Через два месяца после уникальной операции 39-летний житель Буковины Анатолий Мендришора, которого насквозь проткнула двухметровая доска, чувствует себя вполне нормально
В январе этого года «ФАКТЫ» рассказывали об уникальной операции по спасению 39-летнего жителя поселка Берегомет (Выжницкий район Черновицкой области) Анатолия Мендришоры (фото). Когда мужчина циркулярной пилой распиливал доски, отлетевший двухметровый брусок с легкостью пробил ему шею и пришпилил к земле. Шанс выжить после такого страшного ранения — минимальный. Но Анатолий сполна воспользовался им. Через несколько недель пациента выписали из больницы. И хотя для полного выздоровления еще потребуется время, чувствует он себя вполне нормально.
«Перед тем как внести мужа в «скорую», пятеро человек осторожно отпилили края доски»
После перенесенной операции Анатолий регулярно ездит на процедуры в районную и областную больницы. Пока он находился на массаже,
— Я помню 12 января, как сегодня, — говорит Анастасия, утирая слезы. — После обеда муж пошел к своему брату пилить на циркулярке бревна, а я работала в магазине. Около пяти часов вечера позвонила племянница: «Толе в шею вонзилась щепка, мы уже вызвали «скорую», приезжай немедленно». Я сразу начала переодеваться, а сама думаю: если щепка, то зачем вызывать «скорую»? Ничего не понимаю… Перезвонила родственнице сама: «Насколько это серьезно? Объясни толком, что произошло!» «Он без сознания», — отвечает племянница. И тут в трубке послышался крик Анатолия… У меня потемнело в глазах, я на ватных ногах вышла на улицу и попросила знакомых отвезти меня к родственникам. Зашла во двор и увидела Толю, пришпиленного к земле двухметровым колом. Лицо синее, глаза выпучены… Я не выдержала и стала громко кричать. Меня сразу увели оттуда
Приехала «скорая», врач подошел ко мне и сказал: «Чем больше вы будете причитать, тем тяжелее мужу это вынести». Хотя не только у меня нервы сдали, — будто оправдывается Анастасия. — Одного из парней попросили принести из хаты воды. Как только он приблизился к Толе, то выронил ведро. Племянница потом рассказывала, что их семья три дня после произошедшего не могла прийти в себя.
Врач решил, что мужа нужно везти в районную больницу. Но сначала требовалось отпилить доску, чтобы Толя поместился в «скорую». Это делали пятеро человек: двое держали мужа, чтобы не дергался, еще двое — доску, а один осторожно пилил. Отрезанную часть бруса шурин так и оставил «на память», — вымученно улыбается Анастасия. — Муж все время был в сознании. Только говорить мог с трудом, поэтому отвечал на вопросы медиков о самочувствии шепотом или морганием глаз… Я тоже села в «скорую». Дорога скользкая, ехали медленно. Толя молчал, только один раз прошептал: «Жарко» (в машине было очень тепло). Я сидела рядом, держала его за руку и убеждала себя: «Все будет хорошо, все будет хорошо…»
В райбольницу приехали поздно вечером, вызвали хирурга и сразу начали готовиться к операции. Тем временем врач пригласил меня в свой кабинет и откровенно сказал: «Я могу сделать операцию, но не даю никакой гарантии. Лучше сначала свяжусь с коллегами в Черновцах, ведь это не обычное ранение руки или ноги. Не дай Бог, заденем артерию, и тогда не сможем его спасти. Нужно быть готовым ко всему…» Когда черновицкие врачи услышали, что давление и другие показатели мужа в норме, а сам он сознания не терял, решили транспортировать его в областную больницу. От Выжницы туда — около 80 километров, мы проехали эту дорогу за два часа. В больнице созвали консилиум, снова сняли у мужа все показатели и отправили в операционную. А я сидела под дверями и просила Бога, чтобы все закончилось хорошо…
Операцию проводили три сосудистых хирурга, лор и анестезиолог под руководством заведующего отделением сосудистой хирургии Дмитрия Домбровского. Сначала пациенту ввели наркоз, причем не обычным путем — через горло (этому мешала торчащая из шеи доска), а через специальный надрез на трахее. Прямоугольный обломок бруса (в поперечном разрезе его размеры составляли два на три сантиметра), вонзившись в шею, отодвинул в сторону сонную артерию и, отломав часть четвертого шейного позвонка, вышел наружу на 15 сантиметров. К огромному счастью Анатолия, доска не повредила сонную артерию, иначе он истек бы кровью за несколько секунд. Суть хирургического вмешательства состояла в том, чтобы аккуратно рассечь ткани (не повредив при этом крупные кровеносные сосуды), расширить разрез и осторожно извлечь доску вместе с обломком шейного позвонка. Операция, требовавшая от врачей ювелирной точности и огромного напряжения, продолжалась три часа и закончилась под утро.
