Четверть века назад режиссер приступил к работе над культовой картиной «Асса», которую за первые три месяца проката посмотрели 88 миллионов человек
Сергей Соловьев — кинорежиссер, сценарист, продюсер, создатель двух десятков первоклассных лент: «Асса», «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви», «Дом под звездным небом»… 25 лет назад началась работа над «Ассой» — лентой о переменах, которых все так ждали. К тому же этот фильм стал одним из основных кинематографических произведений советского рока.
— Сергей Александрович, а кто придумал лозунг «Ассу» — в массы»?
— Сейчас уже трудно вспомнить, но был, кстати, и другой клич: «Ассу» — в кассу».
— Насчет кассы, по-моему, не ошиблись.
— Это точно! За первые три месяца проката фильм посмотрели 88 миллионов зрителей!
— Вы одним из первых заметили и дали понять другим перемены перестроечного периода. Фильм «Асса» был наполнен ожиданием, экзотикой молодежной культуры. Как определяете жанр этого фильма?
— Сегодня мне трудно однозначно назвать этот жанр. После того как фильм вышел на экраны, на него навалилось столько всего. Многое было связано даже не с самой картиной, а с исторической атмосферой того периода. Поначалу я хотел снять романтическую мелодраму. В конечном итоге фильм и оказался некой романтической мелодрамой, но своеобразной, передающей перемены, образовавшиеся вокруг. Начиналось ведь особое время.
*Алика (Татьяна Друбич) и Папик (Станислав Говорухин). Кадр из фильма «Асса»
— Это правда, что ваш отец сыграл роль в истории, способствовав приходу к власти в КНДР Ким Ир Сена?
— Да. У меня благодаря этому остались чудесные детские воспоминания. Я жил в Пхеньяне, в японском доме, который стоял в вишневом саду. Стены были из папиросной бумаги. Моей няней была японка Арита. Видимо, она много мне рассказывала. Когда в 1974 году я оказался в Японии, снимая свою картину, из меня вдруг стали чудовищным образом вываливаться длинные куски японской речи. Вероятнее всего, Арита в мое подсознание напихала этой таинственной лингвистики. У меня самые светлые детские воспоминания, хотя, как я понимаю сейчас, папа занимался не самым светлым делом в истории…
— Кем был ваш отец?
— Разведчиком.
— Он вам ничего не рассказывал о своей работе?
— К сожалению, он очень рано умер — в 1956 году. Тогда я был еще ребенком.
— С детства мечтали о кино?
— Нет, хотел стать моряком. Как и ваш земляк, мой хороший друг Михаил Жванецкий, мечты которого, по его собственному признанию, докатились только до Одесского порта. Я грезил походами на боевых кораблях, на подлодке. Кино ворвалось в мою душу лет в тринадцать. Прогуливая школьные уроки, я забрел в кинотеатр и увидел «Летят журавли». Был потрясен! Много позже, будучи студентом ВГИКа, понял: режиссер Михаил Калатозов и оператор Сергей Урусевский ненормальные люди. Да-да! Настоящее кино делают сумасшедшие. Именно потому «Летят журавли» — единственный советский полнометражный фильм, получивший главный приз Каннского кинофестиваля. Ценность нашего кино заключалась в том, что все снимали любительские фильмы, любя кино, а не кассовые сборы. Что такое гениальный фильм Довженко «Земля», снятый не вполне нормальным человеком (это я говорю без малейшего намерения унизить Александра Петровича)? Почитайте сценарий — это записки сумасшедшего. Дай сегодня этот текст в руки кому-нибудь в Голливуде, скажут: «К психиатру». А это потрясло зрителей во всем мире!
— Вы как-то сказали: «У меня от природы никаких особых талантов нет. Я не смог выучить иностранный язык, обучиться игре на фортепиано»…
— Действительно, меня семь лет учили. У нас не было дома инструмента, купили доску, разрисовали, и я маялся с этой доской. Биологически невозможно было меня чему-то учить.
— Чтобы делать кино, тоже нужен талант…
— Обязательно. Я же не говорю, что являюсь тотальным идиотом. Просто отметил, что особых талантов у меня нет.
