«Черным трансплантологам» — столичному хирургу Владиславу Закордонцу и двум анестезиологам, которые работали вместе с ним, — продлили срок содержания
Громкое дело, которое всколыхнуло страну в конце лета, затихло. Правоохранители сначала назвали столичных врачей «черными трансплантологами», затем уточнили, что они проходят по делу в качестве свидетелей. Но в октябре решили их арестовать. Почему, за что? Следователи не дают никаких комментариев, ссылаясь на тайну следствия. Адвокаты арестованных взывают к суду, пытаясь освободить Владислава Закордонца, Ярослава Романива и Петра Зайченко под подписку о невыезде. Их аргументы понятны: врачи не скрывались, когда уже шло следствие, наоборот, всячески с ним сотрудничали. Кроме того, в их профессиональной помощи нуждаются десятки пациентов, которые ждут операции по пересадке почки. И главное — доказательства вины врачей никто не предъявил. Но все эти доводы ни следователи, ни судьи не слышат. Между тем наша газета не раз рассказывала о водителях, которые насмерть сбили людей, но ни дня не провели в тюрьме. Нередки случаи, когда убийц и мошенников освобождали до суда, давая им возможность скрыться и остаться безнаказанными.
Через адвоката мы передали вопросы Владиславу Закордонцу — трансплантологу, который 11 лет занимался пересадкой почки в столичной клинике. Именно он с коллегами впервые в Украине провел пересадку органа двухлетнему ребенку. За пять лет было прооперировано 11 малышей. Донорами становились мамы, дяди, дедушки. Для каждой семьи эта операция стала чудом, ведь лечение не приносило облегчения, а врачи не давали надежды на выздоровление. Кроме Владислава Закордонца, который брался помочь и спасал таких деток. Кстати, эти операции в Украине делал только он. Вот уже четыре месяца хирург находится в Лукьяновском СИЗО.
«Я сейчас не страдаю. Служил же в армии, а тюрьма аналогична службе»
— Не знаю, смогу ли я вернуться в медицину, — считает Владислав Закордонец. — Ситуация, в которой мы с коллегами оказались, показала, что врачи в Украине не защищены. Их можно обвинить в страшных грехах, а оправдаться крайне сложно. По закону я не должен никому доказывать, что не совершал преступления. Но в действительности презумпция невиновности у нас не работает.
- В чем же вас обвиняют?
— Конкретных обвинений я до сих пор не услышал. Следователя видел четыре раза в суде. Он повторяет одно и то же: врачи вербовали, перемещали доноров, согласившихся продать свои органы… Следователи мне показывали несколько так называемых потерпевших. Но ни я, ни анестезиологи раньше их не видели, не разговаривали с ними, не знакомились. Фамилий их мы не знали. Уже говорится о том, что в Киеве незаконные пересадки не проводили. Утверждают, что их делали в Азербайджане, а мы, дескать, участвовали в криминальных операциях.
- Но у вас ведь действительно был заключен контракт с бакинской клиникой, и вы не раз туда выезжали…
— Да, коллеги приглашали нас для того, чтобы мы показали, как выполняются пересадки почек. Но все юридические документы собирают они сами в соответствии с местным законодательством. На одной из очных ставок донор (у которого якобы за деньги в Баку забрали почку для пересадки) рассказывал, что в операционной он лег на бок, затем в помещение вошел я… И все трое пострадавших, которые проходят по делу в качестве свидетелей, говорят то же самое, причем теми же словами. Но любой специалист знает, как все происходит на самом деле. С донором сначала работают анестезиологи. И к тому времени, как приходит хирург, он уже находится в глубоком медикаментозном сне. Более того, чтобы извлечь почку, пациента не кладут на бок. Кроме хирургов, в операционной находится еще человек пять-шесть. И все — в операционных костюмах, шапочках, масках, которые почти полностью скрывают лицо. Я иногда сам не могу определить, кто есть кто, хотя рядом стоят коллеги, которых знаю много лет.
- Как вы думаете, почему вас не выпускают под подписку о невыезде? Зачем держат в тюрьме?
— Я более чем уверен, что так преследуется только одна цель: заставить нас согласиться со всеми обвинениями. Но я на это не пойду.
- Насколько тяжело находиться в тюрьме?
— Терпимо. Я не страдаю. Я же служил в армии. Тюрьма аналогична службе. Камера небольшая, шесть на три метра. Она рассчитана на шесть человек, но сейчас в ней находятся семеро. Хотя как-то нас было и девять человек. Смотрим телевизор. Новости заставляют сделать вывод: в 1990-е годы в Украине был рэкет бандитский, а теперь — законный. Жену попросил передать мне в камеру карманный справочник по трансплантологии. Читаю, чтобы не забыть, как пересаживать почки. Этому делу я посвятил последние двадцать лет своей жизни. И работа мне всегда приносила удовольствие. Ведь после операции люди могли вернуться к активной жизни. А когда мы начали проводить трансплантацию детям, видел радость в глазах их родителей, которые даже не надеялись, что это возможно. Для врача такой результат — высшее удовлетворение.
