В рамках I Международного фестиваля оперного и балетного искусства, прошедшего в Одессе, состоялся бенефис выдающегося балетмейстера
Владимир Васильев — легенда мировой хореографии. Именно ему, единственному среди артистов балета, Парижская академия танца присвоила титул «Лучший танцовщик мира». Васильева называют богом сцены, чудом искусства. Знаменитый виолончелист и дирижер Мстислав Ростропович восхищенно говорил о нем: «Он — гений, гений! Берегите его!» Васильева благословила на классический путь в балете Галина Уланова. Отметив дар артиста сразу же после его появления в Большом театре, балерина взяла молодого танцовщика, вчерашнего выпускника хореографического училища, своим партнером в «Шопениане».
Творческий вечер под названием «И жизнь, и сцена, и судьба» на сцене Одесского оперного театра 72-летний Владимир Васильев назвал послесловием к своей танцевальной карьере. Маэстро посвятил выступление блистательной балерине, своей бессменной партнерше и жене Екатерине Максимовой, ушедшей из жизни три года назад.
— Большому театру я посвятил более тридцати лет, а вот на сцену прекраснейшего Одесского театра, свидетеля выступлений многих легендарных артистов, выхожу впервые, — рассказал «ФАКТАМ» Владимир Васильев. — В Одессу меня привела любовь к этому неповторимому городу, его славной истории, людям. Здесь я не был более четверти века. Да и то тогдашний мой приезд был коротким: пригласили сниматься в какой-то халтуре для детской программы. Спустя лет двадцать летел в самолете — и вдруг (о ужас!) показывают этот самый фильм. Но от здания Одесской оперы у меня остались прекрасные воспоминания. Это без преувеличения жемчужина. Я влюбился в этот театр, как в свое время в Большой.
— Когда вы попали в прославленный Большой театр, как чувствовали себя среди знаменитых артистов?
— На сцене Большого я начал танцевать, будучи еще учеником училища. С 1958 года стал профессиональным артистом. Все молодые исполнители мечтают, чтобы специально для них поставили спектакль, написали музыку. Мне повезло — Родион Щедрин для Майи Плисецкой сочинил «Конька-Горбунка». Я всего год проработал в театре, но режиссер увидел во мне типичного Иванушку. За этим спектаклем последовали другие: «Щелкунчик», «Спартак», «Петрушка». Даже не думал, что буду танцевать классические балеты, поскольку не любил партии принцев. Для подобных ролей нужна определенная классическая форма, линия конституции, внешние данные. Сразу должно быть видно, что вышел принц. Кроме того, у таких героев тогда было мало собственно танца. Я же хотел активно двигаться на сцене, а не ходить, как в драматических балетах.
— У вас были гениальные партнерши: Галина Уланова, Майя Плисецкая, Екатерина Максимова…
— Мне было 18 лет, когда стал партнером Галины Улановой. Знаменитой балерине тогда исполнилось уже 38. Уланова — это олицетворение отечественного балета! Хотя в жизни Галина Сергеевна была очень скромной: маленькая, тоненькая. В ее одежде никогда не было кричащих тонов. С восторгом относились к балерине те, кто в искусстве много значил. Уланова стала словно иконой, в которой очень нуждаются, она главная героиня периода классического балета. Галина Сергеевна была, есть и останется загадкой, как большинство великих артистов.
Мало кто знает, что у нас с ней была совместная работа, которую не увидела публика. Большой театр должен был выступать в Америке, готовилась программа, куда входили три номера Якобсона на скульптуры Родена. Наша постановка называлась «Вечный идол». Но из-за костюмов (это были туники и купальники) «высокая комиссия» не пропустила номера.
Лучшей партнершей для меня была, конечно, Екатерина Максимова — одна из любимых учениц Галины Улановой. На подаренном нам с Екатериной барельефе «Встреча Ромео и Джульетты» великая балерина написала: «Я отдала вам все, что во мне было». И это правда.
— Наверняка за столько лет не обошлось в вашей карьере без курьезов.
— После триумфа Большого театра в Америке в 1959 году все поехали отдыхать, а меня попросили принять участие в первом турне солистов по колымским городам и поселкам. На старом расшатанном автобусе мы преодолели 700 километров. Останавливались в каких-то клубах поселенцев, рядом с лагерями заключенных. Мне было всего 19 лет, и я считался одной из главных приманок этого турне, как теперь говорят, звездой. Помню, танцевал вариацию из балета «Корсар». А накануне мы с одним артистом боксировали, ведь я в свое время увлекался боксом. Представьте себе, он попадает мне прямо в глаз, который тут же почернел и распух. Как танцевать? И я придумал: «Дайте мне повязку на глаз и объявляйте: «Вариация пирата из балета «Корсар». И надо же было такому случиться, что во время концерта повязка у меня слетела! После выступления слышу разговор двух зрителей: «Потрясающе как парень прыгал! А как загримировался натурально!»