К нашему разговору присоединяется Анатолий, вернувшийся с лечебных процедур. Одно из последствий ранения — сиплый голос, похожий на шепот. Впрочем, врачи обещают, что это пройдет, и мужчина снова сможет нормально говорить.
— У меня самого циркулярка есть, — рассказывает Анатолий, — но ее нужно отрегулировать, вот я и напросился к брату поработать. Годами трудился на таком станке, и ничего… Хотя на нашем лесокомбинате бывали несчастные случаи со смертельным исходом. Такие же обломки брусьев пронзали людей насквозь, спасти их не удавалось… Самое обидное, что все произошло вечером, когда мы с братом распиливали уже последнее бревно. Внутри оно оказалось треснутым, когда это место попало на циркулярку, двухметровый кусок откололся и полетел прямо на меня. Я все отчетливо помню: удар, падение. Потерял на несколько минут сознание, но быстро пришел в себя. Лежу на земле и вижу над собой высоченную доску. Понимаю, что она торчит прямо из моей шеи, хочу выдернуть ее (крови ведь было немного), но брат не позволил. Он даже наступил мне ногой на руку и сказал: «Ничего не трогай, сейчас приедут врачи».
Много тогда мыслей промелькнуло в голове, в том числе и самых мрачных. Я ведь понимал, что это очень серьезно, так и сказал брату: «Наверное, сейчас умру». А он в ответ: «Не умрешь, если до сих пор жив». И попытался улыбнуться… Наконец приехали врачи, укололи обезболивающее. Потом родственники начали пилить доску, чтобы я поместился в «скорую». Дорога в Выжницу, затем в Черновцы… Сильной боли я не чувствовал, но левая рука затекла и не двигалась. Все это время старался думать о чем-нибудь приятном — вспоминал детей, жену… В операционную меня отвезли только после полуночи. Наркоз подействовал не в полную силу, наверное, сказались последствия шока, поэтому часть операции я «прочувствовал». Особенно больно было, когда извлекали доску. Будто кость из тела выдергивали… И все-таки я безмерно благодарен врачам. То, что сижу сейчас перед вами, — только их заслуга.
— Когда закончилась операция и мужа отвезли в реанимацию, я на минутку попросилась к нему, — продолжает Анастасия. — Врач дал мне халат и бахилы, затем подошел к Толе, потрогал его за плечо и сказал: «Ты меня слышишь? Не говори, просто открой глаза. К тебе пришла жена, хочешь ее видеть? Кивни, если хочешь». Муж открыл глаза и кивнул. Выглядел при этом ужасно — кровь, бинты. Но главное — живой… В реанимации Толя пробыл пять дней, потом его перевели в отделение сосудистой хирургии, и я наконец смогла привести к нему детей (у нас 13-летняя дочь и 12-летний сын). Они перед этим все время просились к отцу, но нельзя было. Ночь, когда шла операция, дети провели у родственников и тоже не спали, переживали. А тут, встретившись, все плакали — и дети, и муж, и я…
Обломок доски зацепил плечевое сплетение нервов, поэтому сразу после операции левая рука Анатолия практически не двигалась. Но сейчас прогресс очевиден — мужчина уже поднимает полведра воды. Он постоянно разрабатывает руку, тренирует эспандером, ходит на массаж и другие процедуры.
— Работать по хозяйству пока не могу, так что помогают родственники, — говорит Анатолий. — У нас большая и дружная семья. А рука, говорят врачи, восстановится полностью, нужно только упорство и терпение.
- К циркулярной пиле с тех пор не подходили?
— Нет, мне пока нельзя. Но страха перед станком нет. Как только вылечусь, буду работать дальше. Я начал строить дом, у меня семья, дети, так что сидеть без дела нельзя.