Шевченковское райуправление милиции Киева возбудило уголовное дело по факту мошеннического завладения квартирой в центре столицы. Родные пенсионера, умершего при загадочных обстоятельствах, подозревают, что к преступлению причастна «опекунша» старика
Точную причину смерти 74-летнего киевлянина Серго Маглеваного пока никто не знает. Сотрудники морга, где лежит его тело, от комментариев воздерживаются, судмедэкспертизу почему-то до сих пор не провели. Но все обстоятельства этой темной истории указывают на то, что уйти из жизни пенсионеру помогли. Когда дочка Серго Ивановича в очередной раз пришла навестить отца, она обнаружила, что пенсионер… пропал. В квартире все было перевернуто вверх дном, документы и деньги исчезли. Соседи видели, как накануне к подъезду подъезжал фургон. Приехавшие на нем мужчины несли в дом матрас… Тело пенсионера нашли только на следующий день — после звонка назвавшейся опекуншей Марии, которая сказала, что квартира старика теперь принадлежит ей.
— Мой 74-летний папа жил не с нами, и два-три раза в неделю я обязательно его навещала, — начинает рассказ Ирина Петриченко, эффектная блондинка средних лет. — Последние несколько лет он не выходил из дому — отец давно страдал психическими расстройствами, а с годами стал панически бояться улицы, даже окна не открывал. Поэтому можете себе представить мое удивление, когда, придя к нему 15 сентября, я не застала папу дома. Дверные замки в квартире были целы, но что творилось внутри! Все шкафы раскрыты настежь, скомканные вещи разбросаны по всему дому. Папины ордена и медали пропали, деньги тоже. Но самое ужасное, что сам отец исчез. На кровати, где он постоянно лежал, не было постели и подушек. Вместо этого там лежал новенький матрас, завернутый в целлофан. Ничего не понимая, я огляделась по сторонам и заметила, что шкафчик, где папа хранил папку с документами, открыт. Все бумаги из него пропали.
Стало понятно, что в доме орудовали преступники. Которые, кстати, не потрудились замести следы — на полу женщина обнаружила двенадцать пустых бутылок из-под минеральной воды и надкусанные бутерброды.
— На полу около кровати я нашла папин крестик, — продолжает Ирина. — Просто оторваться от цепочки и упасть он не мог. Как многие пожилые люди, папа надевал на себя несколько слоев одежды, а крестик носил под ней. Он мог упасть, только если отца переодевали. Все окна в квартире были нараспашку. Догадываясь, что произошло что-то страшное, я вызвала милицию.
Приехавшие на вызов сотрудники Шевченковского райуправления милиции сняли отпечатки пальцев, забрали бутылки на экспертизу, но объяснили, что уголовное дело в течение трех дней не возбудят — дескать, такой порядок, вдруг отец найдется. Понимая, что надо действовать, я подняла на ноги адвоката. А вечером мне позвонили на домашний телефон. «Вы Ирина? — спросила женщина на другом конце провода. — Ваш отец вчера умер. Он пытался вам позвонить, хотел попрощаться. Но не смог дозвониться». «Кто вы такая?» — опешила я. «Я опекун, — невозмутимо ответила незнакомка. — Опекун вашего папы. Фирма «Турбота» предложила мне его еще в мае. И вообще, — добавила, — его квартира теперь моя, я несколько месяцев назад купила ее». С этими словами «опекунша» бросила трубку. Я не верила своим ушам. Какой опекун? Что значит «фирма мне его предложила»? У папы никогда не было ни опекунов, ни сиделок — мы сами за ним ухаживали и обеспечивали всем необходимым.
На следующий день Ирине позвонили из милиции и сказали приехать на Байковое кладбище. После звонка от опекуна (до которой дозвониться потом так и не смогли) милиционеры начали проверять, нет ли тела пенсионера в холодильниках морга на кладбище.
