Сегодня народному артисту России исполняется 70 лет
Лев Лещенко при жизни стал легендой. На «Площади звезд» в Москве заложена его именная звезда. Правда, ко всем своим регалиям Лев Валерьянович относится с долей иронии. Говорит, достигнув возраста 70 лет, стал мудрее, терпимее и… желаннее. Еще в начале 70-х Лещенко обрел звание секс-символа советской эстрады, удерживая его на протяжении всех певческих лет. Практически каждая новая композиция артиста тут же становилась хитом: «Родительский дом», «Прощай!», «Притяжение земли», «Не плачь, девчонка», «Соловьиная роща»… Отметив 50-летие творческой деятельности, Лещенко не собирается уходить со сцены, продолжает активно гастролировать. Говорит, как только отгуляет юбилей, начнет готовить сольную программу. Пока же все силы и финансовые сбережения бросил на грандиозный праздник…
— Лев Валерьянович, правда, что в списке подарков, которые вы хотели бы получить к юбилею, значится и джип?
— Не совсем так. Накануне праздника я предупредил своих друзей, чтобы прекратили дарить мне плюшевых львов. Для них уже не хватает места ни в моей квартире, ни на даче. Сказал, чтобы просто приносили цветы. А что касается джипа, было такое дело. Игорь Крутой долго расспрашивал, о каком подарке мечтаю. Ну я и разоткровенничался, что давно хочу обзавестись большой машиной.
— Говорят, вы и сами на юбилее петь собираетесь?
— Отчего ж не спеть? Думаю, композиций 20 исполню. Честно говоря, уже замотался в этой подготовительной суете. Практически все делаю сам, не могу доверить никому такое событие. Устрою грандиозный гала-концерт на сцене московского «Крокус Сити холла». Обзвонил друзей, приглашая на праздник, сформировал программу, заказал банкет. В общем, готов на 99 процентов. Даже некогда остановиться, задуматься и оглянуться назад на прожитое.
— Дата обязывает сделать это.
— И вспомнить есть что. Первое мое выступление состоялось, когда был совсем мальчишкой, еще в школе. О сцене мечтал, кажется, с рождения. Приятнее всего вспоминать молодые годы, когда я был горяч, красив, талантлив…
— На комплименты нарываетесь? Отчего же «был»?
— Конечно, кое-что удалось сохранить до сих пор. Каждое утро подхожу к зеркалу, медитирую. Говорю: «Лева, ты самый плохой на свете». Это для тонуса, чтобы не прекращать заниматься собой, не бросать спорт, не распускаться.
— Неужели помогает?
— Ну если даже вы говорите, что я еще ничего, то, наверное, помогает. При этом не пользуюсь, заметьте, никакими новомодными средствами. И диет никаких не придерживаюсь. Вернее, она у меня одна — просто закрыть рот. Если в старину наши деды говорили, что надо есть побольше сладкого и поменьше двигаться, то сейчас все наоборот.
— Правда, что и теперь можете забросить мяч в баскетбольное кольцо с первого раза?
— А почему нет?! Я в школьные годы играл в баскетбольной команде, серьезно увлекался спортом, пока не сделал выбор в пользу сцены. Но баскетбол люблю до сих пор. Кстати, являюсь почетным президентом баскетбольного клуба «Триумф» города Люберцы. На матчах, правда, не всегда получается присутствовать, но финансами помогаю как могу. Вот не так давно три автобуса за мой счет для команды купили. Я даже у себя на даче баскетбольное кольцо соорудил, так что тренируюсь постоянно. Помимо того что регулярно хожу в спортивный зал и плаваю в бассейне. Все, как в молодые годы, когда первый раз появился на сцене.
— Помните, как это было?
— Конечно. Мое первое профессиональное выступление на большой сцене состоялось вместе с ансамблем песни и пляски танковых войск в ГДР, где я тогда служил. Это было 23 февраля, я пел песню «Бухенвальдский набат». Наградой мне стали бурные аплодисменты. А самым неудачным, наверное, стало мое первое выступление во время учебы в школе. Я вышел на сцену, а капелла спел первый куплет и убежал за кулисы, понимая, что от волнения не могу вспомнить ни одной
*Лев Лещенко проходил армейскую службу в ГДР. Там он впервые и вышел на большую сцену
— Приятное ощущение?
— Скорее неожиданное. Хотя сценой бредил со второго класса. Пел в хоре и представлял, как я в красивом костюме выступаю, оказываясь со зрителями один на один, и мне все аплодируют. Очень часто снилась эта картинка. Признаюсь, никакой другой судьбы я для себя не представлял.
— Несмотря на то что вас с первого раза не приняли в ГИТИС?
