В последний день лета канал «1+1» начинает показ премьерного сериала «Интерны», где главную роль исполняет популярный российский актер и сценарист
Фигура Ивана Охлобыстина неоднозначна и загадочна. Его образы в кино неординарны, его сценарии — эксцентричны, его личная жизнь окутана тайной. О нем пишут, что он слишком неразборчив в порочных связях, а он уже давно женат на любимой женщине, с которой имеет шестерых детей. Говорят, что подвержен пагубным страстям, но его вдруг посвящают в сан священника. На киноэкране его герои уж очень неадекватны и экзальтированы — один юродивый Вассиан в фильме «Царь» чего стоит. Но вот в жизни Иван — человек обаятельный и вполне адекватный, с отличным чувством юмора. Почти как его герой в нашумевшем комедийном сериале «Интерны». Это не Охлобыстин. Это — доктор Быков, талантливый врач с плохим характером. Появление в его жизни четырех выпускников мединститута для прохождения стажировки только усиливает желч-ность доктора Быкова. Так что зрителям «1+1» этой осенью повезло: с 31-го августа в их жизни начинается новая и очень веселая страница. На канале — премьера «Интернов».
- Сложно судить о человеке, когда его видишь только на экране. Но, кажется, ваши герои и Быков в частности — это точно не вы.
- Точно не я. (Смеется. )
- Иван, вас медицинская тема сериала изначально не напугала?
- Я не мнительный — это во-первых, а во-вторых, я из семьи военного хирурга. Меня всю жизнь окружают врачи, и мне эта тематика как раз очень близка. В свое время папа говорил, что мне надо учиться на хирурга. Но к тому времени я уже выбрал, что буду режиссером. Режиссером, правда, я так и не стал, а стал сценаристом, но потом начал сниматься в сериале про врачей. Ирония судьбы!
- Раньше вы вроде никогда не снимались в подобных фильмах.
- Да я терпеть не могу ситкомы (ситуации комедий. — Авт. )! Этот закадровый смех, аплодисменты… Когда мне позвонил режиссер сериала Макс Пежемский, мол, давай сыграешь у меня, я чуть сгоряча не послал его куда подальше… А он прислал почитать сценарий — и текст мне понравился. Потом познакомил с автором идеи, продюсером Славой Дусмухаметовым. Затем выяснилось, что оператором на проекте будет Заур Болотаев, с которым я работал в картине «Фига. ro» — хороший человек, очень тонко чувствующий, и тоже никогда не подписался бы на какую-то ерунду! В общем, как-то все странно… Но все сложилось, мне кажется, очень удачно.
- Почему так получается, что ваши сценарии снимают столь разные — даже по стилю — режиссеры?
- Потому что ты либо пишешь просто сценарий, а потом он попадает на студию, и там решают, кто его будет снимать, либо ты пишешь — что чаще со мной и происходит — сразу для кого-то, и ты понимаешь — КАК он будет его снимать. Учитываешь то, как человек обычно работает — и пишешь. Но, как это ни странно, некоторые из лучших моих сценариев так до сих пор и не сняты. Два или три сценария зависли. Их купили, но почему-то не снимают.
- Вы же сами можете их снять.
- Нет, не хочу быть режиссером!
- Сейчас уже не хотите?
- Я и тогда не хотел. Снял первый фильм и понял, что это — не мое. Люди ведь все разные: у кого-то административный талант проявлен больше, ведь режиссер — это еще и беготня, надо собирать всех вместе, такой себе директор-администратор. Я бесконечно уставал и уже забывал о художественной составляющей фильма — лишь бы всех собрать на площадке! Понял, что — нет, не хочу так, я не настолько тщеславен.
- Что было странно! Потому что накануне я столкнулся с тем, что из себя представляют дипломники ВГИКа. Не знаю, кто их учит, но они ничего не умеют! Они не могут ни начать фильм, ни дать развитие, ни прописать характер, ни закончить сюжет. Мне кажется, этот факультет вообще закрывать надо. Потому что из сотни больших сценариев только два были более-менее, и с этими двумя — это, кстати, две девчонки — я до сих пор периодически контактирую. Я им писал рецензию на диплом. Надо было прочитать 100 листов — два раза, и еще написать на три-четыре листа, чтобы солидно выглядело. Все отказывались, а я вижу — девки хорошие, веселые, все время вместе пишут, а тут их заставили поодиночке работать. Я не поленился, написал рецензию. И мы сдружились.
