В Чернигове 64-летний мужчина, ремонтируя крышу дома, упал на строительные леса. То, что пронзивший его деревянный брус не повредил ни одного жизненно важного органа, врачи называют чудом
В июле Чернигов одолевали грозы и ливни, а в доме супругов Медведевых, как назло, прохудилась крыша. Первый погожий день выдался в воскресенье, и хозяин снарядился чинить крышу. 64-летний заместитель начальника энергомеханического отдела центра переработки радиоактивных отходов в Чернобыле Борис Медведев — мастер на все руки: сам и дом утеплял, и ремонт в нем делал. Вооружившись цементом и краской, мужчина по-молодецки легко взобрался по строительным лесам на крышу. Замазал трещины, покрыл отремонтированные участки краской. И, довольный законченной работой, стал спускаться вниз.
— А я ведь говорила мужу: «Боря, когда будешь спускаться с крыши, позови меня», — вздыхает супруга Бориса Медведева Наталья Михайловна. — Спускаться вниз ведь тяжелее, чем наверх забираться. Я крутилась во дворе, пока муж чинил крышу, а потом решила ненадолго сбегать в сад за ягодами.
— Я звал жену, но она не услышала, — говорит Борис Александрович. — И решил потихоньку спуститься сам. Перелез на лестницу, которая стояла на лесах. И вдруг лестница поехала в сторону, а потом… понеслась вниз! Я полетел кубарем с высоты примерно четырех метров. При падении лестница ударила по лесам, и они развалились на отдельные балки. Одна из досок вошла в мой левый бок, а вышла из правого. Все произошло за доли секунды. Боли я не ощущал: наверное, из-за травматического шока.
— Рвала ягоды за домом и вдруг слышу: треск, гул и… тишина, — рассказывает Наталья Михайловна. — Бросилась во двор. Смотрю: муж лежит на земле, в боку торчит доска, из головы течет кровь. Но главное: в поднятой руке Боря крепко сжимал кисточку для краски. И смех и грех. Я сначала даже не поняла, что стряслось. Думала, балка ему в бок воткнулась неглубоко. Посередине живота Бори выпирал огромный шишак. Я решила, что это ушиб от удара. Схватила тряпки, стала мочить их холодной водой и к «ушибу» прикладывать. На мои крики сбежались соседи. Они-то и разглядели, что мужа не только насквозь прошило доской, а еще и к лесам пришпилило! А из живота мужа выпирала та самая надломившаяся доска!
Ой, мамочки, что же делать? Я побежала в дом, вызвала «скорую помощь». Сосед попытался отсоединить Борю от лесов при помощи гвоздодера, но ничего не получилось. Тогда он сгонял домой и вернулся уже с «болгаркой». Чтобы искры не поранили Борю, я накрыла его тряпками, а сосед: вж-ж-жик, и быстренько отпилил мужа от этой страшной пирамиды из досок. Но где же «скорая»? Я еще раз позвонила, а оператор говорит: мол, бригада не может вас найти. На нашей улице нумерация домов идет петлей. Незнающему человеку легко заблудиться. Соседи помчались навстречу «скорой» и через десять минут привели ее к нашему дому.
Медики действовали быстро и грамотно, к ним никаких претензий. А вот машина скорой помощи оказалась вообще необорудованной. Даже штатива для капельницы не было. Всю дорогу до больницы врачи держали флакон с лекарством в руках, представляете? Да и сама дорога была — ужас! Я знала, что в Чернигове плохие дороги. Но, когда мы с врачами везли мужа в больницу, увидела, каково это — транспортировать тяжелораненого человека по нашему бездорожью. Доска внутри Бори… прыгала! Честное слово! Мы неслись по ухабам и ямам, мужа подбрасывало почти до потолка кареты скорой помощи. Мы с дочерью крепко держали колени Бори, а врач придерживал голову мужа. Глянула на Борю, а он от этой бешеной тряски позеленел, и лицо заострилось. Слава Богу, ехать было недалеко, поэтому довезли живым.
Сотрудники Черниговской городской больницы № 2 были уже извещены, что к ним везут пациента с очень тяжелой травмой, поэтому бригада врачей встречала их во дворе медучреждения. Медики осторожно переложили Бориса Александровича на каталку и помчали его к лифту. В коридоре приемного покоя было много людей. Увидев на каталке обнаженного мужчину, насквозь пронзенного балкой, посетители больницы похватали мобильные телефоны и бросились фотографировать эту жуткую картину. Потом пересылали снимки друзьям и знакомым. Таким образом один из снимков неизвестного автора очутился в мобильном телефоне хирурга Николая Багинского, который и оперировал Бориса Медведева.