— Своего зрителя цените, дорожите им?
— Опасаюсь показаться плохо воспитанным, но, создавая фильм, о зрителе думаю меньше всего. Мне Сергей Бондарчук рассказывал, как Феллини привел его в большой кинозал на премьеру своей картины. Когда глаза привыкли к темноте, Бондарчук увидел расположенный амфитеатром огромный зал, где сидели человек восемь. Шла премьера фильма «Луна». Бондарчук спросил: «А где люди?» — «Они умерли, — ответил ему Феллини. — Мои зрители умерли. Практически все». Конечно, до сих пор кто-то еще читает и Толстого, и Достоевского. Но это, увы, и есть те самые восемь человек, сидевшие на премьере у Феллини. Своего рода вырожденцы. А еще недавно ситуация была совсем другой. Тарковский приехал в Свердловск ночью и увидел вокруг кинотеатра очередь на свой премьерный фильм «Сталкер». Начальники же его уверяли: ты снимаешь кино, которое никому не понятно, не нужно и не интересно. Такая ситуация сейчас не только в зрительном зале, но и при кинопроизводстве. Какой режиссер сейчас нужен? Требуется исполнительный холуй. Как-то незаметно наступило время акакиев акакиевичей (герой повести Николая Гоголя. — Авт.). В прежние времена Акакия Акакиевича жалели, лили слезы над ним, понимали, что превратиться в такого человека — смерть всему. А сейчас всем требуются целые толпы мало ворующих акакиев акакиевичей.
Кстати, когда мы приехали хоронить Феллини, вокруг кинотеатра, где проходила премьера его «Луны», стояла огромная вереница народа.
— Значит, зритель не умер?
— Зрителю нужно новое, необходимо подкидывать уголек в топку постоянного интереса. Понимаете, Феллини, Антониони, Висконти — точно такие же титаны, как Рафаэль, Леонардо да Винчи.
— Таким угольком стала для вас «Анна Каренина»?
— Знаете, почему Лев Толстой написал «Анну Каренину»? С чего началось? К нему пришла Гартунг, внучка Пушкина. Она сидела, и Лев Николаевич увидел у нее на затылке завиток черных волос. Толстой весь вечер не мог оторвать глаз. И когда ему Софья Андреевна сказала: «Лев Николаевич, вы что? В своем уме?» Он говорит: «Я смотрел на нее и представил себе, каким был Пушкин». Это заехало в голову и там осталось. Толстой листал последний том собрания сочинений Пушкина — письма, незаконченные отрывки и нарвался на полторы странички текста, где было написано: «Гости съезжались на дачу, баронесса N…» Он прочитал «Гости съезжались на дачу» 20 раз. Лег спать, встал и прочитал еще. Возникло то, что я называю маниакально-депрессивным психозом. Лев Николаевич говорит: «У этого отрывка, вероятнее всего, есть какое-то начало и конец». И он решил дописать начало и конец, помирив это с завитком волос на шее Гартунг. Это и есть искусство, художество.
— Поэтому свою «Каренину» вы снимали так долго?
— Скорее вынашивал. Идея созрела еще в 90-е годы. «Анна Каренина» — драма зрелых душ, а не молодого поколения. Когда я начинал работу над картиной, мой друг Ричард Гир сказал, чтобы я был очень осторожен, потому что 99,9 процента голливудских актрис мечтают сыграть роль Карениной. После паузы Ричард добавил: «Хотя никто из них ее не читал, но каждая знает, там что-то о паровозе». Можно считать, меня увлек сюжет о железнодорожном транспорте (смеется).
— Как вы подружились с Гиром?
— Объединились вокруг идеи «пушкинских съемок», где Гиру отводилась роль Александра Сергеевича. Он даже приезжал в Питер, знакомился с натурой, однако потом все сошло на нет. А вот дружба наша сохранилась. Сейчас Ричард занимается прокатом «Карениной» в Америке, хотя наши киноленты там не особо пользуются спросом. Разговоры о том, что снимали 15 лет — легенда. Это деньги на фильм мы искали 15 лет. Все эти годы я профессионально занимался попрошайничеством.
