По факту гибели ребенка, задохнувшегося во время родов, возбуждено уголовное дело
К рождению ребенка Алена и Виктор Макарук готовились старательно и с удовольствием. Сделали ремонт в квартире, накупили книжек по уходу за младенцем, заранее придумали имя для дочки (УЗИ показало, что будет девочка). Будущая мать чувствовала себя хорошо на протяжении всей беременности. Даже в небывалую августовскую жару 24-летняя молодая женщина держалась бодро и верила, что роды пройдут легко.
За два дня до назначенного врачами срока у Алены начались схватки, боли внизу живота. Они с мужем отправились во Владимир-Волынскую районную больницу.
— Я не боялась предстоящих родов, наоборот, была настроена, наверное, чересчур оптимистично, — рассказывает Алена. — Думала: легко носила — легко и рожу. Если б знала, что все так ужасно закончится!
Осмотрев Алену, акушер-гинеколог сказала, что ребенок появится на свет не раньше шести часов вечера. Чтобы поддержать жену, Виктор остался с ней в палате. Однако часы шли, а схватки становились слабее.
— К одиннадцати вечера врач Ольга Петрук (имя и фамилия изменены. — Авт. ), которая в ту ночь была дежурным акушером-гинекологом, пробила околоплодный пузырь, отошли воды, — продолжает Алена. — Я чувствовала себя совершенно обессиленной — ведь перед этим ночь не спала, потом целый день промучилась. Сказала об этом врачу, но она уверяла, что все идет по плану, как положено. Она заставляла меня то ходить по палате, то лезть на кресло. Схватки были реже и реже. Ноги подкашивались, я прилегла на кровать, врач встала надо мной: «Ты чего просто лежишь? Старайся, тужься!» Ну как я могла тужиться без схваток?! У меня не получалось! Потом вызвали педиатра. Он начал кричать: «Зачем меня так рано вызвали? Испортили мне выходной вечер! Видите, она еще не рожает!» К тому времени у меня схватки вовсе прекратились.
Врач периодически прикладывала стетоскоп к моему животу. С ребенком все было в порядке: сердце малышки билось. Но я уже поняла, что не смогу родить самостоятельно — воды давно отошли, схваток нет. Начала умолять врача и двух акушерок: «Сделайте что-нибудь! Режьте меня, выньте ребенка, пока он живой!» Однако врач отвечала: «Ишь, попривыкали все! Чуть что, делай им кесарево. Сама рожай! Как мы рожали, как наши матери… » Муж, услышав отказ, заплакал…
— Зять находился в родзале, а я ждала внизу в вестибюле, — рассказывает Татьяна Шозда, мама Алены. — Он позвонил мне по мобильному телефону, сказал, что Аленочке совсем плохо. Когда я вбежала в палату, дочь сидела на специальном стульчике с отверстием внизу. Она старательно тужилась, глаза были красные от напряжения. Врач находилась рядом — скрестив руки на груди, сидела на краю ванны. Рядом примостились две здоровые акушерки. Презрительно кивнув на Алену, врач Петрук обронила: «Хорошо, что пришли! Ваша дочь не хочет рожать! Поучите ее!»
Я растерялась: «Как — поучите?» Ведь сама рожала единственный раз в жизни, да и довольно давно… И потом, у каждой женщины это, наверное, по-разному происходит… Зачем тогда роддом, врачи с дипломами? Все женщины рожали бы дома…
— В это время мне казалось, что уже умираю! Как будто во сне слышала мамин голос, она просила: «Доченька, старайся, рожай!» — говорит Алена. — Глаза закрывались сами собой. Мне кажется, я теряла сознание… Почувствовала, как меня снова переложили на кровать, потом услышала, как Петрук сказала: «Ну все, я лезу наверх!» Я еще успела подумать: куда это она собралась лезть? В следующее мгновение врач нависла надо мной и начала больно давить локтями на живот. Почувствовала, что задыхаюсь.