— Мужчина поступил к нам в состоянии травматического шока, — говорит дежуривший в тот день хирург Николай Багинский. — Нас, конечно, предупредили, что случай особый, но я не думал, что это будет выглядеть так страшно. За двадцать лет практики я впервые увидел такой огромный инородный предмет в теле пациента. Помню, меня удивило, что, получив такую травму, мужчина находился в сознании и связно отвечал на наши вопросы.
Кроме сквозного ранения, врачи диагностировали у Бориса Медведева скальпированную рану головы, сотрясение головного мозга, перелом ребра, множественные ушибы по всему телу, а также ушибы внутренних органов. Пациента немедленно доставили в операционную.
— Чаще всего мне приходилось извлекать из тел пациентов ножи и пули, а подобного в моей практике еще не было, — продолжает хирург Николай Багинский. — Говоря понятным языком, мы имели дело с гигантской занозой. Но если обычную из тела человека можно вытащить за несколько секунд, то тут мне с коллегой пришлось попотеть. Пациенту определенно повезло: доска не повредила ни одного жизненно важного органа. Все крупные сосуды тоже оказались целы. У мужчины были травмированы диафрагма, сальник и брыжейка кишечника, и еще в брюшной полости находился обломок ребра. То есть при такой тяжелой травме пациент получил, по сути, минимальные повреждения. Чтобы вытащить доску, мы осторожно отодвигали все внутренние органы — на это ушло четыре часа. Думаю, через месяц мужчина окончательно окрепнет и сможет вести привычный образ жизни.
— Операция длилась четыре часа двенадцать минут, — уточняет со слезами в голосе Наталья Михайловна. — Все это время мы с дочерью сидели под операционной, держась за руки. Я не знала, к кому обратиться, чтобы сохранили жизнь мужу. До этого случая я не верила в Бога. Но вдруг стала молиться, просить кого-то свыше: «Помоги! Спаси его!» Когда, наконец, хирург вышел и сказал: «Ваш муж жив», я заплакала. Потом по совету знающих людей пошла в три разные церкви и заказала там службы за здравие супруга. Впервые в жизни такое сделала! И свечку Богу поставила. А ведь прежде я была атеисткой.
Этот случай полностью перевернул мою жизнь. Я начала все, даже мелочи, воспринимать иначе. Видеть то, чего не замечала раньше. Бывает, еду по Чернигову, а мне кажется, что это другой, незнакомый мне город. Вот вы о предчувствиях спрашиваете, а я от этого раньше вообще отмахивалась. Нет, ни предчувствий, ни знаков не было. Но до сих пор переживаю случившееся. Первое время боялась выходить во двор. Пока жива буду, не забуду эту жуткую картину: окровавленный Боря, пришпиленный к лесам.
После операции муж восстанавливался медленно. Он лежал, не шевелясь. Я молилась, чтобы супруг смог встать с койки и самостоятельно сходить в туалет.
— Это потому, что у меня было много ушибов, — объясняет Борис Александрович. — Кроме того, ведь мне удалили сломанное ребро. Я сильно ударил копчик, а лежать разрешали только на спине. В общем, помучился немного. Но постепенно боли прошли, сейчас самочувствие нормальное. Даже на перевязки сам хожу. Сегодня просил врача, чтобы выписал домой, но он решил оставить меня в больнице до понедельника.
С момента травмы прошло три недели, а на теле Бориса Александровича до сих пор видны пятна от масляной краски, которой он красил крышу. При падении банка с краской упала на землю и обрызгала мужчину с ног до головы. Желтые пятна, как крупные веснушки, рассеялись по всему телу.
Когда журналист «ФАКТОВ» навестила Бориса Александровича в палате, он собирался пообедать. Но ради беседы отложил трапезу. Рассказ о перенесенных несчастьях подошел к концу, и Борис Александрович пододвинул к себе лоток с домашней едой.
— Вспоминаю вкус котлет своей жены, — с улыбкой говорит Борис Александрович. — Из-за большого количества принимаемых лекарств я потерял вкус и обоняние. Все, что я ел, было безвкусным, как трава. Только на днях ко мне стали возвращаться запахи и вкусы.