Когда в очередной раз закрыли картину, я вдруг понял: самое время снимать вторую «Ассу». Вспомнил, как все когда-то на концерте «Кино» в Зеленом театре (финальная сцена «Ассы». — Авт.) орали: «Перемен! Мы ждем перемен!» И я спросил себя: неужели сегодня наступили перемены, о которых мы тогда пели? Нет! Перемены наступили, но совершенно не те, которых мы ждали. И новая «Асса» как раз об этих переменах. За 20 лет выросло другое поколение. Моей дочери Ане во время первых съемок был год. Сейчас она уже взрослая девушка, закончила консерваторию. Я очень благодарен ей за то, что написала музыку для «Анны Карениной». Кстати, вторая «Асса» никаких ответов не дает. Она задает новые вопросы.
— Вы хорошо чувствуете музыкальных героев поколения. Главную роль в вашем фильме «2-Асса-2» сыграл музыкант Сергей Шнуров…
— Шнуров — выдающаяся поэтическая личность. На съемках он подружился с Юрием Башметом, который по образу жизни в два раза больше рокер, чем сам Сережа. Как-то в три часа ночи они из филармонии шли под ручку, а я сзади. Башмет говорит: «Ты хороший парень, но у тебя башка есть? Я прочитал в «Комсомолке» твое интервью обо мне. Ты говоришь: «Я знаю Башмета давно, лет шесть или семь». Тебя спрашивают, какие у вас впечатления, ты отвечаешь: «Хорошие, потому что все семь лет я ни разу не видел его трезвым». Соображаешь, что ты говоришь на всю Россию? У меня есть дети, внуки, семья, и они всю эту хрень читают». А Шнуров отвечает: «Я вас не понимаю. По-вашему, я на всю Россию врать должен?»
Сценарий «2-Асса-2» увидел на фестивале «Дух огня» в Ханты-Мансийске тамошний губернатор и сказал: «Постараемся что-нибудь сделать». Самое главное, цены на нефть были хорошие, и они нашли финансирование на вторую «Ассу». Тогда началась новая жизнь и у «Анны Карениной». Я оказался в очень странном положении человека, снимающего сразу две картины. Часто ехали на съемки, и я только по лицу оператора понимал, что мы едем снимать — «Анну Каренину» или «2-Асса-2». Иногда снимали то и другое. Главным, как признавались потом операторы, было не попадать в кадр друг к другу. Но в монтажной все улеглось и устроилось.
— Новая Анна не такая, какой была Татьяна Самойлова в экранизации Александра Зархи. Правда ли, что вы очень хотели снять в этой роли Татьяну Друбич, вашу бывшую жену?
— Насчет «бывших». Таковых не бывает, как и бывших разведчиков. Таню Друбич, которая играла Анну, спросили: «Какая из Анн Карениных на вас произвела большее впечатление: Вивьен Ли, Самойлова, Грета Гарбо?» Таня говорит: «Та, которая написана у Льва Толстого».
— Ваш фильм стал одним из последних для Абдулова и Янковского…
— Саша Абдулов и Олег Янковский были в прекрасной форме, в том числе физической. Вокруг них сплетались интриги, мелькали прекрасные девушки. Когда заболел Саша, был ужас. Потом Таня Друбич сказала мне, что видела в интернете заметку о том, что болен и Олег. Я не поверил, ведь в одну воронку снаряд два раза не попадает. Был с ними обоими дружен, этот фильм еще и память о нашей дружбе.
Помню, Олег в последние дни жил тем, что «Анна Каренина» выходит на экран. Он уже плохо себя чувствовал, я ему звонил: «Олег, приезжай на «Мосфильм» — один посмотришь». Он отвечал: «Я хочу со зрителями». Когда наметилась премьера в Санкт-Петербурге, Олег сказал: «Я приеду, даже если плохо буду себя чувствовать. Наколюсь чем-нибудь и приеду». Но не успел ни наколоться, ничего…