появляются у детей, родители которых везде и всюду неумело защищают их от обид-однодневок
«Илюша, зайдешь к психологу?» -- то ли спросила, то ли попросила Юлия Владимировна. Илья кивнул, но тут же повернул в сторону, прямо противоположную местонахождению кабинета, в который его приглашала директор школы. А придя после занятий домой, едва не плача сказал матери: «Все, хватит! Больше я в эту школу не пойду. Переведи меня в другую… »
В другую школу Илья слезно просился с первого класса: в этой не заладились у него отношения со сверстниками. Мать Ильи винила во всем ребят, которые пришли с сыном из детского сада. Учителя же видели причину в ней самой: отец ушел из семьи, когда Илюша был совсем маленьким, и Лариса, почувствовав себя единственной его защитой и опорой, не давала на сына, что называется, и капле упасть.
Ну какие ссоры в детском саду? Кто-то ущипнул, кто-то отнял игрушку… Такие конфликты часто заканчиваются разбитыми носами, но объясняются дети, как правило, самостоятельно. Лариса же всякий раз бросалась разбираться то к обидчикам сына, то к их родителям. За Ильей прочно закрепилась репутация «маменькиного сынка». Таких и девчонки-то не жалуют, а уж мальчишки…
В школе, куда «одногоршочники» пришли вместе с Ильей, отношения осложнились еще больше. Илья запросился в другую школу, но мать не считала нужным «сдаваться». Время от времени появляясь в школе, она пыталась приструнить одноклассников сына, которые сделали его предметом насмешек. Но жизнь Ильи от этих приходов радостней не становилась… К 9-му классу противостояние достигло апогея.
Однажды Глеб тоном, не терпящим возражений, приказал Илье: «Отнесешь мой рюкзак на химию, понял?! А я на перекур… » Илья попробовал возразить: мол, твой рюкзак -- ты и неси. Но Глеб отрезал: «Не понесешь -- получишь в морду». Отец его работал в структуре, где бить умеют профессионально, и Глеб приемы знал хорошо. Илья уже когда-то получал «по печени» -- в тот раз он еле добрался домой и несколько дней отлеживался в постели. И «по ногам» его били -- колено было травмировано так, что мать боялась, как бы сын не остался калекой. Понятно, что после всего ранее перенесенного «в морду» Илье не хотелось, и он отнес рюкзак куда было приказано. А после услышал: «Теперь так будет всегда!» Дальше -- больше. Набросав на школьной лестнице окурков, Глеб и его дружки велели Илье: «Убирай! А то… »
Каждый раз, когда Глебу удавалось унизить Илью, он бросал ему: «Сдачи не надо… » -- будто растаптывал.
Увидев в очередной раз избитого Илью, знакомый отвел его к адвокату. Тот посоветовал написать заявление директору школы и взять с собой в класс диктофон -- пусть компания себя покажет! Тогда и директору будет проще принять решение, ведь о безобразиях, которые позволяет себе Глеб, она будет знать не только со слов Ильи.
Слушаешь эту пленку -- и волосы дыбом: сколько же злобы в душах наших детей! Что касается Глеба, то в его семье, видимо, процветает культ силы. Отсюда и появилась у парня повадка чуть не каждого проверять «на слом». Проверил и Илью: «А зачем он носил мой рюкзак? Мог и не носить… »
Ну, допустим, у таких, как Глеб, и в мыслях нет, что кому-то драться не позволяет здоровье, а кому-то -- принципы. Но ведь есть в классе и другие дети -- мальчики и девочки из так называемых благополучных семей. Почему они подыгрывали компании?
Илья уверен, что исключительно из страха: «засекла» бы Глебова компания кого-нибудь на сочувствии к нему -- так бы «достала»!.. Однако разговоры с ребятами дали понять другое: одноклассники и сами недолюбливали Илью. За что же? Ведь не ругается, не дерется, мама не устает повторять, какой он «добрый мальчик». Дети пожимают плечами: может, конечно, и добрый, но уж больно выставляется -- постоянно демонстрирует свое превосходство над одноклассниками. И отец-то у него -- фирмач за границей, и на французские курсы он ходит, и компьютеры у его друзей -- не такое «фуфло», как в школе… «У нас дома нет компьютера, -- говорит Анечка, -- поэтому дорваться до школьного для меня счастье. И когда Илья презрительно роняет, что, мол, это -- «фуфло», я чувствую себя нищенкой на паперти». «Послушать его -- нам даже и не светит в том вузе учиться, в который он собирается поступать», -- вступает в разговор Леша. «Да он все блефует, -- машет в сторону отсутствующего Ильи Сергей. -- Про отца тоже врал, что «крутой», а тот в какой-то обслуге батрачит».
