Свою историю рассказала «ФАКТАМ» 35-летняя крымчанка, которая три года назад вышла замуж за осужденного
С Иванной мы договорились встретиться в одном из кафе Симферополя. Когда со мной поздоровалась стройная синеглазая блондинка, признаюсь, слегка опешила. Совсем не такой представляла себе эту женщину. Но после беседы за чашечкой кофе уже не замечала ее модельной внешности. Не меньше поразила цельность натуры моей собеседницы, ее эрудиция, умение сострадать и любить. Любить вопреки, казалось бы, непреодолимым обстоятельствам.
— Мы познакомились в тюрьме, — рассказывает Иванна. — Я тоже отбывала наказание и, в принципе, заслуженно. Хотя за решеткой оказываются не только люди, совершившие преступление, но и такие, которые оступились, попали в тюрьму по недоразумению, больные. Я была из категории последних. Меня надо было не в тюрьму упрятывать, а лечить от наркозависимости. Но… Тогда от меня отвернулись все, кроме мамы. В 27 лет я попала в ад… Не могла там ни с кем общаться, буквально задыхалась. И когда находилась на грани, когда не ела, не спала, в моей жизни появился Славик.
- Как вы с ним познакомились?
— В тюрьме между заключенными существует неофициальная переписка. Люди находят возможность общаться даже с помощью мобильных телефонов, хотя они запрещены. Передачи — раз в месяц, 30 килограммов. И это еще щадящий режим, ведь год я сидела в СИЗО. А в колонии еще жестче. Пять лет, которые я провела в колонии, считайте, годы, вычеркнутые из жизни.
В камере я общалась только с одной девочкой. Однажды вечером она протянула мне листок бумаги: «Почитай». Писал ее знакомый, приятель которого хотел познакомиться с женщиной для общения. У него был… пожизненный срок. Что-то заставило меня взять ручку, лист бумаги и излить все, что было на душе. Не могла подумать, что после моего письма будет какое-то продолжение. Но через два дня я получила ответ. Во мне все перевернулось. Нас, людей, которые никогда друг друга не видели даже на фотографии, сразу же охватило чувство. Как объяснить то, что тогда вспыхнуло между нами, не знаю до сих пор. Это намного глубже, чем любовь. Может, оттого, что я чистосердечно признавала, что оступилась, Господь протянул мне руку помощи через Славика, а ему — через меня. Ведь Славе тогда было еще тяжелее, чем мне. Он прошел суды, которые ничего не меняли в его судьбе. И тогда я поняла, что не имею права обижаться на то, что произошло со мной. Славику в миллион раз хуже, но он находил для меня слова поддержки, понимания, жалости.
Переписка между Иванной и Вячеславом продолжалась семь месяцев.
— Однажды во время прогулки ко мне подошла девочка, которая только что вернулась из карцера, и сказала: «Славик передает тебе привет, он в карцере», — вспоминает Иванна. — Я смотрю на второй этаж, где располагались камеры карцера, и понимаю, что для меня это единственная возможность его увидеть. Вернулись с прогулки в камеру, а меня гложет одна мысль: что нужно сделать, чтобы оказаться рядом с ним?
Я собрала в пакет минимум вещей — зубную щетку, пасту, смену белья. И приступила к реализации плана. Администрация тюрьмы привыкла, что я человек законопослушный. И тут среди бела дня я залезла на решетку и стала кричать. Что, естественно, запрещено. Охранники подошли и сказали, чтобы я оттуда слезла. Я ответила им в грубой форме. Мне второй раз сделали замечание, я — ноль внимания. А когда ко мне подошли в третий раз, послала их матом. Вскоре дверь камеры открылась, меня вывели и очень быстро оформили «путевку» на пять дней в карцер. С меня сняли все вещи, даже бюстгальтер, одели в серую робу и повели на этаж, где размещается карцер. Поставили возле двери камеры номер 41. Как вдруг я увидела в щелочку (такие в карцере есть на каждой двери) глаза неимоверной зелени. И хотя там много камер, в том числе пустых, я сразу поняла, что это он, Славик. Меня завели в соседнюю камеру номер 40. Тут же раздался стук в стену, я отозвалась, и он мне сказал: «Иванна, скажи, что это ты». Он меня никогда не видел, но сразу узнал. Теперь я точно знаю, что случайностей в этом мире не бывает.
