Пока в Москве продолжается судебное разбирательство по делу пытавшейся за миллион рублей продать свою новорожденную дочь 39-летней украинки Светланы Образковой, ее муж в одиночку воспитывает троих детей, оставив работу и оформив декретный отпуск по уходу за малышкой
Год назад «ФАКТЫ» рассказали историю семьи Образковых из села Шовкуновка Луганской области: 38-летняя Светлана, поехав на заработки в Москву, родила там ребенка и решила его продать, чтобы погасить кредитные долги в Украине. 19 августа 2010 года при совершении сделки женщину задержали российские правоохранители и посадили в СИЗО, а ее семидневную дочь отправили в дом малютки. В тот же день сюжет об этом показали все новостные телеканалы России. Из телепрограммы о произошедшем узнали родные Светланы — муж Владимир и дочери Яна и Снежана.
Девочки сразу заявили отцу, что не позволят, чтобы их сестра росла в детдоме. На семейном совете было решено: малышку нужно забрать домой. Преодолев массу бюрократических преград, Владимир через три месяца таки привез дочь Светланы в Шовкуновку, и вот уже год он в одиночку справляется с домашним хозяйством и тремя дочерьми. Как ему это удается, мужчина рассказал «ФАКТАМ».
На заработки в Москву Светлана Образкова, жительница луганского села Шовкуновка, отправилась, чтобы рассчитаться с кредитными долгами. Женщина работала приемщицей на молокопункте Купянского молокозавода. Ездила с водителем по селам района и принимала у людей молоко, потом насчитывала им деньги за сданное сырье. А в 2008 году, когда начался кризис, завод просто перестал расплачиваться с селянами.
— Для многих сельских семей сдача молока — единственный источник доходов, — поясняет Владимир Образков. — До кризиса завод платил регулярно — раз в десять дней. А тут — раз задержали, второй раз, третий… Люди и ругались, и обзывали жену обманщицей, и проклинали. Они же как считали: Светка молоко принимает, значит, она и платить должна. Даже слушать никто не хотел, что выплаты задерживает завод. И все требуют: одному на операцию срочную деньги нужны, другому на учебу детям…
Вот тогда-то Светлана и решилась взять первый кредит, чтобы расплатиться с селянами. Сумма казалась небольшой — около четырех тысяч гривен, и долг Образкова рассчитывала погасить быстро. Но деньги от завода все не приходили, а проценты по кредиту росли в геометрической прогрессии.
— Потом жена взяла второй кредит, чтобы погасить первый, потом третий и так далее, — сетует Владимир. — Мы как могли платили банкам, но проценты росли неумолимо. Последний кредит, который Светлана брала в начале 2009 года в надежде рассчитаться со всеми предыдущими долгами, был на 16 тысяч гривен. Но его на все не хватило — и Света решила ехать в Москву на заработки. А там уж родилась Софийка…
Так вышло, что заработать нужной для погашения кредита суммы Образкова на чужбине не смогла: плата за жилье съедала почти всю ее зарплату продавца, а затем добавилась еще и неожиданная беременность, которую женщина то ли не успела, то ли не захотела прервать. Как бы там ни было, но еще до рождения ребенка Светлана решила его продать.
— Когда я был в Москве и встречался со Светой в изоляторе, она сказала, что не деньги побудили ее продать дочку, — вспоминает Владимир. — Она просто боялась, что, узнав о внебрачном ребенке, мы с дочками откажемся от нее. Но ведь Светлана — моя жена, мы с ней состоим в законном браке. Вот мы с девочками и решили: этот ребеночек — наш.
Хотя российские власти собирались лишить Светлану Образкову родительских прав на новорожденную дочь, ее семья, едва узнав о происходящем, тотчас начала оформлять документы, чтобы привезти девочку домой. Снежана и Яна решили, что назовут сестричку Софией…
Первый раз Владимир отправился в Москву 30 августа 2010-го. Приехал — сразу вызвали к следователю: какие-то объяснения нужно было написать, отдать некоторые Светины документы. Именно там мужчина впервые за год встретился с супругой.
