Ровно год назад замечательный артист эстрады ушел из жизни
В 2007 году на юбилейном концерте Яна Арлазорова Тамара Гвердцители в честь 60-летнего виновника торжества исполняла песню «Виват, король!». Дойдя до строчки «… и вот теперь вакантна роль… », она неожиданно остановилась и проникновенно сказала: «Ян, эта роль не вакантна!» Зрители заплакали. У самого Арлазарова, к тому времени уже неизлечимо больного раком поджелудочной железы, на глазах тоже выступили слезы. Вскоре он ушел с большой сцены и уже никогда на нее не вернулся…
О замечательном артисте «ФАКТАМ» рассказывает бывший директор Яна Арлазорова Людмила Корчевская, работавшая с ним четверть века.
— Арлазоров был грустным клоуном, — говорит Людмила Евгеньевна. — Людей смешил, а сам больше грустил. Любил философию, занимался йогой. Он, наверное, был одним из первых в Советском Союзе, кто увлекся этим видом медитации. Я часто доставала ему специальные книги по восточной философии. Одно время он был без ума от Блаватской и Рериха. Ян и меня пытался «подсадить» на йогу, учил правильно дышать.
— Показатель таланта артиста — отношение к нему публики. Арлазоров, кажется, никогда не жаловался на отсутствие зрительской любви.
— Публика обожала Яна, и он платил ей взаимностью. Каким бы уставшим ни был, после концерта всегда еще очень долго подписывал автографы. Причем не просто расписывался на фотографии, а спрашивал имя человека и обыгрывал его в надписи, которую оставлял.
А еще Арлазоров готов был сделать все, чтобы помочь своим поклонникам. Доходило до смешного. Ночь. Звонок. Ян поднимает трубку, на том конце провода какая-то девчонка: «Ян Майорович? Какое счастье, что вы подняли трубку! У меня такое горе… Я потеряла документы и деньги. Вы поможете мне? Одолжите, пожалуйста, деньги. Я приеду домой и сразу все вам верну». Представьте, около трех часов ночи, Ян одевается, едет в условленное место, ждет с деньгами несчастную девушку. Когда девушка пришла, оказалось, что это… корреспондентка одной известной газеты. Она устроила такой розыгрыш многим артистам, но почти все ей отказали. А Ян пришел.
Когда Арлазоров вел на «Авто-Радио» программу «Народная скорая помощь», к нему обращались сотни нуждающихся. Однажды позвонил мужчина с просьбой посодействовать ему в продаже… собственной почки, потому что не хватало денег на операцию для больной дочери. После того как Арлазоров вышел в эфир с просьбой помочь этой семье, мужчине уже не нужно было продавать орган: желающих помочь оказалось столько, что собранных денег хватило для дорогостоящего лечения девочки в Германии.
Как никто другой Ян мог поддержать молодого исполнителя. Допустим, приезжаем мы на фестиваль юных талантов. Понятное дело, дебютанты все как один трясутся, словно осиновый лист. Ян их быстро «раскрепощал». Молодежь за ним ходила толпами, а он мог часами давать советы, как правильно поставить номер.
— Говорят, что когда сам Арлазоров ставил номер, к нему лучше было не приближаться.
— Случалось, ругался. Но это была не матерщина. Просто сердился, когда что-то не получалось или кто-то его сбивал. Часто Яна выводил из себя непрофессионализм организаторов концерта.
— Почему Арлазоров порвал с «Аншлагом»?
— Он просто вырос из этой программы. Весь «Аншлаг» в том виде, в котором он сегодня существует, от начала до конца придуман Арлазоровым. Одно время Ян был любимым артистом Дубовицкой (автор и ведущая «Аншлага». — Авт. ) и продумывал для ее программы все ходы буквально до мелочей. Например, именно он предложил снимать артистов за кулисами и включать эти кадры в выпуски программы.
— Вы знали Арлазорова почти тридцать лет. Сильно он изменился за этот период?
1990-х, когда он ушел на эстраду. — Авт. ). Я иногда приглашала его принять участие в концертах. У Арлазорова была высокая ставка, потому что он был лауреатом многих престижных конкурсов. Однажды он вдруг предложил мне занять вакантную должность его директора, и я согласилась.
— И как вам вместе работалось?
— По-разному. Ругались, конечно. В основном наши ссоры завязывались на творчестве. Но, как бы Ян себя ни чувствовал и в каком бы состоянии ни был, он всегда находил силы выйти на сцену. От меня требовал, чтобы организация концерта была идеальной. Когда это не получалось, Ян злился и начинал ворчать: «Я говорил, что сюда не надо было ехать!» Вот, кстати, в Киев Арлазоров любил ездить. С удовольствием ходил на ваш Бессарабский рынок. Какие концерты он там устраивал! Он шел своей неподражаемой походкой между рядами, его сразу все узнавали. Особенно любил выбирать сало. Продавцы отдавали ему сало бесплатно, а он с присущей ему интонацией говорил, что хочет непременно купить и что не нужно с ним спорить. Кричал на весь рынок, пробуя украинский деликатес: «Ой, какое у тебя сало хорошее!.. А вот у тебя соли много. Зачем так много солишь, а?»
— Рассказывают, Арлазоров умел потрясающе разыгрывать людей. Вам в этом смысле от него доставалось?
