Сотрудники центра социального обслуживания, которые порой становятся для пенсионеров и инвалидов самыми близкими людьми, за свой нелегкий труд получают 77 гривен в месяц. Корреспондент «ФАКТОВ» провела несколько дней вместе с соцработниками Лилия ПОВОЛОЦКАЯ «ФАКТЫ» Белое небо, белый снег… Смотрит в окно седой человек -- На белое небо, белый снег… О чем ты думаешь, человек? Е. В. Васильева, 93 года
В свое время при каждой районной администрации были созданы территориальные центры социальной помощи по обслуживанию одиноких пенсионеров и инвалидов -- людей, которые могут рассчитывать только на себя и на социальных работников…
Я пришла в этот дом вместе с сотрудниками территориального центра социального обслуживания Старокиевского района столицы, чтобы поздравить Антонину Семеновну и Дмитрия Владимировича с юбилеем -- 65-летием совместной жизни. Неловко вручая цветы, сминая пожелания долгой жизни, мы проходим в комнату. Хозяйка дома протягивает нам два раскрытых паспорта.
-- Вот печать о регистрации, -- говорит она. -- Мы поженились 17 февраля 1935 года.
Два года назад у них умер единственный сын -- за месяц «сгорел» от саркомы легкого. Фотографии красивого улыбающегося мужчины и на стене, и на буфете… Кто знал, что в глубокой старости они останутся одни?
-- Будете как-то отмечать юбилей? -- спрашиваю я у хозяйки.
-- Нет, что вы! Силы уже не те… Да и Дмитрий Владимирович очень слаб.
Когда-то ее муж состоял на государственной службе. Он прошел всю войну и после ее окончания сделал неплохую карьеру. Проработал 25 лет в Совете министров. Дослужился до должности заместителя министра водного хозяйства. Он продолжал работать, даже выйдя на пенсию. А девять лет назад ослеп…
Теперь Дмитрий Владимирович почти не встает с постели. Тем не менее во время нашего визита хозяин присутствия духа не терял -- шутил, изредка перебивал жену, и даже затеял спор о том, насколько он младше Антонины Семеновны.
-- Я старше своего мужа на год, -- мимоходом замечает хозяйка.
-- Не на год, а на семь месяцев! -- возмущается он.
-- Ну, почти на год, Дима. Ведь ты -- двенадцатого года, а я -- одиннадцатого…
Антонина Семеновна старается делать по хозяйству все, что в ее силах. Но сил с каждым годом остается все меньше… Поэтому соцработник стал для них самым желанным гостем. Они называют ее ласково -- Наденька. А ведь самой Наде уже 45 лет. Здоровая и больная, в холод и дождь приходит в этот дом женщина, ставшая настоящим опекуном двум одиноким пенсионерам.
На учете в Старокиевском территориальном центре социального обслуживания состоят более 1400 человек. Из них 470 -- «надомники», то есть люди, к которым социальный работник должен приходить два-три раза в неделю. Убирать, готовить, приносить продукты…
Чтобы получать полную ставку, работнику нужно обслуживать 10 человек. Хочешь зарплату выше -- бери «дополнительных» подопечных. Светлана Сергеевна работает в социальной службе более трех лет. Она опекает 13 «надомников» и может о каждом из них говорить часами. Эта женщина искренне привязана к беспомощным старикам. И они отвечают ей взаимностью.
Одна из ее подопечных -- Евгения Валериановна Васильева. В свои 93 года она сохранила удивительную чистоту и легкость характера. Эта хрупкая женщина всегда улыбается. Даже когда вспоминает войну: «Тяжелое время… Бывало, до смерти -- одна секунда… Стреляли в меня… Тонула… Да что там вспоминать, ведь в моей жизни было и другое».
Большую часть своей жизни она проработала в кукольном театре художником-декоратором. Зарплата у нее была невысокая, поэтому и пенсия получилась небольшая -- 53,50 грн. (минимальная пенсия по возрасту, плюс надбавка одинокому пенсионеру). Таким людям (которых ласково называют «минимальщиками») центр предоставляет бесплатные обеды в Доме милосердия. А еще там есть библиотека, актовый зал и пианино. Пианино -- это важно… После обеда люди пьют чаи из лечебных трав, беседуют, слушают музыку.
-- У нас была пианистка -- Неля. Она приходила к нам по четвергам и пела, -- Евгения Валериановна задумчиво, в такт своим словам кивает головой. -- Кстати, она положила на музыку шесть моих стихотворений. А началось все с того, что я написала стихотворение о том, как мы сидим в Доме милосердия и слушаем ее игру. И прочитала его после обеда. Людям понравилось. Так вот и появились шесть романсов.