-- Видимо, из-за отсутствия в семье отца у Ильи сформировался стойкий комплекс, -- предположила школьный психолог Елена Борисовна. -- Он компенсирует его заносчивостью. Но ведь и у других детей комплексов хоть отбавляй: у кого-то нет компьютера, у кого-то -- модных ботинок, а кому-то даже на бутерброд мелочи не хватает. Словом, практически у каждого ребенка комплекс на комплексе -- и вот перед нами завал взаимных обид. А разгребать его приходится директору школы.
После всего случившегося директор школы Юлия Владимировна, конечно же, поставила обидчиков Ильи на учет в инспекцию по делам несовершеннолетних. Если это не обуздает хулиганов, тогда их ждет изоляция -- они не могут этого не понимать. Но мать Ильи требует, чтобы провинившихся перевели в другой класс. Несколько раз наказывать за одно и то же педагогическая наука не велит! К тому же, Юлия Владимировна опасается обратного эффекта: озлобятся мальчишки -- кто знает, где, когда и чьими руками отомстят Илье? И еще одно соображение сдерживает директора: опять ведь не сам Илья решает свои проблемы -- это за него, как всегда, делает мать. Она готова переустроить весь мир, лишь бы сыну в нем было комфортно. Это естественное желание любой матери. Но мир не переустроится ни ради Ильи, ни ради любого другого, пусть даже самого лучшего ребенка. За порогом школы мир предстанет перед Ильей таким, каков есть: юноша столкнется с завистью, с коварством, с насилием… С чем-то придется воевать, с чем-то мириться, что-то прощать. А он совершенно не готов к этому.
Илья и нам признался, что до мелочей помнит даже те конфликты с Глебом, которые произошли у них еще в детском саду. А ведь прошло девять лет! Действительно, унижения забыть трудно, а иные и невозможно. Но в таком случае не лучше ли уйти из коллектива, где все об этих унижениях напоминает, и в другом окружении начать жизнь как бы заново? Илья хотел бы, да мать сказала: «Ни за что! Почему должен уходить обиженный? Пусть обидчики уходят!»
Такая позиция имеет право на жизнь, считают психологи, исследующие проблему школьных конфликтов, но только если ребенок не расплачивается за нее своим здоровьем. Илья же постоянно сосредоточен на мысли о подстерегающей его опасности и необходимости защищать свое достоинство, а это не может не отражаться на его здоровье. Поскольку мальчик еще не совсем ясно представляет, в чем, собственно, достоинство состоит, то часто ведет себя некорректно, чем провоцирует недругов на новые и новые выпады.
Психологи не случайно рекомендуют время от времени менять место или характер работы: это открывает человеку новые перспективы и в плане карьеры, и в плане взаимоотношений с окружающими. Почему бы и к смене учебного заведения не относиться как к бытовой необходимости? Особенно сегодня, когда дети у нас не ходят «рядами и колоннами», а самоопределяются в зависимости от своих способностей и родительских возможностей. Для одних главное -- учебная программа, для других -- микроклимат учебного заведения. И нередко переходят дети из обычных общеобразовательных школ в престижные лицеи, а оттуда -- обратно, если к тому подталкивают обстоятельства. Не без участия нашей редакции из претенциозной гимназии родители переводили детей в «простую» школу -- и нарадоваться не могли, что еще есть педагоги, которые так искренне любят «этих вредных» подростков. А из суперлицея для гениев -- в недорогую частную школу: замученные непомерными нагрузками, дети замкнулись и нуждались в серьезной психологической реабилитации. И никто ни к кому не в претензии. Просто родители поняли, какие нагрузки и какие педагогические подходы нужны конкретно их детям, чтобы те лучше чувствовали себя и успешнее учились. Естественно, и сами дети не воспринимают переходы из одного учебного заведения в другое как поражение. У каждого из сегодняшних школьников свой жизненный путь, и, возможно, стоит начинать его уже в школе…
-- Но что касается Ильи, -- говорит психолог «Школы выживания» Татьяна Семенова, -- то пареньку сейчас мало найти другой коллектив. Само по себе это ничего не изменит в его жизни. В подсознании Ильи закрепился собственный образ жертвы, а это определит его поведение и в новой школе. Мальчику нужно помочь осознать, что с ним происходит, скорректировать некоторые его взгляды -- только тогда для него станут возможными отличные от прежних отношения со сверстниками. Илья нуждается в психологической реабилитации, но нет ничего удивительного в том, что отказывается от нее в своей школе. Заметь его недоброжелатели, что он наведывается к психологу, -- засмеют. Мальчику нужен контакт с человеком, никак не связанным ни с дирекцией школы, в которой учится, ни с учениками. Могу предложить услуги нашей «Школы выживания» при Киевском Доме учителя. Но принимать их или не принимать -- решать матери Ильи. А она, похоже, сейчас озабочена не проблемами собственного сына, а навязчивой идеей перевоспитать его одноклассников. Скорее всего, на этом пути ее ждет поражение. Вот только это ведь может стать и очередным поражением Ильи…
«Facty i kommentarii «. 3 ноября 1999. Человек и общество