Видавший виды рафик, обслуживающий районную станцию скорой медицинской помощи, хоть как ни старался его водитель, так и не завелся. Фельдшеру с шестнадцатилетним стажем Виктории Татарчук, которая сопровождала меня к месту происшествия, пришлось просить помощи мужа — благо он сейчас в отпуске, поэтому вскоре мы отправились на улицу Пархоменко в надежной «Мицубиси».
Двадцать первого марта 55-летний Григорий Романенко должен был выйти из отпуска на работу. Работает он помощником бурильщика в управлении «Полтавагаздобыча». Но по собственной неосторожности мужчина сам себе продлил «каникулы». Теперь вот лежит на больничной койке, весь опутанный проводками, — врачи его санируют, то есть выводят из организма бактерии и все ненужное, что накопилось после перенесенной операции. С того самого дня, когда его сердце заштопали, Григория Николаевича приравняли к больным, перенесшим инфаркт. Соответственно, он сейчас и лечение надлежащее принимает. А ведь раньше сроду на сердце не жаловался…
Поначалу больной отказывался рассказывать о случившемся журналисту, ссылаясь на то, что ничего не помнит. Но слово за слово, и Григорий, по натуре неразговорчивый, начинает понемногу восстанавливать картину того трагического дня.
— Мне нужно было наносить воды в хату, — приподнимается он на кровати. — Два ведра занес — чтобы жене хватило перемыть посуду, а потом решил долить воды в отопительную систему. Возвращаюсь от колодца с полными ведрами, поскальзываюсь у самого крыльца и падаю. Как все вышло, ума не приложу. Помню только, что одно ведро полетело через крыльцо, а другое вылилось на меня… Очнулся уже на каталке в больнице — врачи просили подписать согласие на операцию. А разве у меня был выбор?
— Во что вы были одеты? Возможно, одежда немного смягчила удар?
— Да в том-то и дело, что одет был легко. Поверх тельняшки тонкая шерстяная кофта, и все. Просто я родился, наверное, не в рубашке, а в пальто, — вспоминает Григорий Романенко (на фото).
О том, что при падении толстый тупой штырь длиной сантиметров пятнадцать пробил его сердце, Григорий Николаевич узнал из… публикации в районной газете. Говорит, ему долго никто не решался рассказать правду, а сам он ни о чем не спрашивал. Думал, просто немного повредил грудную клетку.
А штырь тот — часть скребка для вытирания обуви от грязи, установленного, как полагается, у порога дома. Скребок сварен из крепкой арматуры.
Супруга Григория Надежда, услышав грохот на улице, выбежала из хаты. Попыталась поднять лежащего на ступеньках мужа (в состоянии шока Григорий Романенко смог самостоятельно вырваться из «ловушки»). Однако у нее ничего не получилось. Позвала сыновей на помощь — те с трудом перетащили отчима на диван.
— Он поначалу жаловался на боль в груди, а потом вдруг… перестал разговаривать, — вспоминает 18-летний Богдан Васько. — Мама начала брызгать на него водой, нашатырный спирт к носу подносила, но он ни на что не реагировал. Спустя несколько минут и вовсе потерял сознание. Мы были в панике, поскольку не могли понять, что случилось. Я принялся делать отчиму искусственное дыхание и только тут заметил, что в области сердца у него стала выступать кровь. Посмотрели — там какая-то ранка. Мама замазала ее йодом и вызвала скорую помощь.
— Я хорошо запомнила тот вызов около половины десятого утра в воскресенье 20 марта, — говорит фельдшер Виктория Татарчук. — Женщина плакала в трубку: «Мой муж почему-то не стоит на ногах, падает, теряет сознание». О ране в области сердца она умолчала, иначе я обязательно бы взяла с собой дефибриллятор — на две бригады скорой помощи он у нас один, поэтому не всегда находится в машине. К счастью, обошлась без него. Вместо аппарата для запуска сердца пришлось использовать… собственный кулак. В сложившейся ситуации это сыграло даже положительную роль — получилось быстрее. А медлить в той обстановке было нельзя. Задержка медицинской помощи на три-четыре минуты могла стоить потерпевшему жизни. С момента падения мужчины до момента оказания ему первой медицинской помощи и так прошло минут пятнадцать.
Собственно, Виктория застала Григория Романенко уже в состоянии агонии, хотя и приехала к пострадавшему очень быстро. Как рассказывает фельдшер, мужчина лежал на диване без сознания с расширенными зрачками, с посиневшим лицом, что указывало на проблемы с кровообращением. Послушала сердце — оно… не билось! Померила давление — на нуле!