- Вы же некоторое время не снимались, а потом появились в «Царе» Лунгина…
- Лунгин меня приглашал еще в «Остров», но мне тогда нельзя было сниматься. Потом уже патриарх Алексий разрешил сниматься везде, где захочу. Когда Лунгин позвал меня уже на фильм «Царь», я пошел. Меня не смутило, что это маленькая роль, потому что она довольно весомая. Правда, к сожалению, вырезали эпизод, где Вассиан изменяет Темрюку с Басмановым. Он ведь считал царя Богом, а когда увидел измену, тут его окончательно переклинивает. Он у меня и так сумасшедший, а после этого у него башню сорвало окончательно. Но тяжело, конечно, юродивых и больных играть. Надо постоянно орать… Режиссер попросил сыграть так, чтобы было страшно. Что просил, то я и сделал.
- В основном эта картина получила позитивные отзывы.
- Мне сложно судить об этом. Но я знаю, что Лунгин пытался максимально приблизиться к исторической объективности — но не к событийной, а к внутреннему ощущению. Ситуация противодействия. У нас ведь всегда светская власть обожествлялась. Проблема начальствующего, проблема духовного — что победит? Непонятно. Вот так получилось, как получилось.
- Все получилось очень атмосферно, в своем времени.
- Необычно, что был выстроен город XVI века. Толпа хмурых мужиков в одеждах с оружием. Оружие, заметьте, настоящее! Его для картины предоставил хороший оружейник. Перед съемками была достаточно влажная погода, и неожиданно выпадает снег — такой пушистый-пушистый. Все становится похожим на рождественскую сказку. И вот на фоне такой белой рождественской картинки — кровь…
- Кстати, об оружии. Правда, что у вас с собой есть пистолет?
- Практически всегда.
- Почему?
- Все законно. А повелось это еще с тех пор, как я однажды гулял с маленькой Анфисой (это моя старшая дочка и первый ребенок) в парке, и на нас напала худая одичавшая собака. Они там стаями бегают — как и по всей стране. У меня с собой тогда был нож, и все обошлось. С ножом всю жизнь хожу. Мне его папа подарил — трофейный, немецкий, привезенный со Второй мировой. А теперь хожу с пистолетом.
- Говорят, если ружье висит, то оно должно выстрелить.
- Ружье тоже имеется. У нас на даче есть несколько мест, где мы с детьми стреляем из разного оружия. Им пока 12-й калибр тяжел, они маленькие, но из мелкашки уже могут.
- У вас же больше дочек?
- Да. Но девочки пошли в школу айкидо, у них коричневый пояс. Вернее, он не коричневый называется (там другой принцип счета), но котируется примерно как коричневый. То есть девочки у меня очень крепенькие, а мальчики еще маленькие. Я хотел, чтобы они научились падать, дружить с телом — в жизни пригодится. Вот подрастут и сначала пойдут на дзюдо, а потом, наверное, на тайский бокс, чтобы суставчики размять.
- Скажите, вы в жизни так же бескомпромиссно ведете себя с людьми, как ваш герой Быков в сериале с ребятами-интернами?
- Нет. Точнее, не в такой степени.
- У вас, говорят, никогда не было кастингов. Это так?
- Практически. Два раза было, и оба неудачно, и я перестал ходить по кастингам. Олег Фомин снимал какой-то фильм, и потом второй раз — тоже он. И всякий раз я ему доверялся, он говорил, что пробы нужны для заполнения — чистая формальность. А в итоге у нас так и не получалось с ним поработать. Я, в свою очередь, теперь не пишу ему сценарии.
- Как ваш сан сочетается с актерским ремеслом?
- Иногда мне ставят в вину: мол, как вы, священник, снимаетесь в кино?! С этими людьми из шоу-бизнеса! Я пытаюсь их вразумить: «Вспомните, кто ходил по всяким райкомам и обкомам, чтобы выбить заброшенное или отданное под склад здание и вернуть его церкви? Артисты ходили!» И потом, огромная ошибка считать лицедейством (оно канонически запрещено) драматическое искусство. Ведь нынешнее драматическое искусство — это все-таки дитя площадных действий времен Шекспира. И Станиславский оттуда возник. А лицедейство — это мистические ритуалы в честь бога Диониса. Это Древняя Греция, религиозный праздник. Это спектакль, где актеры-лицедеи — помощники жрецов. То есть это религиозное таинство. Собственно говоря, оно и было запрещено, потому что там проходили жертвоприношения. В этом много путаницы, но разбираться даже не хочется, потому что, как ни разбирайся, обязательно найдется какая-то склочная дрянь, которая будет ругаться. Я сейчас уже даже не обращаю на это внимания.