14-летняя воспитанница школы-интерната вот уже месяц с ребенком на руках живет в харьковской больнице — сироту с новорожденной крохой просто некуда выписывать
Девочка весом три килограмма появилась на свет 11 января. За состоянием здоровья ее мамы медики следили с особым вниманием. Еще бы, ведь юной роженице было всего 14 лет! К счастью, все обошлось благополучно и для молодой мамочки, и для новорожденной Мирославы. А вот что делать с несовершеннолетней мамой и ее ребенком дальше, пока не знают не только медики, но и социальные службы города, и даже юристы. Дело в том, что несовершеннолетняя Настя — сирота, воспитывающаяся в Люботинской школе-интернате. Теперь вернуться в учебное заведение юная мама не сможет — из-за малышки. А отказаться от дочурки или временно оформить ее в Дом малютки ни за что не соглашается.
Настя совсем не помнит своих родителей — мама умерла, когда девочке было всего два годика, а папа еще раньше исчез из семьи в неизвестном направлении. Какое-то время малышка жила с бабушкой. А потом и ее, единственного родного человека, не стало — умерла от инфаркта. «От моей мамы осталась всего одна фотография», — делится воспоминаниями о детстве Настя, с которой мы встретились в харьковской больнице.
Смышленая девочка с новорожденной дочкой на руках не производит впечатления хрупкого подростка. Настя старается выглядеть и рассуждать по-взрослому. Да и интернатовский 14-летний ребенок — это далеко не то домашнее дитя, за которое все решают родители. Девочка слишком рано стала самостоятельной и уже давно решила, что достаточно взрослая, чтобы слушать, о чем ей пытаются толковать люди старшего возраста. Они же все знают сами, эти современные дети! Вот только становиться родителями в таком возрасте никто из них и не собирается…
— Бабушку я тоже помню плохо, — продолжает моя собеседница, — она умерла, когда мне было всего пять лет. Почему-то моя бабушка порвала все мамины фотографии. Я не знаю, какими они были, мои самые близкие люди, почему умерла мама. Говорят, что она отравилась газом. Но что это за история — мне так никто и не рассказал.
Самое яркое детское воспоминание — бабушкин халат. Он долго висел в ванной комнате, и уже после ее смерти я все время пряталась в него, потому что у него был запах моей любимой бабушки. Потом меня забрали опекуны — мамины друзья. Но я их обманула…
Девочка довольно скомкано рассказывает о своей жизни в опекунской семье. Можно только догадываться о реальной истории их явно непростых взаимоотношений. Сначала Настя училась в обычной школе, даже была отличницей. А потом почувствовала вкус вольной жизни.
Обокрав приютивших ее людей, подалась с подружкой в бега. Где только не носило в последние три года юную искательницу приключений! Пару раз Анастасию даже официально объявляли в розыск. Вера Сивицкая, директор Люботинской школы-интерната, куда определили Настю, вспоминает, что каждый раз после возвращения в интернат девочка давала клятвенные обещания исправиться.
— Вот, посмотрите, — директор зачитывает объяснительную, — «в дальнейшем считаю, что смогу взяться за ум, начать снова учиться и вести себя надлежащим образом». Это то, что писала в объяснительных записках наша воспитанница. Писала не один раз. Девочка постоянно сбегала, и отговорки были все время разными: то она поехала в Харьков к друзьям семьи, то к верующим. До поступления в интернат ребенок уже длительное время бродяжничал, и нам было крайне сложно отмыть и обогреть эту девочку.
При очередном побеге из интерната Настя снова пришла к своим опекунам. К слову, эти люди никогда полностью не отказывались от девочки, в меру своих сил и возможностей помогая ей и материально, и морально. Так вот, опять сбежав из интерната вместе со своей подружкой, девчонка решила забрать из квартиры опекунов все золото и драгоценности.
— Мы с Викой тогда подумали, — объяснила мне свой поступок Настя, — что раз мы убежали, то нам нужны деньги и новые мобильные телефоны. А если продать золото, то нам бы как раз хватило на все. Но это мы так поступили тогда, а сейчас я ни за что не пошла бы на такое, — оправдывается девочка.
