года в газете «Калуга вечерняя» вышла статья с рассказом об этом случае. Не обвиняя медиков ни в чем напрямую, автор ее писал, что на фоне имеющихся слухов о незаконном изъятии органов у доноров-смертников, врачам следует более ответственно подходить к «потрошению трупов». Но Мария Александровна восприняла публикацию как однозначную констатацию того, что дочь в роддоме убили для продажи внутренних органов. В десятках написанных ею жалобах она настаивает на версии насильственной смерти Ольги, прилагая газетную публикацию в качестве доказательства. Много лет эта женщина живет с убеждением, что внучку увезли в Запорожье для того, чтобы тоже продать. Стремясь помешать этому, бабушка не щадит никого -- ни внучку, ни старшую дочь, которая стала для Ани мамой…
-- Я старше Оли на 9 лет, мы очень дружили. Она любила парня, но он скрыл, что женат. Сестра все-таки решила рожать. Они с мамой гостили у нас в Запорожье незадолго до родов. Мне позвонили из Калуги, прямо из роддома (я там когда-то работала). Сказали: «Света, прости, Оли больше нет. Мы ничего не смогли сделать», -- рассказывает Светлана Лебедева, сестра Ольги. -- Мужа с работы не отпустили, а я с маленьким сыном (ему было полтора года) сразу выехала в Калугу. На вокзале нас встретила мама. Она бросилась к внуку, была весела. Я удивилась и обрадовалась: «Олю спасли?» «Нет, умерла на операционном столе». Спрашиваю: «А где Марина?» (это третья сестра, живет с мужем в Звенигороде). Оказалось, мама забыла ей сообщить… Точно так же, как не сразу сказала, что Оля родила девочку. Я была в шоке и не обратила внимания на странное поведение мамы.
Олю похоронили в свадебном платье. Нас с сестрой поражало и раздражало, что мама вела себя так, будто ничего не случилось. Когда пришли с кладбища, она спросила: «А где же Оля?» И впервые заплакала…
Роды у сестры проходили с большими осложнениями -- я ведь акушер по профессии, разбираюсь в этом. Врачи сделали все возможное. Что девочку заберу я, даже и сомнений не было. Соседи во дворе восприняли это как само собой разумеющееся. И мама все говорила: «Заберет Света». Звоню в Запорожье мужу: «Приезжай, будем решать». Он спросил только, какие нужно собирать справки. А вскоре и сам приехал. Калуга -- небольшой город, и о том, что родилась девочка, знали многие. Три семьи хотели удочерить Анечку. Одна пара полдня простояла во дворе, уговаривала отдать им ребенка.
Мама у нас инвалид -- у нее астма. Но никаких нарушений психики мы не замечали. После Олиной смерти нужно было сразу повести маму к врачам, может быть, даже положить в больницу. Наша ошибка в том, что мы не сделали этого. Она начала судиться с врачами, писать жалобы. Два-три лета подряд я приезжала с детьми в Калугу, жила у мамы. Все разговоры сводились к тому, что Олю убили. Общаться было все тягостней. Потом начались поездки мамы в Запорожье, уговоры бросить мужа и переехать к ней, выдумки о том, что собираемся продать Анечку… Как-то она сказала: «Не хочешь отдать ребенка по-хорошему -- заберу по-плохому».
-- Хорошо помню первую встречу с Марией Александровной, то ли в конце 93-го, то ли в начале 94-го года, -- говорит бывший начальник службы Коммунарского района по делам несовершеннолетних Татьяна Тосхопаран. -- Она пришла на прием в черном платке и рассказала, что ее дочь издевается над внучкой. Что во всем виновата свекровь-колдунья. Я выслушала, пообещала проверить. Пошли с комиссией в поселок, где тогда жили Лебедевы. Обошли дворы, поговорили с соседями. Отзывы о семье были самые хорошие. Зато узнали, что бабушка ругала своих родственников, особенно дочь. Общались с самой Светланой, она плакала, переживала из-за такого странного поведения матери.
Подобная история стала повторяться каждую весну и осень. Бабушка приезжала, ночевала на вокзале, всем желающим ее выслушать сообщала о жестокости зятя и дочери. Шла по инстанциям, требуя наказать родственников и отобрать внучку. Каждый раз приходилось реагировать на жалобы, проверять условия, в которых воспитывалась Аня. Лебедевы купили квартиру, создали хорошие условия для воспитания сына и приемной дочери (дети были ухожены, очень развиты). Бабушке отвечали, что оснований для отобрания ребенка нет. Она успокаивалась. А через несколько месяцев все начиналось заново… Мария Александровна буквально терроризировала семью дочери. Могла стать под окнами и громко выкрикивать оскорбления. Приходила в детсад, который посещала Аня, и в присутствии воспитателей и девочки ругала родителей, пугала ребенка тем, что бабушка-колдунья и мама хотят ее убить. После таких встреч девочка становилась нервной, плакала, плохо спала. Летом 97-го опекунский районный совет, защищая интересы ребенка, принял постановление об отказе в предоставлении Петренко М. А. свиданий с внучкой, предупредив об уголовной ответственности за разглашение тайны удочерения и создание ситуаций, угрожающих нормальному физическому и духовному развитию ребенка.
