Украинский журналист за 90 дней преодолел на велосипеде от Запорожья до Владивостока около 10 тысяч километров
Свои экспедиции Владимир Павлович именует необычно. Например, «Днепровский сом», «Карпатская дуга», «Донское казачество». Путешествие «Из варяг в греки» (от Смоленска до Стамбула) он совершил на варяжской ладье — драккаре, а «Украинский кордон» (шесть тысяч километров вдоль границы Украины) на пару с братом Юрием — москвичом, кандидатом географических наук — одолели на велосипедах. Странствие по державам Черноморского бассейна — России, Турции, Болгарии, Румынии, Греции — объединило места высадки десанта донских и запорожских казаков. Недаром в среде друзей и знакомых Супруненко называют «запорожским Конюховым» в честь именитого земляка. И вот сейчас он осуществил экспедицию под названием «Славянская широта», исследовав славянство от Азовского моря до Тихого океана.
— Решил изучить, как выходцы из Украины обустраивают свой быт, сохраняют и развивают традиции, — поясняет путешественник. — Почему ехал до Приморского края? Именно до этих земель дошли казаки. Истории казачества я посвятил книгу «Хортица». Сейчас собираюсь писать о казаках Сибири и Дальнего Востока.
Мой путь лежал через Донецк, Ростов-на-Дону, Волгоград, Саратов, Самару, Уфу, Челябинск, Курган, Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск, Иркутск — с заездом в Монголию — Читу, Биробиджан. Финишной «ленточкой» стал Владивосток.
- Багаж на велосипеде невелик. Что взяли с собой в дорогу?
— Свой «Лидер-Фокс» чешского производства загрузил по минимуму — палаткой и небольшим запасом еды. Взял разных круп, сала, бульонных кубиков. Всегда беру два ножа, зажигалку и спички, плащ и пленку для защиты от непогоды, конечно же, две запасные камеры для велосипеда, которые по дороге не раз пришлось латать. Очень пожалел, что не было при себе ни бэйджика, ни визиток — не будешь же каждому встречному паспорт показывать? А визитка — и солидно, и памятно. Но зато на багажнике укрепил флажки — украинский и запорожский, да потом, в Средней Азии, прикупив на базаре по отрезу голубой и желтой материи, попросил в мастерской сшить мне полотнище флага, который использовал в качестве накидки на голову.
- Владимир Павлович, какие встречи больше всего запомнились?
— В Бурятии под Гусиноозерском познакомился с небритым веселым мужичком в тельняшке, шлепанцах, с маленькой сумкой через плечо. Алексей Ляшук (его предки родом из Житомира) уже лет семь каждое лето «ходит» по Сибири. «А как же семья?» — спросил я его. «Привыкла, — беззаботно бросил он. — И потом, я же не с пустыми руками возвращаюсь. Знаю, где можно золотишка несколько граммов намыть… »
Возле саратовского городка Маркс в кафе «Берег», которое «держит» чеченская семья, меня познакомили со знаменитым земляком Саидом Детхаджиевым — шестикратным чемпионом мира по кикбоксингу, рекордсменом Книги рекордов Гиннесса, который раньше выступал за сборную Украины вместе с Виталием Кличко. А в Книгу рекордов он попал за то, что несколько десятков раз отжался от земли на одних указательных пальцах! Что, кстати, мне тут же продемонстрировал. А еще показал вертикальный шпагат, в стремительном прыжке коснувшись пяткой крыши беседки.
По дороге я сначала экспериментировал, а затем специально стал знакомиться следующим образом. Скажем, в кафе, протягивая закопченную кружку, я предварял просьбу налить кипятка восклицанием: «Вам привет из Украины!» И очень часто за этим следовал уточняющий вопрос: «А от кого именно? У меня там много родичей. И друзья остались… » На Байкале меня приютил на ночь капитан прогулочного теплоходика «Слава» Владимир Филоненко. Его прадеда Кузьму пригнали когда-то в Сибирь в кандалах из Умани. А жена Владимира, Валя, накормившая меня вкуснейшим борщом, родом из Подолии. Наговорившись вдоволь, мы перешли к украинским песням. В Приамурье, в Белогорске, когда в одной семье, пригревшей меня, я стал вспоминать щедрость садов и огородов Украины, хозяин остановил меня: «Лучше не надо, а то моя Таня сейчас расплачется. Я-то местный, а она — из Краматорска. Сколько лет здесь живет, а Украину забыть не может».
На Дальнем Востоке, на одном из приморских базарчиков, я услышал от торговки: «Хай живе вiльна Украина от Бреста до Сахалина!» В Биробиджане глава местных казаков Владимир Гордейчук (почти вся деревня Арсеньево, где он родился, состояла из высланных с Ивано-Франковщины селян) подарил мне книгу дальневосточного писателя-украинца Анатолия Варяника. Там же, на привокзальной площади, я увидел памятник переселенцам, которые осваивали этот суровый край: бронзовая лошадка уныло тянет воз с ездоками. Большинство из них были украинцами! В начале ХХ века и семья моего деда покинула родное плавневое Приднепровье и отправилась в оренбургские степи, на «роскоши», как вспоминала потом бабушка. Правда, вскоре вернулись обратно. Но многие украинские семьи основательно закрепились на российских просторах. И есть люди, которые хотели бы приехать в Украину за опытом организации казачьих обществ.
- Сколько вы насчитали «волн» переселения украинцев на восток в Сибирь?
