Исполнилось девять дней со дня смерти генерала-полковника Петра Опанасенко, бывшего начальника столичной милиции, последние годы работавшего начальником департамента экономической безопасности «Укрнафты»
«Петр Никитович — редкий человек, порядочнейший. Он один из тех милиционеров, которого уважали и простые киевляне, и агенты, с которыми он как оперативник работал и которых ни разу не подставил и не подвел, и даже преступники. Опанасенко не давал им пустых и невыполнимых обещаний, но, уж если что кому пообещал, был последовательным», — рассказали «ФАКТАМ» друг и бывший начальник Петра Опанасенко Михаил Корниенко, в разные годы работавший начальником киевского главка милиции и исполнявший обязанности министра внутренних дел, и начальник столичного управления исполнения наказаний Вячеслав Гнатюк.
— В 1993 году, возглавляя штаб МВД, я познакомился с начальником столичного уголовного розыска Петром Опанасенко, — говорит Михаил Корниенко. — Я как раз проверял его работу — претензий к ней не нашлось. Хотя, как правило, начальники столичной милиции всегда пытались демонстрировать свою независимость. Петр был очень искренним, открытым человеком, прекрасно знал оперативную обстановку в городе, а она в те годы сложилась очень непростая — «авторитеты» беспредельничали вовсю, воюя за сферы влияния. Поэтому когда в 1997-м я пришел в Киев начальником главка и возник вопрос, кого брать заместителем по оперативной работе, то не задумываясь взял Петра. Он ведь был, что называется, настоящим «карьерным» милиционером — не пропустил ни одной должностной ступеньки.
— Опанасенко начинал участковым на Татарке, там же, где и жил, — вспоминает Вячеслав Гнатюк. — Мы с ним вместе служили в Шевченковском райотделе, только он пошел по линии уголовного розыска, а я по другой — борьбы с экономической преступностью. Он это направление не очень любил — из-за возни с бумагами — и, бывало, говаривал: «Много вы, булочники, понимаете!» Но когда жизнь заставляла работать вместе, относился с уважением. Он был редким человеком. Например, много ли вы знаете людей, сделавших такую успешную карьеру и при этом проживших всю жизнь в одном доме? И когда был молодым лейтенантиком, и когда стал генералом? Опанасенко из таких.
— Когда я возглавил киевский главк, мы с Петром взяли курс на борьбу с «авторитетами», — говорит Михаил Корниенко. — Где-то месяцев через семь-восемь одни из них оказались за решеткой, другие — покинули Киев. Был такой Борис Савлохов, глава федерации вольной борьбы. Много его заступников (причем очень высокого уровня) ходили и к Опанасенко, и ко мне, просили оставить Савлохова в покое. Мы отвечали им: «Будет себя нормально вести — никто его не тронет». Но «авторитет» не может себя нормально вести. И только благодаря Петру и возглавлявшему тогда уголовный розыск Виталию Яреме удалось его арестовать за вымогательство и судить. Не помогли ни маститые адвокаты, ни деньги. Позже в тюрьме Савлохов умер, но это уже другая история.
Вспоминается еще одно громкое дело, раскрытое благодаря Петру Никитовичу, — «дело «Топ-сервиса». Эту структуру, руководителей которой в конце концов осудили за три убийства, покушение на убийство и экономические преступления, начали раскручивать после покушения на столичном Виноградаре на жизнь начальника государственной ветеринарной службы Пацюка. Помню, Петр инициировал проверку всех структур, имевших рабочие отношения с ветслужбой. Так и вышли на «Топ-сервис» — разветвленное предприятие, занимавшееся поставкой продуктов питания. Пацюк не хотел подписывать им документы на ввоз испорченного мяса, вот руководители фирмы и решили устранить препятствие привычным для них способом. Вскоре в Киеве не было райотдела, где бы не расследовались дела по «Топ-сервису», а всего по стране возбудили более 100 уголовных дел. Забегали крышевавшие преступников народные депутаты. Давили сильно, но мы выстояли.
— В конце 90-х прокатилась волна убийств молодых женщин на столичной Окружной дороге и в Киевской области, — продолжает Михаил Корниенко. — Сначала нам казалось, что эти преступления не связаны между собой — вроде и почерк отличался, и обстоятельства убийств, и жертвы были из разных социальных слоев. Первым увидел между ними связь как раз Опанасенко. Проанализировав несколько случаев, он заявил, что это серия, работает маньяк или одна группа. Раскрыть преступление, как это часто бывает, помог случай. Маньяк в очередной раз взялся подвезти двух женщин, возвращавшихся после какого-то празднования. Абсолютно порядочных женщин, не проституток, какими были многие из предыдущих жертв. Завез женщин на Жуков остров, одну из них убил, а другой удалось вырваться. Она, конечно, описала преступника, в котором узнали уже судимого Боротьбенко. Его и помогавшего ему брата удалось задержать. Обоих Боротьбенко приговорили к пожизненному заключению за 13 убийств. Если бы не Петр, кто знает, удалось ли бы нам так быстро расследовать это дело.