— Да, я все это видела! — с ужасом подтвердила мать. — Не верила своим глазам: сгрудившись вокруг дочки, трое теток в белых халатах принялись… выдавливать ребенка из ее живота. Врач акушер-гинеколог действительно влезла на табуретку и чуть не верхом уселась на мою дочку. Одной рукой она уперлась Алене в горло, а другой, локтем, стала давить ей в живот. Одна из акушерок встала рядом, помогала ей руками. Мне показалось, что дочка сейчас задохнется: ее лицо стало синим, она хватала ртом воздух и судорожно пыталась вырваться.
— Они хором кричали: «Старайся, тужься!» — заплакала Алена. — Я теряла сознание, мне было нечем дышать. Акушерка набрала воды — полную металлическую ванночку для инструментов, плеснула мне в лицо. Потом они снова поставили аппарат на живот. Все на мгновение замерли. Но стука сердечка уже не было… Я спросила: «Что так тихо?» Мне никто не ответил.
Дальше в родзале началось что-то уж совсем невообразимое.
— Врач продолжала выдавливать ребенка, Алена стонала и хрипела, — растерянно вспоминает молодой муж. — Боясь, что эти медички задушат мою жену, я вцепился в докторшу — пытался оторвать ее от Алены… Та меня отпихивала. Они гнали меня из родзала, а жена, наоборот, крепко держала за руку. Позже сказала, что просто боялась отпускать. Медицинские тетки продолжали свои манипуляции, давили локтями на живот. А потом я уже сам увидел, как показалась головка младенца… Ребенок, по-моему, уже был мертвый.
— Эти тетки из родзала кому-то позвонили и через минуту вбежала заведующая отделением, — продолжает потерявшая младенца мать. — Едва взглянув на происходящее, она закричала: «Что же вы делаете?» — и бросилась ко мне. По выражению ее лица я поняла, что все очень плохо. Она заглянула мне в глаза, сказала, что еще немного нужно потерпеть и постараться. И вдруг — получилось! — ребенок вышел очень быстро, легко, без разрывов. Они перерезали пуповину, даже сделали малышке какой-то укол. Но я уже поняла, что все это не имеет смысла. Моя дочка появилась на свет неживой.
Едва осознав случившееся, бедная женщина разрыдалась.
— Я ожидала от врача сочувствия, каких-то извинений, — признается Алена. — Ведь, в принципе, было ясно, что своими действиями они задушили плод прямо у меня в животе. Но дальше… Даже не могла ожидать от медиков этих слов. Снимая возле зеркала перчатки, врач равнодушно сказала: «Ну что, дорогая, сама виновата: ведь это ты задушила своего ребенка… »
Эту фразу слышали все присутствующие — и муж, и мать. У Алены началась истерика…
По заключению патологоанатомов ребенок погиб от удушья во время родов. Неофициально, не соглашаясь говорить под диктофонную запись, медики той же Владимир-Волынской районной больницы комментировали: если бы врач, принимавшая роды, вовремя решилась на кесарево сечение или хотя бы своевременно ускорила процесс родов имеющимися в арсенале медиков средствами, несчастья можно было бы избежать. А уж выдавливать дитя из материнской утробы локтями — это вообще какое-то средневековье! «В современном акушерстве такие методы недопустимы», — шепотом говорили специалисты.
— Боюсь, тут дело в деньгах, — вздохнула мать. — Когда Алена поступила в роддом, мы договорились, чтобы ее оформили в платную палату, по сто гривен в день. Потом, когда во время родов я стала просить, чтобы дочке сделали кесарево сечение, врач сразу спросила, есть ли у меня деньги заплатить за операцию. Я кивнула, но, бросаясь к дочке, сумку сразу отложила в сторону. Знаю, что пациентки за обычные роды платят 500 гривен врачу и 300 — акушерке. У нас с зятем было с собой около трех тысяч гривен. Но неужели надо было сразу, в такой нервный момент, доставать купюры?
… Утром моральная экзекуция роженицы, потерявшей ребенка, продолжилась.
