72-летняя жительница села Жовтневое Днепропетровской области Ярина Солинская ухитрилась выхватить из рук непрошеного гостя оружие и дать ему такой отпор, что 27-летний парень оказался на больничной койке
Буду недалека от истины, если предположу, что на Днепропетровщине не осталось ни одной дачи или сельской усадьбы, которые не подверглись бы разграблению. На памяти, пожалуй, каждого из наших читателей есть подобные обидные истории — воры тянут со дворов все подряд: металл, продукты, домашнюю живность, не гнушаясь даже консервацией и картошкой из подвала. Причем наглеют день ото дня вовсе не от голода, как думают некоторые. У меня на даче воришки, вынеся всю металлическую утварь, даже дверь от туалета, оборвали щедро уродившую яблоню и… разбросали плоды под деревом, предварительно откусив от каждого. Мое счастье, что в ту ночь не попала им под горячую руку. Потому что, судя по милицейским сводкам, за мешок семечек или старый телевизор могут даже покалечить. Особенно привлекают нынче грабителей дома одиноких, беззащитных пенсионеров. Как правило, большинство преступлений совершается в те дни, когда почтальон приносит пенсию. 72-летняя жительница Софиевского района на Днепропетровщине Ярина Солинская, одиноко живущая в старенькой хате на окраине села Жовтневое, тоже получила накануне чуть больше 700 гривен, заработанных у государства за многолетний труд на ферме…
Старую хату за ветхим забором, расположенную на улице Есенина, только в этом году грабили, по подсчетам хозяйки, семь раз. После таких набегов от 30 курочек осталось всего шесть, а дверь в погреб несколько раз довелось ремонтировать и укреплять металлическими скобами. Принять усиленные меры предосторожности щупленькой старушке пришлось и в самом доме: на дверь большой комнаты, где стоят диван и телевизор, бабушка Ярина поставила замок и закрывает ее на ночь. Веранда с большим стеклянным окном защищена похуже. Разбитые стекла бабушка даже не пытается заменить — все равно новые разобьют. Просто заслоняет картонками. Однако холодильник со снедью предусмотрительно отсюда в комнату не переносит. Наверное, думает: залезет воришка, возьмет еды, да на этом и успокоится.
Все в селе знают: баба Ярина очень добрая. Хоть и привыкла все по хозяйству делать сама — трех коров держит, четырех поросят, да еще и курочки есть, — часто нанимает односельчан в помощь. Не столько для того, чтобы себе облегчить жизнь, сколько из жалости. Работы местным мужикам в Жовтневом катастрофически не хватает. Женщины трудятся в школе, амбулатории, детском саду, в специнтернате для больных детей, а вот для сильной половины большого села на пятьсот дворов есть только пара фермерских хозяйств и не очень мощное коллективное сельхозпредприятие «Жовтневое».
— Большинство мужчин у нас по найму ходят, — разводит руками баба Ярина. — Я тоже часто нанимаю: сена накосить, солому сложить, люцерну убрать, огород вскопать. Продам молоко — деньги сразу в дело. И мне хорошо, и людям. Пенсию я тоже не коплю: только получила — покупаю продукты. У меня всегда холодильник полон. Вот и в этот раз большой батон вареной колбасы был килограмма на три, мясо, сала кусок, купила еще две хлебины и панировочных сухарей на котлеты. Думала, завтра пожарю. А вор как знал про мои планы!
Все дела бабушка обычно спешит закончить к восьми часам вечера, чтобы посмотреть новости, а после них — любимый сериал «Обручальное кольцо». Вот и в тот день пригнала трех коров — Малину, Красуню и Строгую — с пастбища, подоила и так уморилась, что едва доковыляла до постели. Даже ужинать не стала. Но замок за собою закрыть все же не забыла. Выключив свет, расположилась на диване напротив телевизора.