Когда я работал начальником киевского главка, то ввел такое правило: на преступления обязательно выезжали я и начальник криминальной милиции, присоединялся к нам и прокурор города. Очень часто уже на месте преступления Опанасенко говорил, кому оно может быть выгодно, давал направление поиска. Тогда в Киеве совершалось 220-230 убийств в год, и только около 20 оставались нераскрытыми. Это отличные результаты. Опанасенко был настоящим трудоголиком. Как-то он отпросился съездить к матери в село под Киевом, у которой давно не был и по которой скучал. Говорю ему: «Если что-нибудь в городе случится, я вместо тебя поеду или найду замену, не волнуйся. Побудь с мамой хоть пару деньков». Вечером того же дня — убийство. Выезжаю на место, и первый, кого я там вижу, — Петр. Ему сообщили о преступлении, когда он был в пути, и он, не раздумывая, повернул в Киев. Так тогда до матери и не доехал.
- Петра Никитовича не очень, как мне кажется, корректно связывали и с делом Гонгадзе. А как он сам реагировал на разговоры о своей роли в этом деле?
— Где-то за пару недель до смерти Петр звонил мне, — вспоминает Михаил Корниенко. — Как раз пошли публикации, связанные с окончанием следственных действий по Пукачу. В одной из них говорилось и то, что именно Опанасенко установил, что машины, из которых велась слежка за журналистом, были милицейскими, и доложил об этом. Вот, собственно, и все участие. Петр проверил информацию, сообщил начальству о результатах, как и должен был поступить. Поэтому, когда газеты начинали поминать о какой-то его роли в этом деле, он всегда расстраивался, как было и в этот раз. «Ну вот, опять они за свое, — пожаловался он. — Когда уже это прекратится?»
- Смерть в 59 лет, конечно, преждевременная. Петр Никитович болел или его инфаркт стал для близких неожиданностью?
— Впервые я услышал о плохом здоровье Петра, когда мы вместе работали в Киеве. Как-то на одном из совещаний тогдашний министр Юрий Кравченко за что-то покритиковал Опанасенко. А тот решил, что раз министр не доволен его работой, надо увольняться, вспылил и подал рапорт. Горячий был и очень прямой. Я, конечно, начал его отговаривать, тем более что Кравченко, делая замечание, совершенно не имел в виду отставку. И тогда Петр говорит: «Да у меня и здоровья-то нет, вон гипертония замучила». Померили давление — и правда высокое. Я тогда ему посоветовал свои таблетки, у меня ведь та же история с давлением. Начал он принимать их — и все наладилось. Потом не раз благодарил меня. Так и занимался здоровьем — от случая к случаю, как многие. В этом году сердце его очень беспокоило, врачи говорили уже о том, что без шунтирования не обойтись, настаивали на операции. Не успел.
- А ведь, рассказывают, в последнее время Петр Никитович часто говорил, что, наконец, работа у него не такая нервная, как в милиции, да и коллектив в «Укрнафте» ему нравился. Он даже повеселел.
— В «Укрнафте» ему действительно нравилось. Он создал там в департаменте безопасности этакий мини-МВД. Перетащил коллег, которым доверял, работали серьезно.
- Почему он не остался в МВД, не пошел работать начальником Госслужбы охраны, куда его так звали?
— Когда пришла оранжевая власть, оставаться в МВД его никто не приглашал. Помню, Луценко в одном из интервью рассказывал, как он предлагал старым профессионалам остаться служить — не было такого! По крайней мере, Опанасенко он ничего не предлагал, Петр говорил мне об этом. А в Госслужбу его позвали на пике политических катаклизмов, в которых принимали участие сотрудники охраны. Помните то время, когда Госслужба охраны противостояла МВД в Генпрокуратуре, происходили и другие ЧП? И все — с политическим душком, которого Петр так не любил. Да и не разбирался он особенно в политике, ненавидел предателей и предательство. Вот и отказался возглавить Госохрану — три дня проработал и сбежал. Петр Никитович был очень земным, любил сыновей и внуков, прекрасно прожил жизнь с женой. Ему нравились хорошая компания, застолье, песни. А какой заядлый был охотник! В один из последних разов я не смог поехать с ним и другими нашими друзьями на охоту. Так они мне часть Петрова трофея притащили — хороший такой кусок кабана…