«Меня не возят на заседания суда, потому что обязательно беру слово и говорю то, что считаю нужным»
На последнее заседание суда Владислава Закордонца даже не возили. Ему в камеру просто передали решение о продлении его содержания под стражей.
— Заседание состоялось 10 февраля, — объясняет Владислав. — Оно было назначено на 9. 40. И уже утром служащая тюрьмы принесла мне решение о том, что в заключении я буду находиться еще два месяца. Отмечу: чтобы письмо или официальную бумагу я получил утром, в СИЗО они должны поступить вечером. Такая система передачи корреспонденции. Когда же, в таком случае, было подготовлено решение? Выступления наших адвокатов никому не были нужны. Меня на заседания не возят, потому что я обязательно беру слово и говорю то, что считаю нужным. Кому такое понравится? Хотя накануне последнего заседания я отправил специальное прошение, чтобы меня доставили в суд. Мою просьбу проигнорировали. Разве это не нарушение прав человека?
- Чем вы занимаетесь целыми днями?
— Так как помещение маленькое, в основном, лежу, читаю. Или играю в шахматы, делаю зарядку. Родственники пытались передавать мне побольше продуктов, но я просил их не усердствовать. Ведь энергия никуда не расходуется. Каждый день нас выводят на прогулку. Я стараюсь не отказываться от такого «променада». Гуляем на крыше помещения — там хоть свежим воздухом можно подышать.
- Жене разрешают вас навещать?
— Мы с Валюшей виделись только в суде, и то издали. Адвокат просит следователя дать разрешение на свидания, но тот отказывается: «У меня столько хлопот». Думаю, это тоже мера давления.
- Вы виделись со своими коллегами?
— Мы сидим в разных камерах. 56-летний анестезиолог Петр Александрович находится в медчасти, у него здесь начались проблемы со здоровьем. Он тяжело переносит заключение… Знаю, что на него пытались давить. Мол, переведем тебя из тюремной больнички в общую камеру к грузинам, которые будут тебя прессовать, а чтобы этого не произошло, дай показания на Закордонца. Он отказался…
- Какой срок вам грозит при наихудшем исходе дела?
— Даже не знаю, — отвечает Владислав Закордонец. — Мы же не понимаем, что нам инкриминируют. Трудно представить, как будут развиваться события. Вполне могу получить самый большой срок. Но я очень надеюсь на то, что и меня, и моих коллег-анестезиологов оправдают. Хороший хирург всегда остается оптимистом. Ведь в панику нельзя впадать ни в операционной, ни в любой другой жизненной ситуации. А меня трудности только закаляют. Вы спрашиваете, чего мне не хватает в тюрьме? Справедливости! Этого хочется в первую очередь. Я уверен, что рано или поздно все станет на свои места. Здесь, в СИЗО, по статистике, более 50 процентов арестованных сидят больше года. И это не предел. Я видел людей, которые сидят и четыре года, и семь лет. И все это время тянется следствие, дело не передается на рассмотрение в суд. Почему? Существует такая тактика: например, статья, по которой проходит человек, предполагает от 5 до 12 лет лишения свободы. Подозреваемый находится в СИЗО уже почти пять лет. Ему предлагают: ты напиши добровольное признание, и суд тебе назначит пять лет, которые ты уже отсидел. Тогда после суда ты выходишь. А виноват человек или нет, это уже никому не интересно. Главное, что дело расследовано, раскрыто. Кто-то наказан…
Сначала речь шла о торговле органами. Мол, мы уговаривали людей, готовых продать свою почку, согласиться на операцию. Но по украинскому законодательству, а именно статье 143 Уголовного кодекса, человек, который заработал деньги от продажи своих органов, является не потерпевшим, а соучастником — как причастный к сделке купли-продажи. Такой же закон есть и в Азербайджане. Поэтому вполне возможно, что доноров в зале суда могут арестовать. Думаю, следствие не хочет этого допустить, и поэтому нас обвинят в торговле людьми. В таком случае доноры действительно могут считаться пострадавшими и их не признают соучастниками. Кроме того, до нас дошла информация, что люди, которые называют себя донорами, получили деньги за то, чтобы давать показания в суде. До тех пор, пока правоохранители будут покрывать людей, которые становятся донорами за деньги, в Украине сохранятся условия для рынка продажи органов.
… За последние четыре месяца в Институте трансплантологии коллеги Владислава Закордонца провели всего одну пересадку почки. В январе женщина отдала свою почку 37-летнему сыну. Их уже выписали из клиники. На днях хирурги обещают выполнить еще одну операцию. До ареста Владислава Закордонца в Институте Шалимова выполнялось до 60 операций в год.