Украинские журналисты оказались единственными представителями иностранных средств массовой информации, которым удалось побывать в самой гуще драматических событий в Казахстане
Среди ветхих пятиэтажек стоит юрта. Пожилая женщина долго рассматривает незнакомцев с телекамерой. «Юрта -- это похороны, -- поясняет она, едва сдерживая слезы. — Полицейские начали стрелять без предупреждения. Первый ряд митингующих буквально скосило…»
Среди тех, кто стоял впереди, оказался ее племянник Имран. Ему было 38 лет. Теперь семья Шулашаевых не может забрать из морга тело. Больницу охраняет спецназ.
В небольшой комнатушке квартиры, из окон которой видна юрта, на коленях стоят мама и жена погибшего. Единственное, что осталось у Ирши от мужа, — надпись на балконе: «Я тебя люблю». Эти слова Имран вывел краской еще до свадьбы.
Имрана Шулашаева положат в юрту на три дня. И каждый житель окрестных домов получит возможность попрощаться с ним.
«Кто ответит за погибших, кто возьмет на себя ответственность за стрельбу в мирных жителей?» — срывается на крик мужчина в платке, наполовину закрывающем лицо. Он яростно размахивает руками, словно пытаясь ударить журналистов. Его останавливают другие пикетчики. В городе работают только украинские корреспонденты. Ни одной местной камеры, ни одной российской. Для жителей Жанаозена мы — единственная надежда, что об их беде узнают за пределами Казахстана.
«Пьяницы, дебоширы, наркоманы -- так на всех местных телеканалах в новостях называют зачинщиков массовых беспорядков в Жанаозене. Посмотрите на меня, я на митинге была с ребенком. Посмотрите на окружающих, вы видите здесь насильников и грабителей?» — спрашивает Айна Ульбекова.
«Нельзя называть народ Казахстана дебоширами», -- говорит Кулат Сулийменов. Он живет в 150 километрах от Жанаозена — в Актау, жители которого устроили пикет в поддержку земляков. Такие демонстрации ширятся в области: люди не получают зарплат и доплат за
вредные условия труда. На центральной площади Актау елку и Деда Мороза охраняют бойцы спецназа: власти опасаются повторения сценария в Жанаозене.
Жанаозен -- город нефтяников. Из-за богатых месторождений в начале 1970-х сюда потянулись люди, город быстро разрастался. Но к концу 1990-х нефти стало меньше, предприятия начали сокращать сотрудников. А в 2009-м и вовсе уволили треть работников.
Последние семь месяцев нефтяники собирались на центральной площади в Жанаозене, требуя свои деньги. Уже два года многие без работы. Последняя надежда была на коэффициент 1,8, введенный Назарбаевым за вредные условия труда.
«Мы ждали, но никто ничего не платил. А потом оказалось, что у в компаниях двойная бухгалтерия. Вот, посмотрите на документы, которые валяются у мэрии. Там в отчетности баснословные суммы, которые якобы выдали на руки нефтяникам. Это ложь!» — кричит
Ербол Имсагуров.
Денег нефтяники не получили, никто из представителей компаний и местной власти к ним так и не вышел. Зато вышла полиция. 16 декабря мэрия решила установить в центре города елку — прямо на месте, где собирались пикетчики. Площадь обнесли забором,поставили полицейских. Кто спровоцировал беспорядки, трудно сказать. Ведь нефтяники толком и не рассмотрели тех молодчиков, которые начали переворачивать турникеты и бросать камни в полицейских, утверждает Кумар Агдимов.
Одни митингующие бросились крушить все на площади, переворачивая столы и праздничный шатер. Другие, разозленные молчанием городских властей, устремилась к горисполкому. Дальше пошли в ход коктейли Молотова. Возник пожар. Солдаты внутренних войск и полицейские начали стрелять на поражение из автоматов Калашникова, говорят люди. Улицы города буквально усеяны гильзами.
Очередь из автомата — и многие остались лежать на земле. Раненые не в силах передвигаться просто падали и ждали, когда к ним подойдут солдаты. Те били их дубинками и волокли к машинам.
Разбитая офисная техника, сожженные кабинеты — это все, что осталось от мэрии. Солдаты стали окружать центр, вот тогда люди и начали баррикадировать подходы к площади и поджигать машины, приостановив движение войск. В итоге сгорело около 50 зданий. После обеда в город стянули внутренние войска, в ночь на 17 декабря в Актау сел транспортник Ил-76 с бронетехникой и военным спецназом.
Раненых свозят в городскую больницу. Оперируют даже в гинекологическом отделении. Из Актау везут врачей, медикаменты, бинты. И морозильные камеры. Людей, разыскивающих своих близких, в больницу не пускают. На КПП солдаты проверяют каждую въезжающую
«скорую».
Количество жертв точно не известно. Официальные данные весьма отличаются от тех цифр, которые называют люди, видевшие расстрел. Комиссия насчитала 14 погибших и около 50 раненых, местные жители говорят о полусотне убитых и полутысяче раненых.
Вечером 17 декабря президент Назарбаев ввел в Жанаозене чрезвычайное положение. Отключены вода, электричество, телефон, интернет. Аресты не прекращаются. На улицах патрули. Но люди собираются во дворах и не намерены расходиться. Старик, ковыляющий к нам, куда-то показывает пальцем. Оказывается, за оцеплением на площади все еще лежат трупы. Таболу Акшинбаеву 74 года, и он говорит, что не боится смерти, мол, у казахов есть такая пословица: если умрешь с людьми — попадешь в рай. Хуже, чем сейчас, уже не будет, грустно говорит мужчина и машет нам рукой на прощание.
P.S. Жанаозен закрыт для всех, в том числе журналистов. Выбираться из города, минуя блокпосты, нам пришлось через степь.
*Чтобы приостановить движение войск, окружающих центр города, пикетчики начали поджигать автомобили.
В Жанаозене сгорело около 50 зданий, в том числе банк.
Фото автора.