— Меня разыграть было сложно, потому что я все его штучки-дрючки уже изучила как дважды два. Могу рассказать, как Ян подшучивал над коллегами-артистами.
Однажды мы с ним поехали встречать на железнодорожный вокзал нашего друга и автора Олега Солода. Стоя на перроне, вдруг увидели, как из вагона вышел Александр Розенбаум. Поезд прибыл рано утром, и Розенбаум явно был еще сонный. Он стоял, отрешенно глядя в асфальт. Ян мгновенно стащил с проходившего мимо носильщика шапку, натянул ее на себя так, чтобы козырек закрывал лицо, и устремился к Розенбауму. Подойдя к Александру Яковлевичу, он схватил его тележку и вдобавок попытался выхватить из рук гитару. Розенбаум начал отмахиваться, а потом закричал: «Никто мою гитару, кроме моего помощника, не носит!» Ян не унимался: «Отдай, тебе говорят! Я ее понесу». И тут по интонации голоса «носильщика» Розенбаум понял, что его разыгрывают. А вокруг уже собрался народ. Последовавшую немую сцену нарушил хохот Александра Яковлевича. После этого Арлазоров и Розенбаум стали обниматься-целоваться…
Вообще Ян очень любил устраивать шоу на вокзалах. К нему подходили толпы людей за автографами. Однажды один военный попросил расписаться на… военном билете. Арлазоров опешил: «У тебя же отнимут билет!» Тот ответил: «С вашей подписью не отнимут».
— Брак Арлазорова с актрисой Ёлой Санько просуществовал всего несколько лет. Он не хотел жениться еще раз?
— Кто знает… Все говорили, что он очень любил свою бывшую жену. Они ведь поженились еще в Щукинском училище, когда им было по 18 лет. Разве возможно в таком возрасте не любить? Но любовь быстро закончилась. Потом их дочка долгое время не общалась с отцом по наставлению матери. Вот это Ян очень сильно переживал. Поначалу говорил: «Я подожду, когда Алена подрастет и поймет, почему мы разошлись, поймет, что я ее отец и люблю ее». Дочь пришла к нему на похороны… Что ж, лучше поздно, чем никогда. До этого они пару раз пытались помириться, но потом снова ссорились. Хотя Ян ей много помогал: устраивал в юридическую академию, финансово обеспечивал…
— Как он переживал депрессии?
— Просто закрывался в доме и ничего не делал. Я возмущалась: «Что ты лежишь без дела?» Арлазоров отвечал: «Я работаю». Он обдумывал свои неудачи. Особенно трудно переживал дебютные номера. Ему важно было, чтобы зрителю понравился новый номер. И если не было нужной реакции, Ян очень нервничал. Мог мне сказать: «Людка, я сегодня обос… лся! Почему ты мне не сказала, что номер — г… но?» Я возражала: «Ян! Сказала бы я тебе или нет — все равно бы оказалась виноватой!» Иногда он приходил с повинной: «Да, Людка, вот зря я тебя не послушал тогда… »
Перед выходом на сцену Ян ужасно волновался. Ведь он всегда работал непосредственно со зрителем. Нужно было угадать, кого именно сегодня вызвать из зрительного зала. Многие думали, что мы помещаем в зал подсадных уток, но это неправда. У Яна все выходили на сцену исключительно по желанию. Помните номер «Увезите меня в Гималаи»? Там Ян приглашал женщину на сцену, чтобы она сыграла роль его жены. У Арлазорова была ремарка: «Иди сюды, будешь женой. Полы мыть». Однажды женщина из зала засмущалась и отказалась выходить на сцену. Ян среагировал мгновенно: «Ладно, сиди на месте, я сам буду пол мыть! Ты хотя бы пой».
— Каким он был в быту? У него были вредные привычки?
— Арлазоров пил очень мало и никогда не курил. Единственная вредная привычка — увлечение казино. После игры очень переживал. Не потому, что много проигрывал. Просто понимал: казино — это нехорошо.
Ян был требовательным, но не привередливым. Он никогда не оговаривал для себя каких-нибудь особенных условий. Любил хорошо одеваться, носил костюмы, но больше предпочитал свитер и джинсы. А вот что он действительно обожал, так это автомобили! Особенно джипы. Старые машины отдавал брату. Иногда сдавал автомобиль в салон, доплачивал и брал новый.
— В последние дни Арлазоров перестал общаться со своими немногочисленными друзьями. С вами тоже?
— Поначалу мы виделись, но потом я подхватила воспаление легких, и мне вообще нельзя было к нему приближаться. Помню, как в последний раз увидела Яна… Не хочу никому об этих впечатлениях рассказывать. Мне было страшно. Врагам не пожелаю…
— Иосиф Кобзон настаивал на операции. Почему Арлазоров так долго не прислушивался к этому совету?
— Он был занят лечением отца и, уже зная о собственном недуге, отказывался ложиться в больницу, пока его не вылечит. Это продолжалось до момента, когда один известный доктор сказал Яну: «У вас осталось несколько дней, чтобы решиться на операцию». Яночка (так Арлазорова звали только близкие друзья. — Авт. ) сказал мне: «Вези меня куда хочешь». Через два дня мы уже были в берлинской больнице. После операции он поначалу почувствовал улучшение. Даже крестился. Возможно, поверил в Бога… Впрочем, говорить о том, что он не верил во Всевышнего до этого, глупо — Бог всегда был в Яне. Ведь он сделал столько добра…