Ровно 25 лет назад на экраны вышла комедия «Джек Восьмеркин — американец», принесшая актеру популярность и всенародную любовь
Комедия о том, как Яков Восьмеркин, попавший во время гражданской войны в Америку, возвращается в Россию, в родную деревню, чтобы стать фермером, была принята зрителем на ура. Для молодого тогда актера Александра Кузнецова картина «Джек Восьмеркин — американец» стала знаковой. Позже в его фильмографии появились «Приморский бульвар», «Две стрелы»,
В 1990-х годах Кузнецов уехал в Америку, где снимался в Голливуде. Его партнерами на съемочной площадке были Сильвестр Сталлоне, Сандра Буллок. Но именно Джек Восьмеркин, судьбу которого практически повторил актер, стал для Кузнецова главным героем всей его жизни. Даже по прошествии четверти века актера называют Джеком, но он не обижается.
«ФАКТЫ» встретились с Александром Константиновичем во время его недавнего визита в Киев. Кузнецов такой же озорной и бесшабашный, как его экранный герой. Даже трудно представить, что собеседнику 52 года и он уже стал дедом.
— Александр, поздравляю с юбилеем одной из самых знаковых для вас картин. На роль Джека Восьмеркина вас сразу утвердили?
— Действительно, в этом году картине исполняется четверть века. На съемках я оказался случайно, меня поймала в Щукинском училище ассистент режиссера и предложила почитать сценарий. Сюжет фильма мне понравился, хотя и вызвал некоторые сомнения. Мне показалось, что цинично смеяться над трагическими событиями, разворачивающимися в России после революции. Тем не менее я поехал в Питер на пробы. Позже режиссер картины Евгений Татарский рассказал, что как только увидел меня вместе с Ириной Ракшиной, сыгравшей сестру главного героя, и мамой Джека актрисой Любовью Малиновской, сразу понял, что мы идеально подходим друг другу, просто чудесная семья. У режиссера было два кандидата на роль Джека: я и еще один актер, имени которого и сейчас не знаю. Но во мне было больше какой-то «русскости». Я был утвержден, но в тот же момент получил другие предложения, на мой взгляд, более интересные. Надо отдать должное Татарскому, он специально приехал в Москву, нашел меня в училище и стал уговаривать. Называл балбесом, болваном, не понимающим, что это будет замечательный фильм. И я согласился.
— Где снимали картину?
— История фильма очень интересная, ведь это была одна из самых первых в Советском Союзе кооперативных картин, снимавшихся на киностудии «Ленфильм». Я и Лев Дуров работали в Театре на Малой Бронной (когда был на третьем курсе «Щуки», меня взяли в труппу). В первую киноэкспедицию отправились в Ленинградскую область. Затем был перерыв, мы с Дуровым вместе с театром уехали на гастроли в Свердловск. Вернувшись через месяц, поехали в город Дмитров, расположенный на берегу Волги. Там-то и снимали всю эту деревенскую историю.
Кстати, в Свердловске я поранил палец, развилось гнойное воспаление, но помощь мне почему-то не смогли оказать. Как только прибыл в Питер, меня тут же отправили в больницу. Сделали рентген, выбегает со взъерошенными волосами врач и кричит: «Идиот, кретин, еще бы день-два и тебе пришлось бы отрезать палец! Быстро в операционную». Мне оттяпали полпальца, наложив невероятное количество бинта, а сверху — презерватив. Получился палец размером с перезревший огурец.
В кадре я прятал руку за спину, но все-таки можно заметить, что палец слишком большой. Вообще, картина снималась достаточно легко. Евгений Маркович удивительный режиссер, он без всяких конфликтов и проблем снимает. Очень хорошая, творческая атмосфера царила на площадке. Конечно, я не мог себе представить, что картина будет иметь такой успех.
— Голливудскую улыбку приходилось перед зеркалом репетировать?
— Нет. Мне помог случай.
— Счастливый?
— Однозначно. До того как стать актером, я поступил в Московский авиационный институт. У меня мама учительница русского языка и литературы, отец и старший брат радиоинженеры, вот и я пошел по стопам отца. На третьем курсе вуза я попал в Театр на Таганке, посмотрел спектакль «Тартюф», и меня это буквально взорвало. Вышел из театра совершенно другим человеком.