Во время пребывания в карцере молодая женщина почти не спала.
— Мы перестукивались со Славиком, и так разговаривали, — вспоминает она. — Я просто жила возле той щелочки в двери, надеясь увидеть его. По утрам заключенных выводят в коридор и пересчитывают. А однажды открыли двери всех камер, и мы все вышли. Между мной и Славиком было расстояние в полтора метра. Я не выдержала и побежала к нему. Меня остановила лишь железная дубинка охранника. Но, надо сказать, даже сотрудники тюрьмы потом шли нам навстречу. Видно, поняли, что между нами настоящее чувство. Они открывали окошки в дверях, через которые заключенным подают еду, и мы со Славиком могли разговаривать.
Через три месяца Иванну увезли в Черниговскую колонию, где она пробыла четыре года.
— Не знаю, как сейчас, но тогда переписка между заключенными была запрещена, — продолжает моя собеседница. — Мы переписывались через мою маму: я отсылала ей письма для Славика, а она переправляла мне его письма. Я только и жила этими посланиями. Работала, ухаживала за заключенными, больными туберкулезом. А еще на территории колонии был дом матери и ребенка. Там жили детки, рожденные матерями-заключенными. Я часами просиживала с малышами, до сих пор не могу забыть глаза этих деток… Многим осужденным мамочкам помогла найти детей, которых разбросали по интернатам. Я там столько всего увидела! Но не ожесточилась. Именно в колонии со мной произошло самое главное — я поверила в Бога. Буквально за полгода до окончания срока мне захотелось пойти в церковь. Помню, стояла перед иконой Владимирской Божьей Матери и чувствовала такую любовь! Может, поэтому, несмотря на то что была в тюрьме, смогла остаться человеком.
Наступил день, когда Иванна вышла на свободу.
— Когда дверь за мной закрылась, я ни разу не оглянулась назад, — вспоминает женщина. — В Чернигове прямо напротив колонии стоит монастырь. Я перекрестилась на его купола и вслух произнесла: «Буду жить, буду любить, больше никогда сюда не попаду и сделаю все, чтобы мой любимый освободился».
Иванна вернулась в Симферополь. А спустя два месяца поехала на свидание к Вячеславу. Его к тому времени перевели в Днепропетровск.
— Прошло пять лет с того момента, как мы впервые увидели друг друга в карцере. А все остальное время только переписывались, — рассказывает Иванна. — Я помню, когда Славик меня увидел на свидании, у него было не то что удивление, он даже сел, не смог стоять. Руки дрожали. От волнения он не мог ничего сказать. «Все, что тебе сейчас надо, это просто успокоиться, — сказала ему. — Я теперь буду всегда рядом с тобой». На что он ответил: «Никогда не думал, что можно влюбиться в любимого человека заново. Я в тебе люблю каждую твою клеточку».
Через два дня после той встречи Славик позвонил на мобильный Иванны и сообщил, что его перевезли в СИЗО Симферополя, где когда-то сидела она.
— По сравнению с другими тюрьмами, наша очень «теплая», — говорит Иванна. — Я пошла к Славику на свидание, это было в начале июня 2007 года. И он предложил мне стать его женой. Я, конечно, согласилась.
Иванна сама подала заявление в городской загс.
— Свидетелями были сотрудники милиции, — рассказывает моя собеседница. — Свадьба прошла в клетке, но это было неважно. Невеста одна зашла в СИЗО и одна оттуда вышла. После росписи я поехала в Школьное (поселок недалеко от Симферополя. — Авт. ) к батюшке, который посещает заключенных в тюрьме. И сказала ему, что хочу обвенчаться со Славой. Но батюшка ответил, что не может обвенчать нас в следственной комнате. А церковь в СИЗО находится на территории, где отбывают наказание малолетние. По правилам Славику нельзя там находиться.
Хорошо помню тот день, когда возвращалась от батюшки. Я ехала в Симферополь и молилась. А через два месяца батюшка позвонил мне и сказал, что митрополит Симферопольский и Крымский владыка Лазарь благословил нас. Администрация тюрьмы пошла на уступки — нас будут венчать в церкви.
