В рамках кинофестиваля «Молодость» известный режиссер дал мастер-класс украинским студентам
Завершается 40-й кинофестиваль «Молодость», и уже завтра жюри объявит его победителей. Среди претендентов на «Скифского оленя» и премию в 10 тысяч долларов и украинский фильм — лента Сергея Лозницы «Счастье мое». Всего же в конкурсной программе представлено 57 картин от молодых режиссеров из разных стран мира. Кроме конкурсной программы, проходят ретропоказы и мастер-классы от именитых режиссеров. Своими рецептами успеха поделились Владимир Меньшов, Алексей Герман- младший, Вадим Абдрашитов, Карен Шахназаров. Известность этому кинематографисту принесла лента «Мы из джаза». Потом одна за другой пошли картины «Зимний вечер в Гаграх», «Курьер», «Город Зеро», «Цареубийца», «Сны»… Сейчас на счету режиссера 13 картин. Кроме того, он является директором «Мосфильма».
- Как ощущаете себя в роли учителя?
— Честно говоря, даже не знаю, как это — учить кого-то. Да и сам не люблю, когда мне указывают, что должен делать. Если у человека есть интерес, он сам будет пытаться узнать новое и задавать нужные ему вопросы.
- Вы начинали свою карьеру как художник?
— Это слишком сильно сказано. Я увлекался живописью, но никаких достижений на этом поприще не было. Все ограничилось любовью к этому виду искусства. И сейчас посещаю галереи, слежу за творчеством многих художников. Это помогло мне прийти в кинематограф. Ведь кино — тоже картинка, изображение. Задумывая фильм, сразу определяю для себя художников, с которыми хотел бы работать в зависимости от задач, поставленных в картине. По большому счету, кино — дело воришек, которые могут что-то увидеть и выдать за свое (смеется).
- Неужели вы не учились режиссуре?
— Я не совсем правильно выразился. Не любил, когда меня поучали. Но при этом закончил ВГИК, режиссерский факультет. Это была школа экстракласса.
- Почему была?
— Сейчас его уже нельзя сравнивать с той школой советского кино, из которой вышли многие знаменитые люди. ВГИК, конечно, мне очень много дал. Режиссура — такое дело, которому нельзя научить того, кто этого не хочет. И процесс этот взаимный. Да и как учить? Я могу лишь рассказать и показать то, что умею сам. А дальше — только желание молодого коллеги. Советский фильм всегда можно было отличить от любого другого. В нашем кино были свои стиль, идейность, позиция. И оно продолжает быть востребованным.
- Говорят, самой большой проблемой современного кино является поиск хорошего сценария. Как вы с этим справляетесь?
— Вопрос действительно сложный. Выбирая материал, я должен быть уверен, что сниму картину во что бы то ни стало. Пусть это даже будет последнее кино в моей жизни. Если удается схватить подобное ощущение, процесс идет сам по себе. Как это происходит, ответить не могу. Какие-то стечения обстоятельств…
- Вы сами пишете сценарии?
— Почти ко всем своим фильмам я написал сценарии с другом Александром Бородянским. Главное — нащупать тему. Вот была у нас картина «Город Зеро». Я придумал сцену в музее, пришел к Бородянскому, показал: «Как тебе?» — «Интересно, а что дальше?» — «А не знаю, что хочешь, то и пиши». И давай придумывать. Так с одной сцены получился целый фильм.
А вот другая картина «Зимний вечер в Гаграх». Из чего она появилась? В фильме «Мы из джаза» был репетитор по степу, который никакого значения в мировом кинематографе не имел. Это был почти спившийся человек, одинокий, со сложной судьбой. Но, как говорят, с харизмой. К сожалению, он умер. После того как закончили снимать «Джаз», начали реконструировать жизнь чечеточника, додумывать, как могла бы сложиться его судьба. Вот так получился «Зимний вечер в Гаграх». После его выхода мне позвонила одна женщина: «Я бы очень хотела с вами встретиться. Вы сделали фильм будто о моем отце». Она даже не знала, что он работал у нас. Ее родители расстались. Мы встретились с женщиной, и она не могла прийти в себя от такого совпадения. Просто мистика. Я всегда работаю на эмоциях, а не по законам жанра. Хотя не могу утверждать, что это правильно. Ведь замечательный режиссер Альфред Хичкок свои фильмы расписывал до каждого кадра, ракурса, движения камеры… Говорят, он даже спал на площадке. При этом снимал потрясающие картины. Каждый должен нащупать свой путь соответственно характеру и темпераменту.
- У вас на площадке актеры проявляют характер?
— Конечно. Талантливые люди, как правило, довольно вредные. Отстаивая свое мнение, они тем самым привносят в кино что-то свое.
(На фото) Аркадий (Александр Панкратов-Черный) приехал к мастеру чечетки Беглову (Евгений Евстигнеев), чтобы научиться танцевать. Кадр из фильма «Зимний вечер в Гаграх»
- Спорите с ними или меняете команду?
— Время от времени меняю. Появляется усталость друг от друга. Да и картины должны отличаться. Выбор исполнителя роли — одна из главных задач. Тут важна личность человека. Это важнее, чем техника. Я допускаю возможность снимать в кино непрофессионалов. И это вовсе не блажь. Порой непрофессионал может сыграть лучше, чем хороший театральный актер. Поэтому пробы делаю очень долго и тщательно. Правда, актеры этого не любят, они избалованы и считают, что их сразу нужно утверждать. Евгений Евстигнеев, сыгравший небольшой эпизод в фильме «Мы из джаза», роль в фильме «Зимний вечер в Гаграх» буквально выпросил, хотя на то время я был еще молодым режиссером, а он — уже известным актером. Он меня, мягко говоря, прессовал, приходил, звонил, все время повторяя, что хочет сыграть чечеточника. На эту же роль я пробовал Олега Ефремова, Евгения Леонова, Петра Щербакова. Никак не мог решить, кто должен играть. Но Евстигнеев почти каждый день напоминал о себе. Меня это даже стало раздражать.
- Получается, вы смирились?
— Я зауважал Евстигнеева. Если актер так борется за роль, значит, он ее достоин. Тем более такой мастер. Не скажу, что нам легко работалось. У каждого был свой взгляд. Часто случались размолвки. Но после окончания съемок мы подружились. И сохранили эти отношения до самой смерти Евгения Александровича. Я понял, что незаменимые люди есть. Бывает, пишу сценарий и ловлю себя на мысли: «Вот эту роль Евстигнеев так бы сыграл!» И понимаю, что лучше его уже никто не сыграет.
Как-то Марчелло Мастроянни рассказывал, как его первый раз пригласил сниматься в своем фильме Федерико Феллини. «В то время он отдыхал недалеко от Рима, — рассказывал Мастроянни. — Приехали к нему. Жара, а мы в черных пиджаках, галстуках. Федерико же на пляже голый». «А, Марчеллино!» — воскликнул он. Мне это сразу не понравилось. А Феллини продолжает: «Марчеллино, мне как раз требуется такое лицо, как у тебя — сладкого красавчика». Я от этого еще больше напрягся, попросил сценарий. Федерико кладет передо мной толстую папку с бумагами. На первой странице написано «Сладкая жизнь». Переворачиваю — на второй странице картинка, изображающая плывущего в море мужчину с огромным фаллосом… На следующей странице пусто. И дальше ничего. Я закрыл папку и сказал: «Буду сниматься». После этого я никогда не просил у Феллини почитать сценарий. Даже не знал сцен. Учил все на месте». В фильмах Мастроянни всегда абсолютно точно попадал в роль.