— Почему именно на Байковом? — продолжает Ирина. — Много лет назад после смерти дедушки папа забронировал себе на этом кладбище место. Но все эти документы тоже пропали. Логично, что опекунша, которая, очевидно, их взяла, похоронила бы его там. «Что, «кидок» на квартиру? — спросил у милиционера работник кладбища. — Так почему вы сюда приехали? Вы лучше в областную больницу поезжайте». Я тогда еще не поняла, что он имел в виду. После этого милиционер куда-то уехал. А вскоре позвонил опять: «Мы задержали преступников. Ту самую опекуншу, ее мужа и водителя. Их взяли в областной больнице».
Допросив задержанных, милиция возбудила уголовное дело по факту мошенничества. «Опекуншей» оказалась 30-летняя Мария Вуктович (имя и фамилия изменены) с крымской пропиской. Правда, она заявила, что история с опекунством никакая не выдумка, и показала договор.
— Это был договор пожизненного содержания, — говорит Ирина. — В соответствии с этим документом женщина обязывалась ухаживать за моим отцом и полностью содержать его при условии, что после его смерти квартира станет ее собственностью. Договор был заключен в мае этого года. Я не могла понять, как такое может быть. Отец мне ни слова об этом не говорил! Еще больше удивила последняя страница договора. Там стояла подпись, не имеющая ничего общего с подписью папы. Не надо быть экспертом, чтобы понять, что расписывался не он, — Ирина показывает документы. Подписи и на договоре, и в паспорте действительно не похожи. — Вуктович яростно начала утверждать обратное: «Ничего не знаю, расписывался он. Это видела нотариус, которая заключала сделку». Что касается того, как она попала к моему папе, то здесь у «опекунши» была заготовлена целая история. «Мне его дала киевская фирма «Турбота», расположенная по адресу Крещатик, 16, — рассказала Вуктович сотрудникам милиции. — Они предоставляют такие услуги — сводят пенсионеров с желающими за ними ухаживать». При этом стоимость такой услуги, по ее словам, обошлась ей в… 25 тысяч долларов. Дескать, она заплатила такие деньги, чтобы ее направили не к кому попало, а именно к одинокому пенсионеру с квартирой, с которым можно будет заключить договор пожизненного содержания. Что она и сделала.
Тело отца действительно оказалось в Киевской областной больнице — его туда лично отвезла Вуктович. Но почему, спрашивается, в областной, если папа — коренной киевлянин? Какое он имеет отношение к областной больнице? Когда я задала этот вопрос тамошним медикам, они пожали плечами: «Да, это так… Тело просто привезли… на хранение». Получилось, что люди с улицы принесли в больницу чей-то труп, попросили подержать его в холодильнике, а сотрудники больницы, ничего не проверяя, согласились. В официальном ответе Киевской областной больницы написано, что тело привезла Вуктович на хранение. Мне тело отца увидеть не позволили.
Но тут открылся еще один интересный нюанс. Вскоре Ирине удалось выяснить, что, когда ее отец якобы подписал договор пожизненного содержания, квартира ему уже… не принадлежала. Так, договор пожизненного содержания датирован 11 мая. А 10 мая от имени Серго Маглеваного была выписана доверенность на имя некоего гражданина Герко, который в тот же день перепродал квартиру… опекуну Вуктович. Получилось, что Вуктович купила у Герко квартиру, а на следующий день заключила со стариком договор пожизненного содержания. Хотя в этом договоре черным по белому написано, что квартира принадлежит пенсионеру и Вуктович сможет ее получить только в случае его смерти.
— Видимо, мошенники решили лишний раз перестраховаться, но перестарались, — говорит Ирина. — Иначе как объяснить, что Вуктович, по сути, приобретает у папы квартиру, которая… и так уже принадлежит ей. При этом подпись в доверенности, выписанной на некоего Герко, совершенно не похожа на папину.
— Но как нотариус могла заключить такую сделку?!
— Мне тоже хотелось бы это знать, — горько усмехнулась собеседница. — Когда всплыла эта афера, она как в воду канула. В офисе не появлялась больше месяца, телефоны отключила.