— Врач явилась в палату, где я находилась с мужем, и опять заявила: «Мне совершенно не стыдно смотреть вам в глаза! Ты сама задавила младенца!» — продолжает Алена. — Нам не хотелось с ней разговаривать. Знаете, все мы люди, у всех бывают ошибки. Девочки моей не вернешь. Но если бы она хоть извинилась, что так получилось, если бы проявила сожаление, сочувствие! К нам же было такое отношение, как к скотине…
— И это проявлялось во всем, — говорит мать. — Через два дня после смерти внучки я пошла в больницу забирать ее тельце, чтобы похоронить. Санитарки в коридоре, увлеченно обсуждая рецепты каких-то салатов, сунули мне в руку ключ от морга и сказали: «Заберете там с подоконника. И не забудьте ключ обратно принести!»
В общем, родственники Алены не выдержали и обратились в городскую прокуратуру. Правоохранители, выслушав потерпевших, возбудили уголовное дело по факту гибели ребенка во время родов.
— Когда из прокуратуры пришли в роддом, чтобы изъять мою медицинскую карточку, ее «искали» целый час, — иронически улыбнулась Алена. — А когда она нашлась, то состояла вся из разрозненных листочков. Наверное, спешно переписывали… После родов у меня на животе и груди были страшные синяки — так меня давили. Но врачи мне говорили: «Зачем вы их показываете? Может, это вас муж побил?» Судмедэксперт этой же больницы вызвал меня, чтобы засвидетельствовать травмы только через десять дней, когда синяки уже сошли. Я спросила его: «Почему вы меня раньше не посмотрели?» Он заулыбался: «Потому что раньше не было возбуждено уголовное дело».
— Сейчас медики на нас в обиде, — заметила Татьяна Митрофановна. — После возбуждения уголовного дела в больницу пришли местные журналисты, стали расспрашивать, что да как. Руководство даже обронило фразу: «Мы хотели договориться с родителями, но не ожидали, что бабушка окажется такой активной и сразу побежит в прокуратуру!» Интересно! Алена пролежала в роддоме еще пять дней после родов, но никто ни с извинениями, ни с «попытками договориться» не подходил. И главное — у врача Петрук это не первый случай, когда ее непрофессионализм оборачивается бедой. Жалко, что мы об этом поздно узнали. Эти люди, услышав о нашем несчастье, сами нас нашли.
Меня познакомили с женщиной, у дочери которой врач Петрук принимала роды два с половиной года назад.
— Из-за этого врача у меня внук растет инвалидом, — рассказала Светлана Стасюк. — УЗИ показывало, что во время беременности плод у моей дочери обвит пуповиной. Я перед родами подошла к ней, спросила: «Может, сделаете кесарево?» Она отреагировала очень грубо, но смысл был такой: «Сама родит!» Дочь рожала полтора суток. Головка младенца показалась — а дальше никак. И в наполненную водой ванну ее сажали, и на резиновом мяче заставляли прыгать! Дочь не могла родить, а Петрук твердила: «Все так и должно быть». Уже потом, в областной детской больнице, нам сказали, что ребенок был травмирован при родах. В головном мозге оказалась огромная гематома — из-за того, что несчастную мать таскали туда-сюда. Мальчику уже два с половиной года — он не сидит, не разговаривает, не ходит…
Светлана Стасюк не обращалась в прокуратуру — говорит, не до того было. Нужно было спасать младенца. Однако во Владимир-Волынской прокуратуре подтвердили: случай со смертельным исходом во время дежурства Петрук не первый. Год назад у этого же врача (кстати, депутата местного райсовета) скончалась роженица от острой кровопотери (расследование этого уголовного дела еще продолжается).
Первое, что сделал главврач Владимир-Волынской районной больницы Александр Клачук во время беседы с корреспондентом «ФАКТОВ», — принес соболезнования семье Макаруков. Он же попросил заведующую родильным отделением Татьяну Васильчук прокомментировать печальный случай.