— Я использовала несколько противошоковых препаратов, чтобы реанимировать мужчину, но это не дало никакого эффекта, — продолжает Виктория. — Минуты две делала пострадавшему непрямой массаж сердца и тоже ничего не добилась. О том, что у него, возможно, пробито сердце, предположила, расстегнув рубашку. Слева ниже соска виднелась свежая не то что ранка, а будто какая-то ямка, смазанная йодом. Я, конечно, наложила на нее асептическую повязку, но ведь это не было спасением. На моих глазах погибал человек, я это понимала, поэтому решила действовать радикально. Улучив момент, когда рыдающие члены семьи немного отошли от пациента, резко… ударила его кулаком в грудину! В медицине существует такой не весьма этичный прием (называется он прекардиальный удар), который несведущие люди могут воспринять и как покушение на жизнь. Действительно, в одних случаях сильным ударом можно остановить сердце, а в других заставить его работать. Моя манипуляция подействовала! У больного начали сужаться зрачки, появилось дыхание и сердцебиение. «Дыши! Только дыши, Гриша!» — умоляла его сквозь слезы жена, пока мы везли пострадавшего в больницу. «Я стараюсь», — отвечал он ей тихим голосом.
В беседе Виктория, от правильных действий которой зависело очень многое, несколько раз подчеркнула: вытащить Григория Романенко с того света удалось благодаря слаженным действиям ее коллег. Когда она доставила потерпевшего в приемное отделение, там уже все было готово для экстренной операции.
— Я очень волновалась, у меня тряслись руки, пока сама занималась больным, — вздыхает женщина. — Но когда в приемном отделении увидела хирурга Владимира Яковлевича Панасенко, анестезиолога Виктора Михайловича Явтушенко, задержавшуюся после смены фельдшера Любовь Васильевну Трикоз, начмеда Любовь Анатольевну Чмыхун, успокоилась. Была уверена: вместе мы справимся.
К счастью, инфузионная терапия (внутривенное введение больших количеств жидкости с добавлением лекарств) позволила стабилизировать состояние пациента, и районные врачи приняли решение отложить начало операции до приезда заведующего торакальным отделением Полтавской областной клинической больницы Сергея Калюжки, имеющего большой опыт по спасению людей с подобными ранениями. Через полтора часа Сергей Иванович взялся оперировать мужчину с пробитым сердцем.
— Почему при таком серьезном ранении не было кровотечения? — интересуюсь у заведующего хирургическим отделением Машевской ЦРБ Владимира Панасенко, ассистировавшего во время операции.
— На самом деле у Григория Николаевича была огромная кровопотеря, — отвечает он. — Когда вскрыли околосердечную сумку, скопившаяся там кровь хлынула фонтаном. Она собиралась в замкнутом пространстве, поэтому и не было наружного выброса — произошла своеобразная тампонада сердечной мышцы. Но скопившаяся кровь сдавила сердце, поэтому оно и остановилось. Виктория, которой впервые пришлось спасать такого больного, поступила очень правильно. Ее удар был сродни электрическому импульсу. К счастью, раневой канал затромбировался не полностью, иначе запустить сердце уже не удалось бы. Это просто чудо!
— «Приземление» на арматуру у Григория Николаевича произошло, если можно так выразиться, удачно, — говорит он. — Стержень не задел плевральную полость и не повредил легкие, что уже было хорошо. Он прошел слева направо вдоль грудины, вонзившись в сердечную мышцу на шесть-семь сантиметров, повредив при этом правый желудочек. Зашивать рану в этом случае несколько неудобно. Если левый желудочек после рассечения грудины находится у хирурга перед глазами, то до правого нужно добраться и сердце несколько развернуть к себе. При этом его нельзя перегибать, поскольку может произойти рефлекторная остановка, после чего бывает слишком тяжело запустить сердце снова. Но все, слава Богу, удалось. Безымянным пальцем левой руки я заткнул раневой канал, а правой ушил его края. Причем одним стежком — так мне повезло, хотя обычно приходится накладывать и два, и три шва. Когда больной пришел в себя после наркоза, я его поблагодарил: «Спасибо, что не подвели». Так я говорю всем выжившим пациентам, ведь успех хирурга во многом зависит от запаса прочности оперируемого.
Операция длилась не более часа и прошла удачно. Хотя медики не скрывают, что риск для потерпевшего был большой. Тем не менее Григорий Николаевич довольно быстро идет на поправку. На девятый день после операции самостоятельно спустился по ступенькам со второго этажа районной больницы, где находится хирургическое отделение, и сел в машину, которая доставила его в областной центр для продолжения лечения.
— Вернусь домой, срежу тот скребок, чтобы больше не испытывать судьбу, — вынашивает планы Григорий Романенко. — А вы передайте через газету огромное спасибо всем медикам, которые спасали меня. Теперь я другими глазами смотрю на жизнь. Ценю ее больше. Понимаете?
Кстати, я упустила одно обстоятельство. В то несчастливое для себя воскресенье Григорий Николаевич с утра опохмелился. Возможно, поэтому и не удержался на ногах, таская ведра с водой. Но, с другой стороны, присутствие алкоголя в организме сыграло положительную роль — оно подействовало как обезболивающее. Иначе от полученного шока мужчина мог бы умереть еще до приезда «скорой»…