Кстати, как только мы обнаружили тело отца, оказалось, что его уже ждали на Байковом кладбище на кремацию. Опекунша, очевидно, планировала быстренько избавиться от тела. А что в таком случае может быть лучше кремации? Эксгумацию не проведешь, ничего потом не докажешь. Только благодаря тому, что мы с адвокатом подняли шум и направили срочное письмо в Генпрокуратуру, кремацию удалось остановить. Тело отца забрали в морг на Оранжерейной. При этом в официальном ответе, полученном нами от Киевской областной больницы, сказано, что за папиным телом приезжал лично заместитель начальника Шевченковского райуправления милиции.
— «Опекуншу» задержали?
— Сначала да. Но, взяв у нее и у ее компании (мужа и водителя) показания, отпустили. Понятно, что они действовали не одни. Соседи видели, как за день до того, как я обнаружила исчезновение папы, к его парадному подъезжал фургон. Оттуда вышли здоровые мужики с матрасом. Тем самым, который я потом обнаружила на кровати отца вместо постели.
— Очевидно, преступники следили за вашим отцом уже давно. Он не замечал ничего подозрительного?
— Он — нет, — качает головой Ирина. — Это я сейчас, анализируя ситуацию, понимаю, что все началось 9 мая. Вернее, приметили они папу, может быть, и раньше, но впервые наведались к нему тогда. Помню, пришла к папе, а он радостно сообщил: «Тут депутат приходил, с праздником поздравлял. Подарил газовую плиту и холодильник, представляешь?» Я еще удивилась: ничего себе подарки! Неужели власти так расщедрились? Через некоторое время папа завел разговор о том, что он как ребенок войны может отсудить у государства 16 тысяч гривен. Я начала его отговаривать — еще не хватало в 74 года с кем-то судиться. «Мне люди обещали помочь», — сказал папа. Как выяснилось, «люди» — это тот же «щедрый депутат». Правда, его фамилию папа не запомнил. А уже после того, как отец пропал, я обнаружила в одном из его ящиков гарантийные талоны на плиту и холодильник. Они были выписаны на имя… Марии Вуктович. Все становилось на свои места.
Кстати, еще один интересный момент. Заключая сделки, «опекун» отвезла нотариусу справки, подтверждающие, что пенсионер «психически здоров и даже может работать охранником». Хотя на самом деле Серго Маглеваный последние сорок лет страдал хронической параноидальной шизофренией (вид психоза, сопровождающийся нарушением процессов мышления, бредовыми идеями и галлюцинациями). У Ирины есть документы, подтверждающие, что пенсионер стоял на учете у психиатра. Как Киевский психоневрологический диспансер № 2 мог выдать Вуктович справку о том, что Серго Иванович психически здоров, остается загадкой.
— Фирму «Турбота» по адресу Крещатик, 16 ни мы, ни милиция не нашли, — говорит Ирина Петриченко. — Очевидно, такой просто не существует. Как известно, в Киеве есть одна благотворительная организация «Турбота». Но ее офисы находятся совсем по другим адресам и вряд ли имеют отношение к делу.
В этой темной истории понятно пока только одно: уйти из жизни папе помогли. После того как «опекуншу» и компанию нашли, мне в милиции рассказали, что в практике Вуктович это, по всей видимости, уже не первый случай. Раньше она уже оформляла опекунство над одинокой пенсионеркой, проживающей на улице Блюхера (тоже в Шевченковском районе!). И та так же, как и мой папа, через три месяца после того, как был заключен договор пожизненного содержания, скончалась при загадочных обстоятельствах. Квартира перешла Вуктович, сейчас она в ней живет. Преступники действуют по четко отработанной схеме. Правда, в случае с бабушкой на Блюхера фигурирует не «Турбота», а другая фирма, которой, как выяснилось, тоже не существует.