— Уже заканчивался фильм про Настю, как я услышала какой-то шорох за дверью, — сокрушается Ярина Максимовна. — Думаю: мыши, трясця их возьми. Я уж отраву по всем углам разложила, а вывести их никак не удается. Они, правда, пошуршали и затихли. Я спать собралась, как вдруг из окна кто-то прыгнул — и прямо на телевизор! Тело сразу стало не мое, ноги будто отнялись от страха. А мужик с телевизора — шасть на стол, и ко мне! Как даст кулаком в лицо, у меня аж в глазах померкло…
Позднее выяснилось, что 27-летний односельчанин Михаил, который три года назад вышел на свободу, план нападения на старушку разработал самым тщательным образом. Прихватив средних размеров кухонный нож, он пробрался во двор и первым делом закрутил проволокой петли на входной двери — чтобы хозяйка не смогла убежать. Потом, вытащив картонку, закрывающую одно из стекол, протиснулся в небольшое окошечко на веранду. В плетеную сумку, которую селяне метко именуют «мечта оккупанта», сгреб все содержимое холодильника и продукты, лежавшие на столе. Начал шарить по комнатам. Но дверь в одну из них, где работал телевизор, оказалась закрытой изнутри. Бабушка Ярина слышит неважно, поэтому звук включает на полную катушку, вот и приняла передвижения вора за мышиную возню. А тот, похоже, пришел не просто грабить, и продуктов бабкиных ему явно было недостаточно. Проделав обратный путь наружу, Михаил обогнул дом и подцепил ножом оконную форточку, за которой светился голубой экран.
— Как он открыл окно, расположенное за телевизором, я не видела, — там же штора, да и темно в комнате, — недоумевает Ярина Максимовна, у которой до сих пор синяк на всю левую щеку. — А потом уже так испугалась, что и понять ничего не могла. Он меня за шиворот схватил и прямо в стекло серванта головой ударил. Слышу, осколки посыпались и кровь по спине полилась. Потом на диван бросил и лицо подушкой закрыл. За секунду до этого я и увидела у него в руках нож. Наверное, хотел меня придушить, а потом зарезать. Но я, сама не знаю как, успела нож из его руки выхватить. Даже ладонь порезала, пока вырывала. Что-что, а руки у меня сильные, всю жизнь коров дою. Он меня подушкой душит, а я его ножиком куда попадя бью. Ему же деваться некуда — подушку держит, вот и метила то в плечи, то в лицо, то в голову. В последний раз нож об голову и сломался. Все, думаю, смерть моя пришла…
Бабушка даже не знала, достигли ли ее удары цели, но, как выяснилось позднее, один из них достал-таки до легкого, другой — распорол щеку незадачливого грабителя. И, теряя силы, тот напоследок решил хотя бы стащить с пальца старушки массивное обручальное кольцо.
— Да я его тридцать три года уже не снимала, — хитро щурится она. — У меня руки от дойки покрутило, только вместе с пальцем и можно это кольцо забрать. Он, наверное, так и сделал бы, только я в своей хате даже в темноте хорошо ориентируюсь. У меня одно окошко специально подготовлено для такого случая. Если убегать надо, только и делов: одну защелку открыть. Я от парня этого вырвалась — и в окно! Ночь на дворе, в селе уже все спят, а я бегу по улице, кричу: «Ой, люди, рятуйте, убивают!»
Первым, прямо в трусах, из соседней хаты выскочил Юра Гордийчук, завел к себе окровавленную, с заплывшим левым глазом старушку, стал звонить в милицию и Ярининому племяннику Юрию Ковальчуку. Родственники с другого конца села примчались почти одновременно с милицией — от райцентра до Жовтневого чуть больше двадцати километров. «Где же грабитель?» — спросил оперуполномоченный Павел Капусняк. «Вшився! — держась за распухшую щеку, гордо сообщила баба Ярина. — Я его так поштопала, что второй раз не полезет». «Благодарите бога, что вы не спали», — вздохнул милиционер.
