Став жертвой квартирных аферистов, пенсионер-чернобылец из Ирпеня вынужден жить в подъезде собственного дома. Как выяснилось, на счету у агентства недвижимости, которое «помогло» ему продать квартиру, это уже не первый подобный случай
После смерти супруги Михаил Галадий остался один в своей однокомнатной квартире в центре Ирпеня. В городе родственников не осталось, поэтому он общался в основном с соседями. Начитавшись газет, пенсионеры частенько обсуждали между собой квартирные аферы — дескать, нужно быть осторожными, в наше время мошенников хоть пруд пруди. «Я возмущался вместе со всеми, но был уверен, что меня это не коснется, — говорит Михаил Михайлович. — Человек я, мягко говоря, небогатый, моя квартирка была в убогом состоянии. Поэтому думал, что она никому не нужна».
— Все началось с того, что мне как чернобыльцу дали путевку в санаторий в Белую Церковь, — вспоминает Михаил Михайлович. — Раньше я добирался туда электричками, а тут соседка предложила подвезти — мол, знакомые ребята как раз будут ехать в том направлении, они меня и подбросят. Разумеется, я согласился. На машине куда комфортнее и быстрее. На следующий день эти ребята приехали за мной. Обоим на вид было около тридцати лет, одного из них звали Андрей Вислов, второго — Виктор Лобов (имена и фамилии изменены. — Авт.). От Ирпеня до Белой Церкви около ста километров — полтора часа езды. Но даже через три часа до санатория мы не добрались.
Когда пенсионер спросил, почему они так долго едут, мужчины объяснили, что им по работе нужно заехать в пару населенных пунктов. Время от времени они действительно делали остановки и Виктор ненадолго куда-то отлучался. Когда на улице начало темнеть, Михаилу Михайловичу сказали, что теперь его наконец-то отвезут в санаторий.
— Они ехали так быстро, что я даже не мог рассмотреть дорожные указатели и понять, где мы находимся, — говорит мой собеседник. — Скорость была, наверное, под двести километров в час. Затем мы опять где-то остановились, Виктор вышел и вернулся с бутылкой водки. «Все дела переделали, можно и отметить, — объяснил. — Андрюхе нельзя — он за рулем. А вы как, Михал Михалыч?» Я отказался. Мне и так было не по себе — вместо того чтобы находиться в санатории, я все еще ехал, причем непонятно, в каком направлении. Осушив несколько стаканов, Виктор начал что-то рассказывать. О том, как познакомился с моей соседкой. Слово за слово, и мы разговорились. В конце концов он уговорил меня выпить сто граммов. Больше я не пил. От такой дозы со мной ничего не должно было случиться. Но мне вдруг резко стало плохо, закружилась голова, перехватило дыхание. Попросил остановить машину, но Андрей только прибавил скорость.
Утром Михаил Михайлович проснулся уже в санатории. Чувствовал себя отвратительно — как при сильном отравлении. Кроме того, пенсионер обнаружил, что у него из кармана брюк пропали ключи. Не зная номеров телефонов подвозивших его мужчин, пенсионер позвонил соседке. «Думаю, ребята здесь ни при чем, — заверила она. — Может, ключи потерялись в машине? Я обязательно им перезвоню!»
— В обед Андрей и Виктор приехали и отдали ключи, — продолжает Михаил Михайлович. — Сказали, что нашли их на заднем сиденье автомобиля. Но я не мог их потерять — точно помню, что карманы были застегнуты. Спросил, что вчера произошло, а Виктор: «Да мы и сами не поняли, почему на вас так водка подействовала. Вы же выпили совсем немного». Две недели от них ничего не было слышно. Из того вечера мне удалось только вспомнить, что они зачем-то давали мне какой-то листочек и просили его подписать. Но я этого не сделал.