-- Я просила прокуратуру: свяжитесь с Калугой, пусть там Петренко обследуют, -- продолжает Татьяна Тосхопаран. -- Но знаете, как у нас: другое государство, нет денег на запрос… Все считают, что дешевле заниматься отписками, чем обследовать женщину. От людей с больной психикой по закону не принимаются никакие заявления. Но пока справки нет… А ведь она не совсем здорова, тут не надо и к врачу ходить. Может, я субъективна, но то, что эта женщина говорит о своих близких, нормальная мать не скажет. Удивляюсь долготерпению Лебедевых!
Нет такой судебной инстанции, куда бы Мария Александровна Петренко не обращалась. Десятки, если не сотни, чиновников в Запорожье, Киеве, Калуге, Москве посвящены в тайну удочерения Анечки. Да что там чиновники!.. Благодаря стараниям бабушки все Анины подружки во дворе знают, что у нее неродная мама. Каково родителям объяснять плачущей девочке, что ее в семье любят, а у бабушки из Калуги… больная головка. Лебедевым предлагали засадить Марию Александровну в тюрьму или психбольницу, но Светлана от этой мысли приходит в ужас: «Отправить за решетку родную мать?!»
-- Я знаю, что виновата. Нужно было с самого начала разговаривать с мамой как с больным человеком, а не делать вид, что все хорошо. Пришлось запретить ей приходить к нам, но ведь больно слышать, что она ночует на вокзале или в церкви, попрошайничает. Звонят незнакомые люди, которым мама все рассказывает и дает телефон, стыдят, что не разрешаем внучке общаться с бабушкой. Милиция нам сочувствует, но ничего сделать не может. Это пытка какая-то! Она и сестру в Звенигороде замучила, тоже требует отдать ей ребенка».
Пообщавшись с Марией Петренко, сразу, нужно сказать, проникаешься сочувствием к ней -- настолько живы и достоверны ее рассказы об издевательствах над маленькой Аней. Да и на больную она не очень похожа: хорошо говорит, помнит к кому и когда обращалась. Есть у нее, кстати, медицинская справка, выданная в Калуге в 1995 году, о том, что по состоянию здоровья она может быть опекуном несовершеннолетней внучки.
-- Мария Александровна, -- спрашиваю, -- может помиритесь с зятем и дочерью? Хотите спасти внучку, а сами отбираете ее у тех, кого девочка называет папой и мамой…
-- С кем мириться?! Света находится под гипнозом, не видит, что муж только и ждет, чтобы продать Анечку за два миллиона долларов. Вот и вас обманули, очаровали. Все равно заберу ребенка у этих подонков!
Ей чуть больше шестидесяти, но выглядит намного старше. Жаль эту женщину, сжигаемую идеей мести неизвестно кому и за что.
-- Очевидно, что Петренко не может адекватно анализировать ситуацию. Нелады с рассудком произошли, скорее всего, на почве того, что она потеряла дочь, -- считает судья Елена Крылова, рассматривавшая в 1997 году иск Петренко к Лебедевым об отобрании у них дочери. -- Да, она психически неполноценна, но в дееспособности никто ее не ограничивал. Мы не можем нарушать право человека на обжалование решений.
-- Выходит, можно судиться с дочерью бесконечно?
-- Обратиться в суд с иском по одним основаниям можно раз. Этот же иск в другой судебной инстанции не примут. Если же он подается по другим основаниям, судья обязан его принять. В иске об отобрании ребенка я отказала, теперь она требует отменить решение калужского головы об удочерении. То есть каждый раз в суд подаются разные заявления.
-- А как долго можно писать жалобы в несудебные органы?
-- Если решением суда человек не признан недееспособным (то есть он отдает отчет своим действиям), ограничить его в жалобах по закону нельзя. Петренко не призывает к массовым беспорядкам, за что можно возбудить уголовное дело, а добивается своих прав. А как их добиться, не жалуясь и не возмущаясь?
… Лебедевы понимают, что попали в замкнутый круг. «Будем терпеть, сколько нужно, -- сказала Светлана. -- Когда-нибудь обязательно расскажу дочери о ее настоящей маме. Пусть подрастет, сейчас этого нельзя делать». Семилетней девочке рано знать, с каким горем связано ее появление на свет.
Именно потому настоящие фамилии главных героев этой истории мы изменили.
… А у бабушки Маши из Калуги свои планы. Теперь добиваться отлучения внучки от родителей она намерена в Киеве. Не поможет Президент Кучма -- пойдет в израильское и американское посольства. А может, куда и дальше.
«Facty i kommentarii «. 15-Июль-2000. Человек и общество.