56-летний житель Запорожья Александр Горшков, перенесший операцию на мозге и клиническую смерть, стал победителем областного чемпионата по культуризму
На недавно прошедшем в Запорожье чемпионате области по культуризму нельзя было не обратить внимания на высокого (рост — 190 сантиметров) мускулистого спортсмена с обаятельной улыбкой. 56-летний Александр Горшков стал победителем в категории «ветераны». Трудно представить, что этот бравый казак со стальными мускулами и оселедцем на голове 22 года назад перенес трепанацию черепа, клиническую смерть и находился между жизнью и смертью.
Александр Горшков был инвалидом I группы восемь лет, а потом ее заменили II — пожизненно. «Ты на инвалида не похож», — объяснили ему…
- Вы только после болезни всерьез занялись культуризмом? Раньше спортом не увлекались?
- Я фанатик культуризма, — говорит Александр Горшков. — В детстве болел коклюшем, ужасно кашлял. Родители стали возить меня на речку в село. Зимой, летом, осенью отец брал меня на руки, опускал в воду и полоскал рот. Я был очень слабеньким, хрупким, плаксивым. А физически слабым людям всегда хочется быть сильнее. Вот и я мечтал иметь крепкие мышцы. К тому же отец тоже дома сам занимался, и для этого у него были литые гантели.
В те времена выходил журнал «Техника — молодежи», в котором были первые публикации о культуризме. Конечно, они были с идеологическим «уклоном», но все же фотографии и некоторые комплексы упражнений печатались. В 1970 году у меня появилась первая штанга. Это был черенок от лопаты с привязанными к нему четырьмя гантелями. А потом отец моего друга Сергея Шапошникова, с которым мы потом вместе стали заниматься, на заводе вырезал нам дюралевую толстостенную трубу и сделал крепление для гантелей. Так у нас появился более солидный тренажер.
Тогда культуристов воспринимали как-то воинственно, говорили, что, мол, мы надуваемся, а на самом деле мышцы наши пустые. Был такой заслуженный тренер Иванов, который в журнале «Советский спорт» писал, что культуризм — это не спорт, а самолюбование, что противоречит морали советского человека. Но, несмотря на такие настроения, я продолжал заниматься.
В 1971 году поехал на свои первые соревнования в Таллин. Чтобы заработать деньги на поездку, мы с друзьями пошли на станцию «Запорожье-2» и разгрузили несколько вагонов с картошкой. Представляете, 16-летние сопляки, извините за выражение, поехали сами, без тренера. Выступали мы в категории юниоров, под живую музыку. Первым на соревнованиях стал мой друг Сергей Шапошников, а я — третьим…
В 1972 году Александра Горшкова призвали в армию, где у него и стали проявляться первые симптомы болезни.
- Я служил телефонистом в засекреченной части, которая на тот момент обслуживала самое современное оружие, — вспоминает спортсмен. — Наша аппаратура работала на сверхвысоких частотах, и в замкнутом помещении мы находились по 12 часов. Тогда появились первые симптомы болезни: у меня постоянно воспалялись глаза, из них тек гной. Но мы по молодости не очень-то на это обращали внимание. Палец не оторвало, руку не отстрелили — ну и хорошо.
Вернувшись из армии, парень продолжал тренироваться. А 1988 год стал для него роковым.
- У меня случился абсцесс левой гемосферы мозжечка, — вздыхает Александр Владимирович. — 15 июня мне стало плохо, началась рвота, головокружение. Состояние ухудшалось с каждым днем. Сначала думали, что это инсульт, лечили специальными уколами в больнице автозавода «Коммунар». Через три недели перевели в областную больницу. Когда меня привезли, я уже был без сознания, но точно знаю, что 8 июля меня прооперировали: сделали трепанацию черепа. Уже потом мне объяснили, что рядом с двумя мозжечками вырос третий — гнойник. Мозжечок настолько давил на гипофиз, что речевая и двигательная функция отсутствовали.
Операция длилась шесть часов. Я пережил клиническую смерть. После операции еще долго был «растением»: не мог двигаться, разговаривать, правая рука и правая нога были парализованы. Я просто дышал, и все…
- Человеком — таким, каким вы меня видите, — продолжает спортсмен, — я стал только в 2001 году, а до этого 13 лет был получеловеком. Помню ощущения, которые я испытывал, когда стал приходить в себя, и звуки — словно на гроб падают комки земли. Именно это было первым, что услышал. Потом «увидел» желтую глиняную яму. Ясновидящий, к которому ходила моя жена, сказал: «Если бы ваш супруг «видел» черную яму, то уже бы не выкарабкался». Стал узнавать близких — отца, маму, жену Татьяну (тогда мы еще были в браке). Родные о моем состоянии мне ничего не рассказывали. «Все хорошо, сынок, — говорили. — Ты выживешь».