— Я сидел в кабинете у следователя, — рассказывает мой собеседник. — И вдруг открывается дверь и заводят жену. Она меня как увидела, так сразу в обморок упала. Мы перепугались со следователем: подумали, что у нее сердечный приступ.
Как только Светлана пришла в себя, Владимир сразу сообщил ей о намерении забрать малышку в семью.
— Жена сначала не могла поверить, что мы ее не осуждаем, — улыбается Владимир. — А уж когда сказал про ребенка, так она и вовсе от радости разревелась…
Изначально отношение российских следователей и прокуроров к попытавшейся продать свою новорожденную дочь украинке было резко негативным.
— К продаже ребенка Светлана Образкова готовилась еще до родов. Собственно, и рожала, только чтобы его продать, — через день после задержания нашей соотечественницы заявил в интервью российским телеканалам руководитель следственного отдела Следственного комитета при прокуратуре РФ по Кузьминскому району Москвы Василий Евдокимов. — Она уверяет, что ее старшие дети дома голодают. Дети у нее действительно есть, двое. Что же касается голода и долгов, то в них мы не уверены. Сейчас разбираемся во всех обстоятельствах, чтобы понять, хотела женщина сумму в миллион рублей, запрошенную за ребенка, пропить-прогулять или действительно продавала новорожденную, чтобы спасти своих старших детей.
— Следствие сначала не хотело верить, что на такой дикий шаг, как продажа ребенка, мать толкнула крайняя необходимость, — говорит Владимир. — Но когда я привез документы, потом письмо написали наши односельчане, отношение следователей к Светлане изменилось: одни теперь искренне ей сочувствовали, другие называли откровенной глупостью ее альтруизм — нахватать кредитов ради того, чтобы рассчитаться с односельчанами…
И следователь, и прокурор уверяли меня, что с учетом всех обстоятельств жена получит минимальное наказание. По российскому законодательству, за продажу ребенка грозит от трех до десяти лет. Как мне тогда говорили, поскольку условное наказание за такие действия не предусмотрено, то дадут Свете три года, но через полгода она сможет выйти условно-досрочно…
С тех пор прошел год, а судебное разбирательство и по сей день длится.
— Первое заседание суда было назначено на декабрь прошлого года, — рассказывает Владимир. — Но его перенесли: не хватало каких-то документов из посольства. К следующему разу эти бумаги подготовили, но заседание снова перенесли, так как документы были на украинском языке, а не на русском. Да и Светлана, наслушавшись «доброжелателей» в камере, начала как-то странно себя вести. Мы с дочками хотели поехать на суд, чтобы и ее морально поддержать, и, может быть, как-то на судью повлиять. Но Света сказала, чтобы мы не приезжали. Мол, пусть будет как будет. И вместо того чтобы просить суд о снисхождении, пишет жалобы на всех подряд — следователя, прокурорских работников… В результате следователя недавно поменяли, а прокурор на последнем заседании попросил у суда для Светланы не трех лет лишения свободы, а восьми — почти максимальное наказание. Чем теперь все закончится, я не знаю. Да и вообще у меня сложилось впечатление, что жена просто не хочет возвращаться домой.
Пока женщина находится в следственном изоляторе, Владимиру приходится быть троим дочерям и папой, и мамой.
— Привезти Софийку домой я смог только в конце октября, — вспоминает он. — Два с половиной месяца ушло на сбор бесчисленных бумаг.
Кстати, по российским законам, девочку Владимиру Образкову могли и не отдать: в РФ права на ребенка имеет биологический отец. Но этот неизвестный, к счастью, не объявился, а кто он и что, Светлана не сказала ни мужу, ни следователю.