Когда пришло время возвращаться домой, опять позвонила соседка: дескать, Виктор и Андрей могут вас забрать. Я отказался и приехал домой электричкой. Зашел в квартиру, а там все перевернуто вверх дном! На полу разобранные шкафчики, с кресел сорваны подушки… Явно кто-то что-то искал. Но что у меня можно найти? Денег нет, остатки пенсии я взял с собой. Драгоценностей и ценных бумаг тоже нет. Даже документы на квартиру я хранил в другом месте. Подозревая, что у меня неспроста пропадали ключи, я пришел к соседке. «Неужели вы думаете, что это сделали мои ребята? — спросила она с обидой. — Я знаю их не первый год, это надежные люди. Да и потом, у вас же ничего не украли. Может, вы плохо закрыли квартиру и к вам залезли бомжи?» Что тут скажешь? С соседкой Таней и ее мужем мы общаемся уже много лет, причин не доверять им у меня не было.
Вскоре соседка предложила Михаилу Михайловичу поехать с ней на вещевой рынок, где идут распродажи и можно недорого купить вещи. Пенсионер давно хотел приобрести себе пару новых рубашек, поэтому согласился.
— Таня сказала, что нас подвезут, — вспоминает пенсионер. — За нами действительно приехали. Только это были… те же Виктор и Андрей. Я сказал, что никуда не поеду, но соседка настояла: «Да что вы переживаете? Мы только на рынок и обратно. К тому же я буду с вами». Купив рубашки, мы поехали домой. Соседка попросила, чтобы ее высадили возле магазина напротив дома. Я и глазом не успел моргнуть, как оказался наедине с мужиками. Они вроде бы сначала поехали к дому, довезли меня до подъезда, а потом неожиданно сорвались с места и уехали.
Куда они ехали, пенсионер, сидевший на заднем сиденье, не понял. Михаил Михайлович помнит только, как его привезли в неизвестную квартиру и, несколько раз ударив, протянули какую-то бумагу: «Подписывай, дед. Иначе живым отсюда не выйдешь».
— Я спросил, зачем им все это нужно, — вспоминает Михаил Галадий. — Андрей и Виктор сказали что-то невнятное, якобы будут устраивать меня на работу. «Да не нужна мне ваша работа! — сказал я. — Что происходит?» «Сказали тебе, подписывай!» — рявкнул Андрей. Я отрицательно покачал головой и получил еще один удар. Согнулся от резкой боли, стало нечем дышать. Меня бросили на кафельный пол на кухне: «Будешь лежать здесь, пока не подпишешь. Пикнешь — убьем».
Не помню, сколько так пролежал. Время от времени терял сознание. Сильно болело сердце. По частоте сердцебиения я понял, что может случиться приступ. Сказал об этом Виктору и Андрею, но они только обложили меня матом. Под вечер в квартире собрались гости — мужики возраста Виктора и Андрея — и начали выпивать. Заходя на кухню, переступали через меня. Могли еще и ногой ударить. Несколько раз я пытался встать, но потом понял, что лучше этого не делать — меня опять начинали бить. Сквозь пьяный хохот гостей разобрал кое-какие фразы. «Главное, чтобы дед подписал бумагу, — говорили. — А как подпишет, выкинем его на улицу. Зачем нам здесь лишний мусор?»
На следующий день к Михаилу Михайловичу на кухню подселили «квартиранта» — пенсионера лет 70-ти, с которым обошлись точно так же. Он рассказал, что жил в Киеве на Виноградаре в двухкомнатной квартире. Виктор и Андрей познакомились с ним на улице, попытались войти в доверие. Приходили домой, предлагали подвезти. Виктор представлялся нотариусом, говорил, что хорошо зарабатывает, получил от жизни все, что хотел, и теперь помогает людям. В итоге пенсионера чем-то напоили и привезли в эту квартиру.
— Его тоже заставляли подписать бумагу, — говорит Михаил Михайлович. — Старику нужны были лекарства, по ночам он начинал задыхаться. Сколько я ни просил, Виктор и Андрей не подходили. Уже думал, что дед умрет. На следующий день он подписал бумагу.
— А вы?
— Я не сдавался. Что это гиблое дело, понял только после того, как меня накормили обедом. Когда принесли котлету с вермишелью, я сначала обрадовался — до этого нас кормили объедками. Но, когда поел, меня начало тошнить. Всю следующую неделю я рвал, не переставая. Силы уходили, я совершенно не мог есть. Измученного деда куда-то увезли. А я… подписал бумагу.