— Настя, твое детство закончилось, когда у тебя появилась дочка. Кто ее отец? Расскажи историю ваших отношений.
— Нас познакомила моя самая лучшая подружка — тоже Настя. Она и сейчас остается моей близкой подругой и… тетей Мирославы. Я с ней дружила, дружила, а потом начала встречаться с Денисом, ее братом. Он старше нас, ему уже 20 лет. Я жила у них дома, и месяцев через семь его мама заметила, что со мной что-то не так. Она мне сказала: «Странное что-то происходит, Настя. Ты хоть сама видишь, что начала спать по 12 часов? Что с тобой?»
Кстати, мама Дениса всегда ко мне очень хорошо относилась, мы с ней могли обо всем поговорить, она никогда не ругалась. Но я тогда ничего не поняла, мне в голову даже мысли о беременности не приходили. У меня ведь не было регулярного цикла, — уточняет подробности юная мамочка, — я думала, что еще маленькая и не смогу забеременеть. Да и мой парень обещал, что будет аккуратным.
Мне становилось все хуже, появилась тошнота. Было лето, и я объела у них в саду все зеленые яблоки. Вот только увижу на дереве — и все, обязательно съем. Тут уже заволновалась моя подружка и прямо заставила купить в аптеке тест на беременность. Результат оказался положительный. У меня просто дар речи пропал. Я молчала почти целый день, потому что не могла поверить, что внутри меня кто-то уже есть.
- Как твой парень отнесся к этой новости?
— Когда я сообщила Денису, реакция была одна: «аборт». Он не захотел брать на себя ответственность. Поэтому мы расстались. Сейчас я не хочу от него ничего, и дочке моей от такого папы ничего не надо. Я его сразу же разлюбила, а единственное оставшееся чувство — брезгливость. Как к дождевому червяку…
В разговоре Настя пытается меня убедить, что ее решение рожать дочку было взвешенным и продуманным. Что она согласилась дать жизнь своему ребенку, потому что увидела фильм про аборты и поняла, как борются за возможность существования нерожденные дети. И вообще, какой это плохой поступок — убийство собственного ребенка. Да вот только случайно проскакивающим словам о том, что «когда я впервые обратилась в больницу, было уже 27 недель, и было поздно» или «на искусственные роды мы тоже опоздали», почему-то веры больше…
- С парнем ты рассталась. И куда ушла?
— Снова вернулась в интернат. Сообщила о своей беременности воспитателям и одноклассницам. Не могу сказать, что меня все поддержали. Директор, например, была против того, чтобы я оставляла ребенка. Сначала она настаивала на аборте, потом — на искусственных родах. Но некоторые воспитатели подержали меня. А вот подружки начали решать всем классом, куда же я потом дену ребенка. Постоянно ужасались: «Что ты будешь с ним делать?» Они же знают меня, видели, как я себя вела. И поэтому никто из них не верил, что я решила оставить малыша осознанно. Все гораздо быстрей поверили, когда я им отвечала: «Рожу и продам цыганам за 15 тысяч». Хотя я просто прикалывалась.
— Знаете, — поправляя одеяльце на дочурке, продолжает рассуждать юная мамочка, — моим любимым фильмом всегда был «Москва слезам не верит». И в жизни я знаю много примеров, когда женщины смогли самостоятельно воспитать детей. Так что и у меня получится.
- Но ведь для этого нужно хотя бы закончить школу, получить образование, научиться самостоятельно зарабатывать деньги. В конце концов, надо ведь где-то жить…
— У меня имеется собственное жилье — две комнаты в трехкомнатной квартире на Салтовке (район Харькова. — Авт. ). Они достались мне после смерти мамы, но, пока я маленькая, дядя пустил туда квартирантов. Так что крыша над головой у меня есть. Правда, жить там самостоятельно я смогу только после 18-летия. А пока что самым лучшим выходом для меня будет, если найдутся опекуны, которые заберут нас с дочкой к себе. Ко мне уже приходили в больницу одни, хотели забрать хоть сейчас. Они баптисты, у нас многие дети после интерната живут в таких семьях. Только я к ним не хочу. Там будут заставлять молиться, не разрешат краситься, они уже в больнице сказали, что мне нужно снять пирсинг. Пирсинг — это не проблема, я сниму, если надо. Но меня же там быстро замуж выдадут за «своего». А я пока так не хочу.
