Наверное, мало найдется в СНГ людей, не знающих Семена Альтова. Во всяком случае, все телезрители программы «Вокруг смеха», выходящей в застойный период, помнят человека с мрачным лицом и низким голосом, угрожающе читавшего самые смешные сатирические рассказы 70-х и 80-х. Вопреки расхожему мнению, что сатира устаревает, произведения Семена Альтова и сегодня заставляют смеяться до упаду. Наиболее остро это смогли ощутить «заседатели» юмористической программы «Фонтан-клуб» (»1+1»), в которой не так давно принял участие Альтов.
-- Семен Теодорович, ваш рассказ о 49-м и 25-м трамвае цитировался нами активно в школе…
-- Теперь вы представляете, сколько мне лет! Вообще-то его часто путают с произведением Задорнова о двух девятых вагонах. И на творческих вечерах мне постоянно шлют записки с просьбой прочитать рассказ о вагонах…
-- Вы в Киеве впервые?
-- Ну, в Киеве я четвертый раз. Первый -- лет семь назад с Сашей Розенбаумом приезжал. В «Украине» был наш совместный концерт.
-- Вдвоем?!
-- Да. У нас был период, когда он и я работали по отделению где-то в течение года. У него было программное отделение и у меня. В третий раз с нами случилась история, о которой писали все газеты. Два года назад на «Славянском базаре». Тогда мы, человек 200, ехали в автобусах из Киева в Одессу, где нас ждал корабль… Компания была великолепная! Мы сразу начали выпивать и закусывать -- автобус шатало… Счастливые добрались до Одессы, нас пустили на пароход и через пару суток оттуда выгнали. Не было какой-то там проплаты. Мы все запомнили эти трое суток, потому что когда нам в 7 вечера сказали, что в 6 утра мы все должны покинуть теплоход, мы подумали и решили устроить сами себе праздник. Эта была замечательная ночь. Каждый пел, читал…
-- Не так тиха, оказывается, украинская ночь?..
-- У нас были соседи с Дальнего Востока. Они вывалили тазы с черной икрой. Был коньяк. Но главное -- человеческие отношения. Был в хорошем смысле «последний день Помпеи». Все отдавали все, что могли. Все этот день запомнили.
-- Ну такой яркий персонаж, как ваш, забыть невозможно! Многие вас помнят как мрачного человека. Возможно, из-за вашей манеры читать замогильным голосом.
-- Ну не все так думают. Однажды в питерский дом актера, где я случайно сидел, позвонила женщина. Она ошиблась номером, но когда я ей это сказал, она воскликнула: «Не бросайте трубку! Поговорите еще -- у вас такой эротический голос». Иногда я даже смеюсь. Несколько месяцев назад был в Запорожье. И сначала (все-таки в России меня знают лучше, когда я выхожу со словами «Добрый вечер!», все начинают улыбаться), где-то минуты две-три стояла тишина. Ну, думаю, -- все, пропал. Не тут-то было! Так хохотать начали, что я сам раза четыре срывался. И вот эта публика стала свидетельницей редкого атмосферного явления: Альтов смеялся.
-- А вас не смущает, если зритель смеется не там, где нужно?
-- Нет, мой зритель смеется там, где нужно. Единственное, иногда попадаются солисты, которые своим смехом заводят не столько меня, сколько весь зал. И весь зал уже идет за этим человеком. Таких людей надо просто возить с собой.
-- Можете познакомиться -- перед вами как раз сидят регулярные заседатели «Фонтан-клуба», которые нередко смущают своим хохотом заезжих гостей…
-- (Смеется. -- Авт. ) Значит, у нас с вами большое будущее.
-- Вы вот вспомнили Розенбаума. А сами петь не пробовали?
-- Нет, вы меня не так поняли. Если, скажем, где-то в гостях я запел, это сигнал к окончанию вечера.
-- Значит, преданы исключительно литературе? А свое первое признание помните?
-- Конечно. Я стал писать достаточно поздно, в 26 лет, неожиданно даже для себя. Рос нормальным ребенком, должен был стать химиком -- закончил химико-технологический техникум и химико-геологический институт. Ничто, как говорится, такого поворота не предвещало. Я начал печататься в «Литературке». Там была легендарная рубрика, «12 стульев», откуда мы все произошли. Были довольно симпатичные фразочки. Например: «Наследники никак не могли разделить постигшее их горе» или «В одно ухо вошло, а в другое не вышло -- человек чуть с ума не сошел». Помню, за девять фраз я получил гонорар 36 рублей, и мы с женой долго рассчитывали, на сколько фраз мы протянем месяц. Потом я метраж набирал, набирал -- пошли рассказы, разные вещи.
-- Их теперь можно прочитать в так называемой интернетовской библиотеке российского издательства «Геликон». У вас там хорошая компания -- Михаил Мишин, Сергей Довлатов, Александр Житинский…
-- Мне уже много раз говорили, что видели меня в Интернете… Я даже не знаю, что такое Интернет, а оказывается, я там существую.
-- Встречаются там и не очень веселые истории. Бытует ведь мнение, что юмористам несладко живется…
-- Ну, с годами человек вообще становится грустнее, некоторые это называют мудростью -- у кого как. Я же нормальный человек, не стоит думать, что в жизни вокруг меня хохот, шутки. Просто у меня есть чувство юмора, которое как-то помогает мне в жизни.
-- Но вы иногда мрачноваты бываете…
-- Имею право.
-- Это, значит, называется быть сатириком?
-- Нет, почему? Человеку плохо -- это же не значит, что он сатирик. Я как каждый нормальный человек. У меня бывают разные состояния: хорошо, плохо, потом опять хорошо. Потому что если все время хорошо -- это тоже плохо. Вот когда вначале плохо, а потом хорошо -- сам этот перепад дает такую краску жизни: значит, тебе стало лучше.
-- Семен Теодорович, опять-таки в том же загадочном Интернете (непонятно, хохма это или правда) было интервью о вашей аграрной деятельности.
-- Этому, очевидно, есть единственное объяснение: на Российском телевидении есть передача с ведущими-куклами. Из нее следовало, что я фермер.
-- То есть на самом деле ничем таким вы не занимаетесь?
-- Там речь, насколько я помню, шла о разведении коров. Хотя дача у меня есть. Но торгующим на рынке вишнями вы меня не увидите -- я их ем сам.
-- Есть актеры, для которых вы постоянно пишете?
-- Специально не пишу ни для кого. Мои рассказы читали многие, единственный случай совместной работы -- с Аркадием Райкиным. Так что вы можете понять, сколько мне лет, если я еще застал его. Последний спектакль «Мир дому твоему» был написан по его заказу. А все остальное читали и Хазанов, и Винокур, и Клара Новикова, и Арлазоров, и Шифрин. Причем Шифрин начинал на эстраде с номера «Экскурсия у кающейся грешницы Марии Магдалины». Помните: «На всех картинах художнику особенно удавались глаза, особенно хорош был правый глаз»? Два года со мной работал Ян Арлазоров. В одной газете даже был заголовок к материалу «Семен Альтов и Ян Арлазоров в одной постели». Потому что, когда я приезжал к нему, у него действительно была одна кровать, и мы там проводили время вместе. Но, как я обычно иронизирую, «к сожалению, ничем, кроме работы, мы не занимались».