Минуя 90-летний рубеж, люди невольно задумываются о смерти. Евгения Валериановна задумалась о жизни. Но не с грустью (мол, все прожито), а с почти детской восторженной радостью:
Евгения Валериановна начала свою театральную карьеру в студии «Березiль», которой руководил Лесь Курбас. К сожалению, когда она училась в театральном техникуме, серьезно повредила голосовые связки. Поэтому карьера актрисы оказалась для нее недоступной. Начала переучиваться на художника-декоратора. Но поскольку работа над громадными (во всю сцену) театральными задниками оказалась для нее слишком трудной (Екатерина Валериановна очень маленького роста -- не выше 150 см), она перешла работать в кукольный театр. В память об этих временах она хранит в доме свое творение -- игрушечного ослика с суровыми нитками на смешных потертых лапках. Он сидит на круглой тумбе, свесив плюшевые ушки, и печально смотрит на пол.
Екатерина Валериановна рассказывает о своей жизни, а я тем временем рассматриваю карандашный рисунок, который висит над ее кроватью. На нем изображена Евгения Валериановна, сидящая в окружении воздушных шаров, театральных кукол и декораций.
-- Это копия картины, которую нарисовала моя знакомая, -- заметив мой взгляд, объясняет она. -- Кстати, эту картину кто-то купил.
Теперь ее лицо ласково смотрит на чужих людей. Трудно поверить, что такой светлый и сильный человек вынужден обращаться за помощью к чужим людям. Впрочем, разве Светлана Сергеевна ей чужая? Нет. Эта женщина своим подопечным буквально заменяет семью. А семейная пара Гельгатт шутливо-вычурно называет ее дамой-патронессой.
Глава семьи Виктор Израилевич -- инвалид войны I группы. Во время боев под Берлином ему осколком отрезало правую ногу выше колена. Но, слава Богу, чувство юмора осталось при нем:
-- С возрастом у человека меняется мировоззрение. Лежу я в госпитале после операции, смотрю -- а парнишке без руки соседи скрутили самокрутку. Он выбежал в коридор, одной рукой покурил. Счастлив. «Эх! -- думаю, -- лучше б я руку потерял!»
Потом вышел из госпиталя, встал на протез, пошел на работу. Сижу на каком-то празднике. Одной рукой женщину обнимаю, второй -- рюмочку держу. Как могу, танцую -- сам на месте стою, а партнершу вокруг себя вожу. «Нет, -- думаю, -- лучше без ноги жить».
А теперь мне на улицу выходить тяжело. Что на костылях, что на протезе. Сижу дома и думаю, что лучше бы мне все-таки руку отрезало…
Светлана Сергеевна ВСЕГДА хотела быть социальным работником. Парадокс… Поэтому в один прекрасный день она попросила, чтобы ее приняли на работу в территориальный центр социальной помощи. Поначалу трудно приходилось, даже хотела перейти на другую работу.
-- Была у меня одна подопечная, -- говорит Светлана Сергеевна. Когда мне ее передали, ей уже исполнилось 94 года. Пожилой человек с очень низким гемоглобином. К тому же она заболела и практически не вставала. Говорили, что долго не проживет. Так я стала приходить к ней три раза в день, носить обеды из Дома милосердия и кормить из ложки. Покупала на рынке печень и жарила, делала салаты из свежей морковки.
Из-за нее, собственно, я и осталась работать в центре. Через некоторое время она встала и даже начала ходить с «ходунком». После этого еще год прожила…
-- Трудно вам приходится?
-- Как когда. Многое зависит от человека. Одна женщина, когда я попыталась помыть пол в ее квартире, обиделась: «Неужели же я ни на что не гожусь?» А кто-то, наоборот, требует, чтобы чаще убирала.
Труднее как раз не с ними. Труднее -- со здоровыми людьми, которые стоят в очередях и торгуют на рынках. Представьте, мне ежедневно приходится покупать продукты и разносить по пяти-шести адресам. А еще иногда готовлю есть и убираю. На все просто не хватает ни времени, ни сил. Поэтому я всегда прошу людей пустить меня без очереди. Объясняю, что я -- социальный работник. А в ответ иногда слышу грубость, оскорбления.
Или еще… Когда покупаю продукты, то всегда предупреждаю, что я на службе. Прошу взвесить правильно. Не обсчитывать. Ведь я распоряжаюсь чужими деньгами! И всегда перепроверяю продавца -- пересчитываю сдачу, взвешиваю продукты. Очень часто приходится возвращаться. Требовать, чтобы доложили…
В территориальном центре социального обслуживания «Подол» работа социнспекторов построена несколько иначе. Здесь социальные работники посещают не только «надомников», но и тех, кто просто находится на учете. Только «учетников» инспектор посещает раз в месяц. У Надежды Ивановны около 90 подопечных… К кому-то она приходит раз в месяц, кому-то просто звонит. А кого-то навещает чуть ли не каждый день.