— Думаю, я слишком рано решил туда поступать. Мне исполнилось всего 17 лет, я был неконкурентоспособен, не хватало житейского опыта. Но не скажу, что меня это очень расстроило и сбило с пути. Я решил, что артистом стану во что бы то ни стало. Год трудился рабочим сцены в Большом театре. Причем устроился туда сам. Пришел в дирекцию, сказал, что хочу у них работать. В то время Большой театр считался режимным объектом. Меня долго проверяли, изучали мою биографию и таки приняли. Было безумно интересно узнать, что происходит по другую сторону рампы. Мне очень повезло, ведь когда пришел в Большой театр, он переживал свой «золотой век». Там пели Галина Вишневская, Тамара Милашкина, Ольга Лепешинская, Сергей Лемешев. Я застал и великую балерину Галину Уланову. С утра до вечера пропадал в театре, бесплатно пересматривая все спектакли. Садился на самом верхнем ярусе, закрывал глаза и наслаждался пением и музыкой. Наизусть выучил практически все оперные партии, причем со слуха. Так что сейчас хорошо разбираюсь в оперном искусстве, да и балетном тоже.
— Своими оперными способностями вы в полной мере блистали во время телепроекта «Призрак оперы». Хотя победителем не стали.
— По мнению судей, лучшим оперным певцом стал Филипп Киркоров. Но я позволю себе это не комментировать. Получил удовольствие от участия в проекте, разучивания оперных партий, выступления на сцене Малого театра. Чего еще желать?
— Действительно, вы и так обладаете всеми желаемыми званиями.
— Но при этом отношусь к себе достаточно критично. Иногда даже с иронией. А иначе жить было бы сложно. Особенно сейчас, когда так много дутых звезд, непонятных премий, ложных званий. Лет десять назад я даже перестал заниматься преподаванием. Последние таланты на певческом поприще исчезли, и мне стало неинтересно. Когда я преподавал, у меня учились Валерия, Марина Хлебникова, Варвара, Катя Лель, Ирина Отиева, Валентина Легкоступова. Это были ученики, которые и меня подпитывали своим талантом. А что сейчас? Кто поет? Я сказал бы, что это не певцы, а так — медиа-лица.
— Другая эпоха настала.
— И другая музыка. Иное отношение к ней. Ведь раньше все было на высоком профессиональном уровне — композиторы, поэты работали на исполнителя. А сейчас, посмотрите, вокруг одни авторы-исполнители, которые почему-то решили, что петь могут только они. В мое время никто не знал такого выражения — «петь под фанеру». Это было даже запрещено. Правда, случались неожиданные ситуации, в которых подобные уловки оказались бы полезными. Помню кошмар, произошедший со мной в начале 70-х годов на концерте Арно Бабаджаняна. Буквально за несколько дней до выступления заболел Муслим Магомаев и мне пришлось в срочном порядке разучивать четыре песни. И речи не могло быть о том, чтобы отказаться. Вроде бы я все выучил, репетиция прошла нормально.
И вот идет концерт, я выхожу на сцену, начинаю «Песню о Ленине» и вдруг понимаю, что не помню следующую строчку. Осуществляется прямая трансляция из Колонного зала, никакой «фанеры», а я даже не взял с собой клавир. Редактор слов не знает, руководитель оркестра Юрий Силантьев тоже. В общем, я пропустил вступление, первую строчку и начал петь только с третьей, вспомнив: «Солнце клонилось, песнь заводов повсюду слышна…» Тут, слава Богу, меня поддерживает хор, а я тем временем вспоминаю еще несколько строчек второго куплета. Это был кошмар. Меня прямо на сцене прошиб холодный пот, уже не помню, как выкрутился. Зашел за кулисы и буквально упал от переживаний. В тот же вечер у меня случился микроинсульт. С тех пор я дал себе зарок не выступать, если на подготовку к концерту дается лишь пару дней. Вот в таком случае «фанера» пригодилась бы. Хотя невозможно себе представить, чтобы во время концерта в Кремле кто-то пел «не вживую». Знаете, все мы проходили определенную селекцию, и в этом не было ничего плохого.
— Как и в художественных советах.
— Безусловно. Репертуары у нас были выверены до последней ноты, поэтому и шли у слушателей на ура. Посмотрите нынешние «Голубые огоньки», ведь это перепевки старых, хорошо известных композиций. Все новое не выдерживает никакой конкуренции с тем, что было создано ранее. Но ничего, я не расстраиваюсь, мне кажется, пройдет некий виток в развитии и вернется любовь к голосовому искусству, классике, хорошей певческой эстраде.
— Вам-то грех жаловаться — поклонниц хоть отбавляй.
— На том и держимся (смеется). На самом деле, как это ни удивительно звучит, но я совершенно не чувствую свой возраст и хочу петь, как это было в двадцать лет. Голос набрал силу, а я — профессионализма. Есть желание работать, записывать новые песни, выступать. Лишь молю Бога, чтобы это ощущение не покидало меня как можно дольше…