— Поверьте, врач не хотела сделать как хуже! — воскликнула она. — В тот момент, когда женщина шла на роды, все указывало на то, что процесс должен пойти естественным путем. Показаний к кесареву сечению не было. Таз у роженицы не узкий, плод небольшой. Позже оказалось, что у ребенка была очень короткая пуповина, которая и затормозила «выход» малыша. Но предвидеть это невозможно, и на УЗИ этого не видно! Согласна, в тяжелый момент эмоциональный накал как с одной, так и с другой стороны достиг предела. Но с роженицей трудно было найти контакт, она не выполняла рекомендаций врачей. Она же не может пожаловаться, что ее бросили: врач, акушер, педиатр стояли над ней три часа! Увы, не все в таких ситуациях зависит от врача. Рожать должны сами мамы.
— Но почему врач не использовала какие-то современные и щадящие методы ускорения родов?
— Вакуум-экстракция или наложение щипцов тоже могут привести к тяжелым последствиям для здоровья ребенка.
— А вот так локтями выдавливать ребенка можно?
— Конечно, нельзя. Роженица от боли пыталась сползти с кровати, врач просто придерживала ее. Поверьте, врач Петрук — хороший специалист, ответственный человек. Она очень переживает, что произошло такое несчастье, даже слегла в больницу с гипертоническим кризом.
— Ну а как она могла сказать истерзанной трудными родами женщине: «Ты сама задушила ребенка»?
— Повторюсь, это был момент величайшего эмоционального накала. Вы, наверное, тоже в момент стресса можете наорать на своего ребенка.
Не отказалась от встречи и сама Ольга Петрук. Она появилась в кабинете заведующей в теплом спортивном костюме: в чем была, спустилась из терапевтического отделения, где находится на стационарном лечении.
— Я согласилась с вами поговорить, потому что уж очень много грязи вылила на меня местная пресса, — начала разговор врач-акушер. — Мне это надоело. Хочу рассказать, как все было на самом деле.
В восемь часов вечера я заступила на дежурство по отделению, роженица в тот момент была одна. Я ее осмотрела, процесс шел нормально. Около 10 вечера я пробила околоплодный пузырь, отошли воды. Сразу же после этого вызвала неонатолога, мы постоянно следили за женщиной. Вот сейчас меня обвиняют, что я якобы спрашивала про деньги. Мне очень жалко, что тут нет двух акушерок, присутствовавших на этих родах. Они бы подтвердили: ни о каких деньгах речи не было! И о платной палате тоже неправда: платных палат у нас в роддоме нет.
Заведующая родильным отделением согласно кивнула:
— Ей предоставили отдельную палату только потому, что она хотела находиться вместе с мужем.
— С помощью акушерского стетоскопа и датчика кардиографии я постоянно контролировала состояние ребенка, — продолжила Татьяна Петрук. — Сердцебиение было до последнего! Это все подтвердят. Но женщина была неуправляема, она нас совсем не слушала.
— Она говорит, что теряла сознание. Вы же ее водой отливали!
— Никакой потери сознания не было! — категорически возразила врач. — Пульс и давление у нее были в норме. Это все видел ее муж. Она была просто неуправляема! Мы просили его помочь установить с ней контакт, но он сказал: «Я не могу с ней справиться» — и вызвал по телефону тещу. А водой мы на нее брызгали, потому что в родзале (это же была середина августа) было очень жарко.
— Они переживают, что вы даже не посочувствовали им, а, наоборот, нахамили…
— Ну, это они со мной разговаривать не хотели. А я им сказала: «Мне очень жаль, что так случилось. Но, поверьте, сделала все, что могла!» Они утверждают, будто я сказала, что она сама задушила ребенка. Я вам официально заявляю: это неправда, не было такого!
… Наш разговор продолжался еще долго. Но закончился тем, с чего, собственно, и начался. Все-таки, по мнению врачей, виновата… сама мама. Мол, если бы вела себя иначе, дитя удалось бы спасти.