Третьего февраля нас обвенчали. Весь обряд я простояла босиком в ледяном помещении на льняном рушнике моей прабабушки (это наша семейная реликвия) и не простудилась.
У Вячеслава продолжались суды, и жена стала его общественным защитником.
— Этот статус давал мне право заходить на территорию тюрьмы пять дней в неделю и находиться там с 9. 00 до 17. 00, — рассказывает Иванна. — В том помещении, где у нас проходила свадьба, установили клетку, в которой сидел мой муж. И так мы могли общаться. Я приходила к мужу каждый день, а через год и два месяца Славика увезли в Сумскую область, он и сейчас там находится.
- Вы ездили к нему туда на свидание? — спрашиваю у Иванны.
— А как же! Колония находится в 12 километрах от Сум, в селе Перекрестовка. Добраться туда — большая проблема, особенно зимой. Помню, зашла в комнату свиданий, села за стол, расположенный в двух метрах от клетки, в которой сидел мой муж. Но больше всего меня потряс даже не его изможденный вид — он был худой, больной, сразу поняла, что его били, — а… искусственные цветы, которыми была обвита решетка клетки. Такие в поминальные дни несут на кладбище. Мне запретили даже подойти к Славику, подержать его за руку. Он сидел в клетке, как собака. Смириться с этим я не могла… Да, в лихие девяностые, бандитские времена, мой муж убил человека. Погибший был большим начальником, поэтому устроили показательное наказание — Славику дали пожизненное. Муж сидит уже 16-й год. Я сразу сказала и сейчас повторяю: если бы он убил ребенка, бабушку, старика, кого-то изнасиловал, я бы с этим человеком не имела ничего общего. Знаю, что мой муж не ангел, но он уже сполна отбыл свое наказание. Есть законодательная база, по которой его можно освободить. Верховная Рада Украины приняла Закон «О внесении изменений в Криминально-процессуальный кодекс Украины относительно гуманизации криминальной ответственности», который вступил в силу 7 мая 2008 года. Но как его применять на практике, никто не знает. Из Минюста, куда мы обратились, пришел ответ, что в данный период времени Конституционный суд решает вопрос о том, как должен действовать этот закон. Сколько будет длиться этот процесс, одному Богу известно.
Кстати, таких, как мой Славик, которые уже отсидели 15 и более лет, в Украине не один человек. Я писала письмо Президенту Виктору Януковичу, за которого голосовала, с просьбой помочь нам. Вряд ли он его читал, мое письмо сразу направили в Министерство юстиции Украины. Закон дает нам право обратиться в местный суд, допустим, в Сумской. Но о замене моему мужу пожизненного заключения на 15 лет лишения свободы должна ходатайствовать администрация тюрьмы, в которой он сидит. Администрация не говорит нам прямо, но можно понять: дескать, пусть кто-то будет первым, но не мы.
— Когда я с одним кулечком приехала из Чернигова в Симферополь, у меня не было ни работы, ни денег, ни квартиры, — немного успокоившись, продолжает Иванна. — Бывали дни, когда я засыпала голодная. А теперь работаю, у меня есть деньги, жилье, я ни в чем себе не отказываю, прилично одета. Но нет главного…
Существует Семейный кодекс, который дает мне право иметь семью и быть мамой. Только получается, что государство лишает меня этого. Я могу обратиться в Европейский суд по правам человека. Во-первых, это займет годы. Ну а еще мне могут предложить зачатие ребенка от мужа… искусственным путем. Но так не хочу, я православная.
- Есть же естественный путь…
— Увы, длительные свидания, когда супругов оставляют наедине, мне с мужем не положены. За все это время, мы, извините, вместе не спали. Таков закон. Хотя женщинам, осужденным на пожизненное заключение (их у нас несколько человек), длительные свидания разрешены. Куда мне еще писать, к кому стучаться? Государство считает, что я не имею права на ребенка. Но я буду жить, буду любить и сделаю все для того, чтобы мой муж освободился…
Мы со Славиком еще ни разу не отмечали вместе Новый год и Рождество. Пожалуйста, через газету поздравьте мужа с праздниками и передайте, что я его очень люблю.