Врачи объяснили мне, что люди остаются после такой операции в инвалидной коляске или на всю жизнь прикованными к постели и под себя ходят. Лишь единицы встают на ноги. Но другого такого пациента, который бы после абсцесса головного мозга занимался спортом, выступал и добивался успехов, у медиков не было.
Горжусь, что стал чемпионом Украины 2003 и 2006 годов, чемпионом Запорожья 2010 года — в категории ветеранов.
… Александра Горшкова выписали из больницы через четыре месяца.
- Я уже ходил, — вспоминает он. — Правда, с большим трудом. Голова наклонена вперед — мозжечка ведь не было. Домой ребята привезли мне небольшие гантельки, с которыми я понемногу занимался, кисть разрабатывал. Помню, как еще в больнице в кабинете лечебной физкультуры схватил по привычке гантели сразу по пять килограммов, а руки — «мертвые»… Если бы вы знали, сколько было слез. Взрослым мужиком-то уже был — 35-лет, а ревел как белуга. Но все равно не прекращал тренировок.
- Что помогало вам не сдаваться?
- Во-первых, в Прибалтике у меня была очень красивая женщина — Мария. Мне хотелось снова ее увидеть и снова быть таким, каким она меня знала. В глубине души я понимал, во что превратился: потерял 40 килограммов веса (после операции весил 76 кг), объем руки стал на 16 см меньше. Так что пришлось начинать с нуля.
- Через два месяца после выписки жена Татьяна отвела меня в секцию, — продолжает Александр Горшков. — Я решил сделать жим лежа. Выжал 30 килограммов два раза, потом один раз 40 кг, и у меня затылок заболел. Еще недавно я мог выжать 220 кг, и вот теперь — только 40. Но я продолжал.
Спустя два года, в 1990-м, мы с Марией встретились. Орлом, конечно, я тогда не был — так, пташеня…
- А Татьяна вас поддерживала?
- Ей было очень трудно не только физически, но и психологически. Был муж красавец, здоровый, обеспеченный, а тут… Выносить таких больных людей очень тяжело, поверьте мне. А ей нужно было еще смотреть не только за мной, но и за нашей восьмилетней дочкой. В общем, в 1994-м мы развелись…
Через три года после операции Горшков стал работать тренером в одном из профтехучилищ. Туда его пригласил знакомый — директор училища.
- Ребят забрал с улицы, приобщил к спорту, — говорит Александр Владимирович. — А через семь лет нашел себе маленький зал, принес свой инвентарь и стал заниматься сам.
В 2001 году Александр Горшков впервые выступил на первенстве Украины и занял третье место.
- Не страшно было?
- Как же не страшно! Мысли стать первым даже не было, просто хотелось попробовать свои силы. В итоге стал третьим. Уже в 2003 году в Одессе победил в категории НАББА. В 2006 году в Запорожье на Кубке Украины в категории «ветераны» стал первым. Потом четыре года нигде не выступал и вот в этом году в той же категории стал чемпионом Запорожской области. С удовольствием поехал бы на чемпионат Европы, но у меня нет такой возможности.
Если я вам скажу, сколько я сейчас выжимаю, вы мне не поверите: 230 килограммов восемь раз! Для таких, как я, поехать на соревнования — это счастье. Я бы из кожи вылез, чтобы туда поехать. Но для подготовки нужны деньги. А моя пенсия в 890 гривен этого не позволяет. Спросите, для чего нужны деньги? Во-первых, на фармакологические препараты — аминокислоты, добавки. Во-вторых — на стероиды, иначе мышцы не построишь. В-третьих, на нормальную еду. Я уж не говорю о таких разносолах, как красная икра или красная рыба. Хотя бы в день четыре яйца съедать и две банки сардин.
- И сколько же вам для этого нужно?
- Как минимум две тысячи гривен ежемесячно. На 6 месяцев мне бы этого хватило, чтобы набрать массу. А если бы я готовился в течение 12 месяцев, то вы бы тогда вообще меня не узнали! Я был бы шкафом и в двери не прошел бы, даже несмотря на то, что мне уже столько лет.