— Это был документ?
— Нет, чистый лист. Бандиты сказали, что подпись нужно поставить в нижнем правом углу. Но даже после того, как я выполнил их требование, меня не отпустили. «Завтра уйдешь, — отмахивались Андрей и Виктор. — Сегодня ты нам еще нужен». Они продержали меня еще несколько дней. Самочувствие не улучшилось. Днем со мной сидел Виктор или Андрей, а по вечерам собиралась компания. Меня спас случай. Однажды мужики, напившись, вышли во двор и, как я понял, устроили дуэль, с пневматическим оружием. В итоге соседи вызвали милицию, и нас всех забрали в райотдел.
Михаила Михайловича фактически на руках принесли в Ирпенский райотдел. Собравшись с силами, пенсионер рассказал милиционерам о том, что с ним произошло.
— Сотрудники милиции внимательно меня выслушали, что-то записали и… сказали Андрею и Виктору, что они могут быть свободны, — говорит Михаил Галадий. — Меня тоже отпустили. Виктор сказал, что они будут ждать меня за дверью. Как вдруг подступил очередной приступ рвоты, и я без сил упал на пол.
Пенсионеру вызвали «скорую». В тот же день его госпитализировали в Ирпенскую райбольницу с сильным отравлением. Он пролежал там больше недели.
— Пару дней мне делали уколы, — говорит Михаил Михайлович. — Потом приехал брат из Закарпатья и забрал меня на несколько недель к себе. Немного подлечившись, я поехал домой. Подойдя к квартире, мы с братом обнаружили, что у меня стоит новая дверь. Ключи, конечно, не подходили. Подергав за ручку, я начал звонить. Больше получаса мы не отходили от двери, но нам никто не открыл. Я вызвал милицию.
Милиционеры посоветовали Михаилу Галадию обратиться в жэк или БТИ, потому что сами не могут взломать дверь. Взяв все документы на квартиру, которые в тот момент находились в Киеве, пенсионер пришел в БТИ. Там ему сообщили, что квартира… продана.
— Когда я вернулся к своей квартире, меня ждал очередной сюрприз, — грустно говорит Михаил Михайлович. — Все мои вещи, порванные и помятые, валялись на лестничной площадке. На улице возле мусорных контейнеров я нашел остатки своей мебели. Бросился ее поднимать, но ее всю поломали.
Забрав кое-какие вещи, я сложил их в углу лестничной клетки. Идти мне было некуда. Ехать к брату в Закарпатье? У него у самого большая семья, в квартире нет места. Да и что бы я смог выяснить на таком расстоянии?
Впрочем, даже находясь в Ирпене, пенсионер ничего выяснить не смог. В БТИ ему сказали, что сейчас квартира принадлежит некой Алле Кулик (имя и фамилия изменены). Жилье ей продал Андрей Вислов, которому Михаил Михайлович якобы дал доверенность на квартиру. Судя по документам, эту доверенность он, как и полагается, написал Андрею при нотариусе в одной из нотариальных контор Шевченковского района столицы.
Разыскав адвоката, Михаил Галадий подал в суд. Почерковедческая экспертиза показала, что подпись на доверенности действительно его, но она была поставлена «под воздействием временно сбивающих факторов».
— Кроме того, у пенсионера есть свидетельство о приватизации квартиры и технический план, — говорит адвокат Михаила Галадия Анна Шевченко. — Если бы сделка купли-продажи действительно состоялась, он должен был бы все эти документы отдать. Выдавать дубликаты документов, которые подтверждают право собственности на квартиру, в соответствии с законодательством может только мэр города. Но человек, который на тот момент занимал эту должность, утверждает, что не делал этого.
— Документы я вижу впервые, — подтвердила «ФАКТАМ» Мирослава Свистович, которая на момент сделки купли-продажи была мэром Ирпеня. — Интересно, что внизу стоит моя фамилия, но подпись чужая. Причем я прекрасно знаю чья — сейчас этот человек занимает высокую должность в горисполкоме.