-- Если человек ложится в больницу, то я к нему и по три раза в сутки могу ездить. То он дома белье забыл, то деньги нужно взять, чтобы купить лекарства, -- говорит Надежда Ивановна.
-- Вам доверяют ключи от квартиры?
-- По-разному. Как, впрочем, и деньги. Кто-то заранее дает двадцать гривен, я покупаю продукты, приношу и отчитываюсь. А для кого-то делаю покупки за свои деньги, потом мне их возвращают.
-- Денежные вопросы, наверное, самые болезненные…
-- Пожилые люди иногда что-то забывают. Могут даже потребовать деньги назад. Смотрите (Надежда Ивановна достает пухлую, изрядно помятую тетрадку), здесь я записываю все свои расходы до копейки. Некоторые хозяйки ведут такие же записи у себя в блокнотах. Помню, мы с одной бабушкой по итогам месяца разошлись в 30 копеек. Полдня пересчитывали.
-- Вы покупаете только те продукты, которые они вам заказывают?
-- И еще стараюсь по той цене, которую они называют. То есть подешевле. Знаете, они ведь, даже несмотря на то, что сидят дома, все цены знают. «Наденька,-- говорят, -- на Лесном яйца на 10 копеек дешевле». Кто-то просит, чтобы молоко покупали в определенном киоске на Оболони. А кому-то плетенку нужно только одного комбината и чтобы была не подгоревшая. Приходится ездить…
Надежда Ивановна сама инвалид. Еще в юности ей удалили коленный сустав, и она заметно хромает. Я походила с ней всего полдня и устала. Как она успевает обойти десяток квартир, сходить в поликлинику, отдел соцобеспечения, оформить каждому субсидии и еще утром закупить продукты, одному Богу известно…
-- Мой рабочий день начинается в 7 утра -- на рынке. Кто-то закажет пять килограммов картошки, кому-то нужна мука, кому-то молоко… Я все это покупаю, потом ношу 20-килограммовые сумки.
-- А «квартирный вопрос» отношений не портит?
-- Что вы! Хоть они все и одинокие, но на квартиру всегда наследник находится. Очень редко государству приходится хоронить одиноких пенсионеров за свой счет. И уж тем более, распоряжаться после смерти его квартирой. Правда, был один случай, когда подопечный завещал свою жилплощадь соцработнику. Но для того, чтобы ее получить, женщина вынуждена была уволиться со службы.
А однажды нашему центру пришлось отстаивать права пенсионера на квартиру в суде. Женщина написала дарственную на племянницу при условии пожизненной опеки. А племянница к тете даже не заходила. Пришлось расторгать договор через суд. И представитель нашего центра была свидетелем на заседании.
С каждым пенсионером территориальный центр заключает типовой договор. В нем написано, что соцработник должен оформлять подопечному необходимые документы, делать влажную уборку квартиры, мыть посуду, помогать готовить еду, сдавать белье в стирку, покупать продукты, оформлять оплату коммунальных услуг, доставлять анализы и медикаменты, сопровождать в больницу и даже читать вслух. А вот их подопечный обязуется… не оскорблять работников центра. Увы, это пришлось предусмотреть.
Раз в несколько месяцев одинокие пенсионеры получают талончик в бесплатную парикмахерскую. Иногда (чаще всего к праздникам) им выдают пайки. Их, правда, на всех на хватает. А еще билеты в непрестижный театр или на концерт. Помогают территориальным центрам, в основном, районные администрации (например, закупают дешевые овощи и выдают пайками) и очень редко -- состоятельные фирмы, которые находятся на территории района…
P. S. Провожая гостей, юбилярша Антонина Семеновна вручила нам две бутылки -- шампанское и водку. «Ну что вы!» -- стали отнекиваться мы.
-- Нет, вы возьмите, пожалуйста, -- настаивала она. -- Они остались с похорон сына. Мы-то ведь все равно не пьем. Так что возьмите и выпейте за нас и за себя. За здоровье и за человеческое отношение…
За человеческое отношение! За вас, самоотверженные хрупкие женщины. Зарплата социального работника (после вычета налогов и сборов) составляет 77 гривен в месяц. Единственная льгота, которой они пользуются, -- бесплатный проезд. Как мы можем отблагодарить их за этот тяжелый и неблагодарный труд? Может, просто уступив место в очереди…
«Facty i kommentarii «. 16 марта 2000. Жизнь