А еще рядом со сценой находится туалет. Играет лиричная, тихая музыка, и вдруг кто-то смывает унитаз: раз, второй, третий… Но ты не замечаешь, продолжаешь танцевать. Однажды понадобилась колонна для умирающей Марии (сцена в «Бахчисарайском фонтане»), партию которой исполняла Галина Уланова. Она сползала по колонне, когда ее ножом убивала Зарема. Оказалось, на сцене колонны нет. Но мы нашли выход. Завернули одного из наших артистов в кулису, он стоит как колонна. Балерина начинает сползать, а «колонна» от щекотки трясется и хохочет.
— Правда, что во время заокеанских гастролей вы решились на экстрим: по карнизу забрались в окно на 33-м этаже?
— Врать не стану, такое было. После спектакля в номере гостиницы мы отмечали чей-то день рождения. Закончилось спиртное, и я решил взять новую порцию в соседнем номере, а дверь в нем оказалась заперта. Увидев, что там открыто окно, направился к нему по карнизу. Когда на следующее утро взглянул вниз со взятой мною высоты, стало страшно. Представил, как мог сорваться и разбиться насмерть.
— Удержаться помогли, наверное, занятия спортом.
— И доля везения. Увлекался плаванием, фехтованием, волейболом, настольным, а затем и большим теннисом. Сейчас уже форму не поддерживаю. Разве что летом иногда плаваю. Обожаю солнце и море, но долго находиться на жаре не могу. Мне больше по душе лес, купание в озере либо реке, сбор грибов.
— За балет «Спартак» вы получили Ленинскую премию.
— «Спартак» стал вершиной карьеры, он с аншлагами проходил и в СССР, и за рубежом. Ленинская премия — самый шумный триумф в моей творческой жизни. Это был переворот не только в репертуаре Большого театра, но и во всей отечественной хореографии, открытие в области современного мужского танца. А заканчивал я свою карьеру партией Альберта в «Жизели». К тому времени мне уже стукнуло пятьдесят лет. «Жизель» оказался одним из последних спектаклей, который мы с Екатериной Максимовой танцевали в Нью-Йорке, в Метрополитен-опера.
*Балет «Спартак» стал вершиной карьеры Владимира Васильева. За роль в этом спектакле он получил Ленинскую премию. Партнершей артиста в постановке стала его любимая жена Екатерина Максимова
— В вашей жизни были сотни премьер. Какие запомнились больше всего?
— Самая замечательная, наверное, состоялась в 1961 году. Мы с Катей Максимовой поженились, а буквально пару дней спустя в Париже состоялась мировая премьера французско-советского фильма «СССР с открытым сердцем». В столице Франции в нашем распоряжении были роскошные гостиничные апартаменты с мраморной ванной комнатой площадью 25 квадратных метров, машина с переводчиком в любое время суток. Состоялась у нас встреча с 98-летней балериной Матильдой Кшесинской. Вот только денег не было совсем. Уже потом мы поняли, какое это счастье: увидеть Париж без мелочных искушений.
— Ваш союз с Екатериной Максимовой оказался на редкость прочным.
— Пожалуй, в мировом балете больше нет такой пары. Мы были вместе с 1949 года, с первого класса хореографической школы — 60 лет. Танцевали все ведущие партии в спектаклях. Выступали, конечно, и с другими партнерами. Однако с Катей мы чувствовали друг друга, жили одним дыханием. Очень сложно осознавать, что все это уже не повторится. Постоянно убеждаю себя в том, что время лечит. Полностью ушел в работу: ставлю спектакли, делаю эскизы декораций, рисую, готовлю выставки. Время на мрачные мысли остается только ночью. Когда засыпаю, ко мне приходит Катя.
— Вы прекрасный живописец.
— Это выход того, чего мне не хватало в основной профессии, чего раньше не делал. Живописи я не обучался профессионально, хотя последние 10-12 лет она занимает главное место в моей жизни. Пишу, как правило, пейзажи. Работаю в своем загородном доме. Состоялось уже 14 персональных выставок. Живопись дает мне одно, а балет — другое. Но эти два направления искусства удивительным образом переплетаются, когда занимаюсь постановкой балета. Главное для меня — воочию видеть картинку того, что слышу и чувствую.
— Картины свои продаете?
— Вообще-то нет. Разве что на благотворительных мероприятиях, там они продаются сами собой. В 90-х (тогда я еще не был директором Большого театра) на одном из таких вечеров выставили и продали мою картину — большой портрет Екатерины Максимовой. За 40 тысяч долларов полотно купил Борис Березовский. Тогда это были совсем немаленькие деньги. Но чаще я дарю свои живописные изыски…