— Наверное, мне Бог помогает со всем справиться, — говорит Владимир. — При содействии нашего сельского головы Сергея Александровича Панченко и районной службы по делам детей удалось собрать все необходимые справки и документы. В октябре прошлого года я снова приехал в Москву. В Кузьминской райадминистрации выдали документы на ребенка — постановление суда о признании меня отцом, свидетельство о рождении и разрешение забрать Софийку из дома малютки.
По какому-то мистическому стечению обстоятельств документы на дочь Владимир получил в день рождения жены — 26 октября, о чем и сообщил ей в СИЗО. Уже на следующий день он с малышкой отправился домой. Как только вышли из поезда, их сразу отправили в больницу. Обследовав девочку, медики сказали, что она здорова.
Когда маленькая София попала домой, к Образковым потянулись родные и друзья.
— Приехали, считай, все родственники — и мои, и Светины, — рассказывает Владимир. — Понавезли одежек, памперсов, влажных салфеток. Даже коляску подарили. Но исключительно питание для малышки обходилось в очень значительную сумму. Да и работу, естественно, пришлось оставить. Я теперь один из немногих в Украине отцов, который сидит в декретном отпуске. А что делать? Бабушки нянчить кроху не могут: им обеим уже за семьдесят. А девчонки учатся. Снежана так и вовсе дома бывает лишь на выходных — всю неделю живет в Белокуракино, в общежитии техникума. Так что все заботы о трехмесячной Софийке легли на мои плечи. Я поначалу даже составлял графики — кормление через каждые три часа, прогулки, купания…
Помимо чисто бытовых проблем, мужчина столкнулся с еще более серьезными, чем раньше, финансовыми трудностями.
— После отъезда Светы коллекторы начали донимать нас, — сокрушается Владимир. — Но мы уже привыкли и к постоянным телефонным звонкам, и к письмам в черных конвертах с угрозами судом и описью имущества. А что у нас описывать? Диван, на котором спят старшие девчонки? Моей зарплаты нам со Снежаной и Яной едва хватало на жизнь. Благо хоть свой огород да кой-какое хозяйство. С появлением же в доме Софийки мне пришлось оставить работу и оформить отпуск по уходу за ребенком. А пособие на малышку — 130 гривен в месяц. Плюс к этому старшая дочь получает 200 гривен стипендии. Сейчас хоть последние деньги получаю из пособия на рождение ребенка, а когда и эти выплаты закончатся, даже не представляю, как мы будем жить. Да еще кредиты…
Кстати, кредиты Светлана брала в нескольких банках, и все они по-разному смотрят на проблемы, возникшие в семье Образковых. Одни говорят, что по вынесении женщине приговора и его документального подтверждения смогут списать ее долг, другие же требуют погашения если не процентов, то хотя бы самого тела кредита. Но суд все еще длится, и каким будет приговор — сказать трудно.
— Светке бы лишний раз покаяться и попросить о снисхождении, а она вместо этого строчит жалобы, — сетует Владимир. — Да и в консульстве не хотят ей помогать. Заведующий консульским отделом посольства Украины в Москве Владимир Саенко сказал мне, что поддержки на суде от консульства не будет, поскольку таких, как Светлана, у них не один десяток и ко всем на суды не находишься. Советует нанимать хорошего адвоката. Но квалифицированный юрист, тем более московский, нам просто не по карману.
Пока Светлана сидит в СИЗО, а Владимир в меру своих сил воюет и с ее упрямством, и с коллекторами, маленькая Софийка, которой уже год и три месяца, растет и развивается. Первые шаги она сделала в десять месяцев, а в 11 — сказала первые слова.
— Все дети какое слово первым произносят? — спрашивает Владимир. — Правильно — «мама». А нашей Соне за маму пока я и Яна. Вот ребенок и сказал сначала «папа», а потом «Яна». Слова «мама» доця пока не знает. И когда сможет его сказать — неизвестно…