— После заключения в 1860 году Пекинского договора фактически завершилось разграничение земель Дальнего Востока между Россией и Китаем. В связи с этим у России возникла необходимость освоения новых территорий. Тогда и началась украинская колонизация Южно-Уссурийского края. Переселенцам в бесплатное пользование отводился участок земли до 100 десятин на семью, колонисты освобождались навсегда от подушной подати и на десять лет от рекрутской повинности. Украинцы даже дома поначалу возводили по традиции родных мест: не пользовались строевым лесом, а сооружали хаты-мазанки на жердевой или плетневой основе.
Впоследствии наши соотечественники оставались в дальней сторонке после сталинских репрессий, а также в порыве трудового энтузиазма хрущевского периода. Что напоминает им о родных местах? Речки Отадарка, Кулешовка, деревни Украинка, Хорол, Прилуки, Полтавка, Таврическое и с подобными наименованиями мне встречались по всей Сибири.
Более поздние мигранты свою принадлежность к Украине превратили в «фишку»: в тех краях множество солидных ресторанов и придорожных кафешек, специализирующихся на блюдах национальной кухни. Под Красноярском я не мог не завернуть в «Малую Жмеринку». Хозяин придорожного столового комплекса — плотно сбитый парень родом из украинской Жмеринки — здесь обосновался основательно. Под Мариинском небольшой ресторанчик пока не имеет названия, но его хозяйка Зоя Павлова, прожившая в Украине много лет, уже устроила во дворе и колодец, и плетень, и горшки повесила, и подсолнухи посадила, и рушниками интерьер украсила. На прощание она одарила меня куском нежнейшего домашнего сала с розоватыми прослойками и объяснила: «Хочется больше праздника, цветов. Тут в Сибири хоть и размах, но все как-то серо, блекло, не то что в Украине… Она для меня, как пасхальное яичко, — светлая, веселая, яркая».
На Байкальском тракте в 12 километрах от Иркутска находится ресторан «Шинок», в меню которого борщ, холодец, вареники, горилка с медом и перцем. Просторный зал с плетнем, из-за которого свисают желтые подсолнухи, позволяет, как написано в рекламном проспекте, «хороводить по-украински — размашисто и без толкотни». Что еще? Фамилии типа Решетило, Корж, Коваль, Саенко — встречаются часто, и даже само слово «хохол» здесь звучит просто и обиходно, с теплым добрым юмором, а не так, как в речи жителей европейской «околомосковской» России.
- Так что, негатива совсем не встречалось?
— Один паренек в глухой деревеньке оказался не в курсе, что Украина — не Россия. Да еще в Приморье я пять дней безуспешно названивал в украинское консульство, решив, что было бы неплохо передать символический привет от родной земли всем украинцам-дальневосточникам. Трубку так и не взяли. А когда я прибыл во Владивосток и под проливным дождем все-таки добрался до консульства, то дежурный через щелку в приоткрытой двери объяснил, что день сегодня неприемный, а номера телефонов хоть и правильные, но по ним никогда не дозвониться. Вот так иногда чиновный люд «от Украины» являет страну миру!
- Сколько в день наматывали на колеса?
— Мой обычный ритм в первый месяц путешествия — чуть больше ста километров в день. За Уралом, прикинув расстояние, которое предстоит преодолеть до Тихого океана, я стал жить сибирскими мерками, покрывая в день 130-140 километров. Рекорд — сто восемьдесят — связан со страстным желанием попариться в сибирской баньке.
- Что необычного пришлось отведать в дороге?
— Летом вдоль сибирских трактов появляются торговцы черемшой, это растение в большом почете у сибиряков. Под Кемерово я даже заночевал в стане добытчиков черемши. Накормили салатом из нее. Мелко порезанные и чуть помятые стебли солятся и заправляются сметаной или майонезом. Так же готовится и молодой папоротник-орляк.
В Монголии у кочевников понравился кумыс из кобыльего молока. А вот из коровьего молока, точнее, из кефира, монголы научились делать самогон, причем очень крепкий, который почему-то называют водкой. Но не всякая чужая, даже очень вкусная пища идет впрок нашему желудку, что подтвердилось и на моем примере… (к слову, за время путешествия я похудел на десять килограммов). Рыбаки на Байкале угостили отменной ухой из омулей. Я взял рецепт ее приготовления, потому что собираюсь написать книгу об ухе, по аналогии с уже подготовленной книгой об украинских борщах. Приятные дорожные воспоминания связаны с азовской тюлькой, которую я котелком черпал прямо с баркасов, башкирскими медовыми дарами, грибным богатством Сибири, красной икрой, которой меня угощали торговцы в Хабаровском крае.
- Слышала, что вы посетили ставку Чингисхана.
— Да, это расположенный в долине этнографический национальный парк «XIII столетие». Из-за крепостной стены мне навстречу вышли два молодых крепких приземистых монгола. В халатах, шапках и сапогах они были похожи на средневековых стражников, хотя были всего лишь мастерами, строившими ограду. Один из них провел меня в центральную юрту и разрешил примерить богатое и тяжелое одеяние. Да еще посоветовал сделать грозное выражение лица. Я напыжился и насупил брови, и, наверное, очень удачно, потому что мой провожатый даже оторопел, а потом рассмеялся и восхищенно поднял вверх большой палец. Затем я проехал к центральному поселению. Там по периметру торчали вышки, стояли двухколесные повозки, на которых перевозился полевой скарб военных отрядов. По ступенькам поднялся на деревянный помост и осторожно открыл дверь в роскошную высокую юрту. В полумраке увидел столь богатое убранство, что не вызывало сомнения, кому оно могло принадлежать. Напротив входа размещался трон, устланный серебристыми мехами, а над ним распростер позолоченные крылья диковинный зверь. Я прошел вглубь и присел на краешек трона. Но чисто символически присел, ни на секунду не забывая, кому это место принадлежит по праву…
Фото Владимира Супруненко, специально для «ФАКТОВ»