Действия милиции, честно говоря, тоже вызывают вопросы. Сначала они вроде начали активную деятельность — опросили «опекуншу», возбудили уголовное дело. Но потом вдруг затихли. Я была уверена, что судмедэкспертизу давно провели, и на днях пришла к патологоанатому, чтобы узнать хотя бы точную дату смерти отца. «Ни дату, ни причину я назвать не могу, — развел руками судмедэксперт. — Странно, но судмедэкспертизу… до сих пор не назначили. С тех пор как привезли тело, я не получил от милиции ни одного письма. Тело лежит, но никто не говорит, что с ним делать».
— Я бросилась выяснять, в чем дело. В милиции вразумительного ответа мне никто не дал, — продолжает Ирина Петриченко. — Только на днях мы с адвокатом, подняв на ноги все правоохранительные инстанции, таки добились, чтобы экспертизу назначили.
Вуктович и компанию отпустили, даже не взяв с них подписки о невыезде. А неофициальные источники сообщили, что «опекуншу», как и меня, признали… потерпевшей. Дескать, ее «кинула» несуществующая фирма «Турбота» — деньги взяли, а о том, что у пенсионера есть наследники, не сказали. Не знаю, насколько это правда. В милиции мне по этому поводу ничего не сказали.
— Так называемая опекунша не проходит по делу как потерпевшая. Она — свидетель, — прокомментировали «ФАКТАМ» ситуацию в отделе по связям с общественностью Киевского милицейского главка. — Сейчас возбуждено уголовное дело по статье «Мошенничество», идет расследование. Недавно дело передали в Главное следственное управление Киева.
Подробностей правоохранители не сообщили, сославшись на тайну следствия. Съездив к нотариусу, в чьем присутствии Вуктович якобы заключала с Серго Ивановичем договор, мы убедились в том, что помещение закрыто.
В благотворительной организации «Турбота» сказали, что не имеют к этому случаю никакого отношения.
— Мы не занимаемся опекунством и уж тем более не «продаем» пенсионеров потенциальным опекунам, — сказали «ФАКТАМ» в организации. — Наша деятельность — благотворительные акции и экскурсии для пожилых людей. Как вы сказали, зовут пенсионера? Серго Маглеваный? Это имя мы бы уж точно запомнили. Нет, таких пенсионеров у нас не было. Кстати, вы не первая, кто звонит с подобным вопросом. В последнее время к нам часто обращаются пенсионеры и рассказывают, что представители некой фирмы «Турбота» предлагают им заключать договора.
К сожалению, дозвониться до самой «опекунши» Вуктович нам не удалось — женщина не снимает трубку.
— На электронном адресе мы посмотрели интересную переписку, — говорит Ирина. — Сначала шло бурное обсуждение ситуации с бабушкой на Блюхера. «У нас есть недееспособная бабулька, — писала кому-то Вуктович. — Договор уже заключен…» А весной она начала переписываться по поводу моего папы. У нее на почте есть даже фотографии подаренной отцу плиты.
Приехав в прошлый четверг в квартиру отца, я обнаружила, что там уже стоят другие двери. Взломав замок, ужаснулась. Внутри опять все перевернуто вверх дном. А на следующий день мне позвонили соседи отца: «Возле вашей квартиры какие-то люди и полно милиции. Они меняют замок». Вызвав «Беркут», мы с мужем помчались туда. Девушка в форме оказалась полковником милиции. «Все под контролем, можете идти», — сказала она беркутовцам. Там же стояли Вуктович с мужем. Под подъездом — белый фургон, о котором рассказывали соседи. Увидев, что сотрудники «Беркута» уходят, мы подняли шум. Начали звонить в милицию, адвокатам. В итоге Вуктович с милицией уехали. Несмотря на то что по факту мошенничества возбуждено уголовное дело, нашу квартиру никто не арестовал. Одновременно я подала к Вуктович гражданский иск в суд. Но пока, насколько я знаю, его даже не приняли к рассмотрению. И арест на квартиру до сих пор не наложен.