«ФАКТЫ» писали о несчастье, случившемся 3 сентября во дворе одной из столичных хрущевок на Нивках.
Киевлянка Алина Грищук уехала на работу к мужу, оставив четырехлетнего Эрнеста и полугодовалую Саманту на попечение бабушки Натальи. С ними был и девятилетний младший брат Алины Максим. Около четырех часов дня бабушка вспомнила, что дома нет хлеба. Поддавшись на уговоры мальчишек разрешить им еще немного поиграть на детской площадке, женщина с внучкой в коляске отправилась в ближайший гастроном.
Двое знакомых Максима, десятилетние ребята, увидев оставленную возле мусорного контейнера пластиковую канистру с надписью «Огнеопасно». И вооружившись зажигалкой, приступили к опасным экспериментам. Когда они подожгли тоненькую струйку жидкости, лившуюся из канистры, огонь, взлетев по струйке, попал внутрь фляги. Полыхнули пары горючего, находившиеся в полупустой канистре.
Испугавшись, один из ребят, державший емкость в руках, изо всех сил отшвырнул ее подальше. И надо же было случиться так, что горящая фляга упала прямо на маленького Эрнеста, наблюдавшего в сторонке за происходящим. Малыша в считанные секунды охватило пламя…
За судьбу маленького пациента переживала вся Украина. Выяснилось, что у Эрнеста Грищука — ожоги 80 процентов кожного покрова III-IV степени тяжести, вплоть до обугливания тканей, ожог дыхательных путей, кожи лица и головы. Чтобы бедный малыш не чувствовал боли, его ввели в состояние медикаментозного сна, из которого выводили один раз в сутки на 15-20 минут — проверить, как он себя чувствует, может ли двигаться.
Отец мальчика Александр Грищук, не колеблясь, отдал сыну свою кожу с левой ноги от колена до бедра. Прикрытые ею ожоговые раны должны были продержаться два-три месяца и помочь маленькому организму достаточно нарастить своей кожи, чтобы «посадить» ее на все обгоревшие места.
Для спасения жизни маленькому Эрнесту нужны были дорогие антибиотики (один день лечения обходился примерно в тысячу гривен) и много плазмы крови, поскольку организм, не защищенный кожным покровом, теряет жидкость катастрофически быстро. Чтобы получить необходимое количество препарата, требовалось не менее 30 доноров в день. Где родителям мальчика было взять столько друзей и знакомых, согласных откликнуться на их беду? Родители в отчаянии обратились к СМИ.
И помощь пришла — не от хозяев «вельможных» кабинетов. От простых людей — пенсионеры присылали сколько могли, по двадцать-тридцать гривен, потенциальные доноры сами приезжали в больницу, чтобы сдать кровь.
Но — увы. Усилия врачей оказались напрасными. В минувший вторник малыш умер.
— До последнего мы сделали все, что только было возможно для спасения ребенка, — печально сказал главный врач Киевского ожогового отделения киевской городской больницы № 2 Анатолий Воронин. — Шестьдесят дней тянули маленького пациента, как могли, практически не уходя домой. Не скрою, был момент, когда уже казалось, что у малыша есть неплохие шансы на выздоровление. Мы сделали несколько десятков операций, закрыли 60 процентов ожоговых ран. Но у мальчика началось грозное осложнение — ожоговый сепсис, или заражение крови. Ослабленный организм не смог справиться с инфекцией.
— Его родственники говорят, что, возможно, не нужно было лечить такого тяжелого пациента здесь, в Украине, а везти его в какую-либо ведущую мировую ожоговую клинику. В тот же Бостон, где спасли Настю Овчар.
— Насчет Бостона — не знаю, — вздохнул врач. — Довезти туда маленького пациента мы бы однозначно не смогли — для этого потребовался бы беспосадочный трансконтинентальный лайнер с необходимым медицинским оборудованием на борту, а у нас таких нет. К тому же состояние больного максимально осложнялось ожогом дыхательных путей. Не забывайте, что состояние шестилетней Насти Овчар, о которой «ФАКТЫ» в свое время много писали, было на порядок лучше, чем у Эрнеста. Мы консультировались со специалистами из Бостона, высылали им фотографии ребенка, выписки из истории болезни. Американские специалисты ответили только: «Понимаем всю сложность вашей ситуации…». Этот ответ до сих пор «висит» у меня в электронной почте.