Правда, имя того человека Мирослава Свистович не назвала. Несмотря на явные признаки аферы, Ирпенский городской суд не удовлетворил иск пенсионера, признав сделку… действительной! Ирпенская милиция отказала в возбуждении уголовного дела, сославшись на то, что сложившаяся ситуация относится к «гражданско-правовым отношениям, которые должны решаться в суде».
Проиграв апелляцию, пенсионер подал жалобу в Высший специализированный суд. На днях ее приняли к рассмотрению. Теперь Михаил Михайлович живет в подвале. Спит пенсионер на подоконнике, застеленном тряпками. Внизу сложены пакеты с остатками его вещей.
— Вот соседи принесли что-то, чтобы укрыться, — говорит Михаил Михайлович, показывая ободранное покрывало. — Как бы на улице не было тепло, подоконник холодный. Соседи меня подкармливают. Кто тушенку принесет, кто хлеб. Вся моя пенсия уходит на адвоката. Без него я как без рук. На холода у меня осталась одна куртка из кожзаменителя. Куда делись остальные вещи, не знаю. Ни под балконом, ни в подъезде я их не нашел.
— Вы видели новую хозяйку квартиры?
— Один раз. Она пришла рано утром, когда я спал. Бросившись к ней, начал задавать ей вопросы, но она захлопнула дверь перед моим носом. Она там не живет, в квартире идет ремонт. Знаете, первое время я до конца не осознавал, что происходит. Думал, что, раз никому доверенность не выдавал, мы быстро это докажем и все решится. А сейчас с ужасом понимаю, что мне, наверное, придется здесь ночевать годами. Сначала самым страшным и унизительным было лечь на подоконник. Теперь привык. Засыпать не страшно — впереди ночь, а когда спишь, об этом не думаешь. Страшно просыпаться и понимать, что этот кошмар продолжается… Недавно по дому пошел слух, что новая хозяйка — не то дочь, не то племянница директора агентства недвижимости, через которое продали мою квартиру. Очевидно, здесь поработала целая группировка.
Директор агентства недвижимости от комментариев «ФАКТАМ» отказалась, заявив, что все операции по сделке купли-продажи были законными. На вопрос, является ли новая хозяйка квартиры ее родственницей, женщина вспыхнула:
— Разумеется, нет! Я знаю эту женщину, она из Фастова. Ее дочь когда-то снимала через наше агентство квартиру, вот и все.
Между тем совсем другое нам рассказал бывший супруг директора агентства Георгий Литвинчук:
— Алла Кулик — ее сводная сестра. Они родные по матери, отцы у них разные. Я хорошо знаю Аллу. Когда мы с супругой жили вместе, она часто заходила к нам в гости. Кстати, я сам фактически стал жертвой своей супруги. Когда четыре года назад мы развелись, без судов разделили имущество. А недавно ко мне пришло письмо из исполнительной службы с требованием… освободить половину дома, купленного мною еще до нашей женитьбы! В суде мне показали заявление от моего имени — дескать, я сам решил отдать ей половину дома. Оказалось, что бывшая жена просто подделала мою подпись и использовала мои паспортные данные. На днях пришли результаты почерковедческой экспертизы, подтверждающие, что заявление подписывал не я. Сейчас дело опять рассматривает Ирпенский городской суд.
Связаться с нотариусом Шевченковского района столицы, в присутствии которой Михаил Галадий якобы выписал Андрею доверенность, не удалось. Услышав, что звонят из газеты, на другом конце провода бросили трубку и больше не подходили к телефону. Андрей с Виктором с тех пор как в воду канули, ни на одном судебном заседании они не появились. Соседи, которые, по сути, свели Михаила Михайловича с мошенниками, толком ничего не смогли о них рассказать.
— Их лучше знает жена, но ее сейчас нет дома, — сказал сосед Михаила Галадия Виктор Иванович. — Виктор вроде как нотариус, кто такой Андрей — я не знаю. Мы и сами поражались, почему эти ребята так вцепились в Михаила Михайловича. Только о нем в последнее время и спрашивали: не надо ли его куда подвезти или чем-то помочь? Кто мог знать, что это мошенники?!