Дело близилось к полночи, и село утопало в кромешной темноте. Но направление бегства преступника указывали собаки, чей надрывный лай доносился со стороны старого парка. Оперативная группа вместе с племянником старушки, держащим в руках большой фонарь, побежала в ту сторону. И, действительно, на берегу заросшего ставка сидел на земле рядом с увесистым вещественным доказательством хорошо известный местной милиции 27-летний Михаил.
— У него только за три дня до этого была погашена предыдущая судимость, вот и решил, наверное, что теперь все сойдет с рук, — комментирует оперуполномоченный Софиевского райотдела милиции Павел Капусняк. — Состояние задержанного было плачевное: все лицо, одежда и голова в крови. Поэтому мы вызвали «скорую». В том, что перед нами именно бабушкин обидчик, сомнений не оставалось: все продукты, похищенные из холодильника, находились в сумке. Да он и сам не отрицал: выпил, мол, захотелось закусить. А хата Солинской была ближе всех…
В селе рассказывают, что воришка этот еще до судимости всех достал — кур таскал, металл у фермера снес со двора. Причем люди Михаила еще и жалели — сирота, мыкается без своего угла. Обворованный фермер тогда даже поручился за него в суде, а Михаил пришел на заседание пьяный. Вот и получил по полной три года. Впрочем, и преступник имеет право на жизнь, поэтому еще до приезда «скорой» Павел Николаевич поднял из постели заведующего местной амбулаторией Василия Филипповича Чеха, который и перевязал злоумышленника. В районной больнице на лицо, голову и лопатку незадачливого ночного вора наложили швы, обработали рану в легком, поставили дренаж. Ярину Максимовну тоже хотели госпитализировать — у нее заплыл глаз, а спину, руки и голову покрывали многочисленные порезы.
— Но я еще пока дружу с головой, — сквозь слезы хвалится старушка. — Оставишь хату хоть на пару дней — вернешься уже на развалины: все вынесут. Недавно Марию Пиддубцеву обокрали: все бидоны забрали. А Нине Парадовской, которая тоже одна жила, ни ложки, ни миски не оставили. Она после этого боялась сама в хате ночевать. Двум нашим односельчанам уже дали за воровство, по три года (условно!), но нечестных на руку это не остановит. Может, хоть теперь поймут, как лазить к старушкам! Самое обидное, что, попроси он по-хорошему, я бы его накормила, да еще и с собою дала. Мне куска хлеба не жалко. Но умирать пока еще не собираюсь — пусть только сунутся ко мне. У меня и свой ножик есть.
— А собаку не пробовали завести? — спрашиваю у Ярины Максимовны.
— Да есть у меня, — машет она рукой на крошечного песика с тоненькими ножками, — на мусорнике подобрала. Но он такой, что его даже куры клюют.
Действительно, от воров защита никудышная. Держать же злую собаку бабушка Ярина не хочет — сама таких боится. Да и милиционера возле каждой хаты не поставишь. Сотрудникам Софиевского райотдела милиции и более серьезных преступлений по горло хватает. Вот и приходится селянам полагаться только на самих себя.
— Против Михаила, проникшего в хату Солинской, возбуждено уголовное дело по статье «Разбой», — комментирует это происшествие начальник Софиевского райотдела милиции Олег Барса. — Как только его выпишут из больницы, где он находится под охраной, будет избрана мера пресечения. Скорее всего, содержание под стражей. Теперь он легко не отделается — по этой статье Михаилу грозит от 7 до 12 лет лишения свободы. Будет другим неповадно.
Впрочем, происшествие со злополучным воришкой уроком для некоторых, похоже, не стало. В тот день, когда я приехала в Жовтневое, здесь хоронили одинокого мужчину, которого грабители забили насмерть, а взяли только и того, что пилу да мешок картошки.
Когда-то село Жовтневое называлось Сталиндорфом и было не только районным центром, но и самым большим еврейским поселением на Днепропетровщине. Во время оккупации немцы практически уничтожили коренное население: женщин, стариков и детей топили в большом колодце, расположенном на окраине. Теперь люди держат оборону от внутреннего врага, и пример бабушки Ярины многих приободрил.