И не хочу, чтобы меня удочеряли. Потому что прекрасно понимаю, что не смогу стать частью чьей-то семьи. Ведь я уже взрослая и для тех людей все равно останусь чужой. А вот о приемной семье мечтаю. И очень хочу, чтобы мне встретились люди, с которыми мы смогли бы ужиться. Потому что характер у меня непростой, и легко со мной не будет.
Дочке Мирославе, которой на днях уже исполнится месяц, Настя дала свою фамилию и отчество.
— Мне в роддоме говорили, что я должна написать отказ от ребенка. Больше всего возмутило, когда врачи заявили: откажись, может, его нормальные люди усыновят. Такое зло взяло: а я что, ненормальная? Сказала, что ничего подписывать не буду, потому что писать не умею!
Сейчас маленькая мама вместе с дочкой находятся в областной детской больнице — у Мирославы обнаружили небольшие проблемы со здоровьем, ей нужно пройти курс лечения. Куда их отправят потом, пока неясно. В интернат Настю согласны взять, но только без ребенка, а она расставаться с Мирославой категорически не желает.
— Кормящую маму с ребенком на руках мы не можем выгнать на улицу, — комментирует «ФАКТАМ» юрист Харьковской областной больницы Владимир Лодяный. — Да и куда ее выписывать? В интернат не возьмут, потому что там не предусмотрено проживание новорожденных детей. В Дом матери и ребенка — тоже, потому что она сама несовершеннолетняя. Остается отдать ребенка временно в Дом малютки. Но Настя этого не хочет. Действительно, идеальным вариантом для девочки стали бы опекуны, согласившиеся забрать их обеих.
— А я считаю, что сейчас лучше всего разместить этого ребенка в Доме малютки, отдать его на полное государственное обеспечение. При этом Настя не обязана отказываться от дочери. Она может приезжать, проведывать ее, смотреть, как девочка растет, — считает заместитель мэра Харькова Светлана Горбунова-Рубан. — Хотя буквально вчера со мной уже связалась одна женщина из другой области, которая выразила желание забрать обеих девчонок. Сейчас она ведет переговоры с Настей, и, если все будет нормально и они найдут общий язык, я буду содействовать в скорейшем оформлении документов.
К сожалению, в последнее время «маленьких мам» в Украине становится все больше. Хотя и врачи, и психологи в один голос утверждают, что женщина, не достигшая 18-летнего возраста, ни физиологически, ни психологически к родам не готова.
— Если девочка с раннего возраста сексуально активна, ей необходимо научиться пользоваться контрацептивами, — утверждает детский и подростковый гинеколог столичной детской клиники «Охматдет» Марина Стемблевская. — Лучшим способом предохранения в этом случае будут барьерные методы — презервативы и спермициды. Юные партнеры должны уметь пользоваться презервативами. Девочки обязаны четко усвоить правило: нет презерватива — нет и полового контакта. Несмотря на то что в школах уже давно читают лекции о сексе, а сотрудники женских консультаций пытаются донести до каждой девочки азбучные истины, на практике часто выходит по-другому. Большинство подростков так и продолжает считать, что прерванный половой акт, спринцевание после близости или секс во время месячных — надежная гарантия от нежелательной беременности. А потом «вдруг» оказываются беременными.
Сегодня оставшейся с крошкой на руках Насте намного тяжелей, чем любой внезапно забеременевшей «домашней» девочке. Потому что у той почти всегда есть готовые прийти на помощь родители. Здесь же — лишь спасовавший перед трудностями папа. Сотрудники интерната уверены, что девочка должна вернуться к ним и закончить учебу, а ребенка, пусть и временно, но отдать в Дом малютки.
Как жить дальше, Насте предстоит решать самостоятельно. Ведь, родив ребенка в 14 лет, она юридически стала полноценным гражданином страны, с правами совершеннолетнего человека. И теперь только от маленькой мамы полностью зависит судьба ее новорожденной дочки. Пока Настя считает, что сможет самостоятельно воспитать Мирославу. Хотя очень надеется на помощь неравнодушных людей.