Будучи на четвертом курсе, я решил, что должен поступать в театральный вуз, хочу стать артистом. Подал документы в «Щуку», но не поступил. И вдруг в сентябре, когда уже начался следующий учебный год, мне пришла открытка из Театра-студии «Товарищ» с приглашением поучаствовать в их постановке. Один из спектаклей, который мы ставили, был про иностранцев. Я играл американца, мы говорили совершенно на идиотском, придуманном нами языке. Абракадабра полная. Английского не знали, ходили в гостиницу «Националь», изъясняясь с метрдотелем на придуманном нами языке. И нас таки пропускали. Поэтому, когда мне досталась роль Джека, я не очень мучился вопросом, как начать работу над образом.
— Золотой зуб у вашего героя был настоящий?
— Почти. В стоматологической поликлинике мне сделали накладной протез.
— Что-то себе на память со съемок оставили?
— По киношной традиции, перед началом работы о штатив телекамеры разбивается тарелка, где указано название фильма и перечислены фамилии всех, кто трудился над лентой. Осколки тарелки съемочная группа разбирает себе на память. Я еще и сценарий со своими пометками долго хранил, но из-за многочисленных переездов он потерялся.
— Машина, задействованная в съемках, сама ездила или ее тащили?
— Это прикольная история. Дали объявление в газете, что нужен автомобиль начала XX века. Мало того, что такая машина нашлась, она еще и на ходу была. Практически весь съемочный период авто само ездило, только в самом конце, когда Восьмеркин, не продав сигары, возвращается обратно и поет песню про удачу, машина сломалась. Тогда вся съемочная группа ее толкала.
— В одном из кадров вы доите корову. Умеете это делать или дублера пришлось брать?
— Конечно, сам. Прямо на съемках пришлось овладевать этим ремеслом. А еще научился трактором управлять и землю пахать. Нелегкое, скажу я вам, это занятие — идти за плугом.
— Зато гонорар, наверное, хороший получили. Помните, на что потратили?
— Квартиру в Москве купил. Заработок действительно был приличный. В «Восьмеркине» вначале мне платили 28 рублей за съемочный день, затем получал 37 рублей 90 копеек. А Евстигнеев и Дуров получали высшую ставку — 56 рублей за съемочный день.
— Вашими партнерами по площадке были известные актеры. Кто-то из них поразил чем-то?
— Я жил в Москве, а снимался в Питере, поэтому, можно сказать, переселился в поезд. В одной из поездок меня обокрали, я остался без одежды. Проводница дала свои тренировочные штаны, в которых грузила уголь. Они были вытянутые на коленях и невероятно черные от сажи. В таком виде я и появился на студии. Пришел в костюмерную, а она закрыта. И тут я вижу Евстигнеева. Евгений Александрович ходит возле закрытой костюмерной, такой несчастный, прямо какой-то покинутый, одинокий и ворчит: «Ну да, конечно, как народный артист, так самый первый у дверей постоять». Это были особые ощущения. Актер, который был моим кумиром, казался совершенно беззащитным. При этом Евстигнеев был очень смешным. В кадре он играл как полагается, но как только разворачивался спиной к камере, делал невероятные гримасы, чтобы нас рассмешить.
Дуров меня потряс. Удивительный человек! Я таких не встречал больше в своей жизни. У него уникальная память, истории, шутки, прибаутки, анекдоты нескончаемым потоком льются. Как-то едем со съемок. Лето, жарко, мы сидим в «Волге», окна открыты. Останавливаемся на железнодорожном переезде и вдруг слышим крики: «Разбегайся! Осторожно!» Смотрим в окно и видим КамАЗ, который, сшибая все на своем пути, летит на огромной скорости, не обращая внимания на закрытый шлагбаум… Дуров командует нашему водителю: «Чего ты сидишь, поехали за ним, спасать надо!» И мы по всему городу носимся, сигналя, пытаясь привлечь внимание и распугать народ, чтобы никто не угодил под колеса КамАЗа. Мы и еще пара милицейских машин в результате заблокировали грузовику проезд. Дуров первый выскочил из машины, бросился на пьяного водителя и давай его трясти: «Кретин! Скотина! Как ты можешь!»
— Вашей экранной сестрой стала Ирина Ракшина — жена популярного ныне юмориста Юрия Гальцева.
— В одном из эпизодов снялся и сам Юра — это было его первое появление на экране.
— Говорят, картина про вернувшегося из Америки Якова Восьмеркина пролежала на полке два года.
— Не лежала, просто была небольшая задержка. В то время, когда снимали фильм, Горбачев встречался с Рейганом. Это была встреча, посвященная ядерному разоружению. Вдруг во время съемок приехал Татарский и сказал, что изменено название картины, теперь она будет называться «Баллада о молодых коммунарах»… Но затем фильму вернули старое название и снимали в прежнем режиме. Чиновникам из Госкино лента понравилась, и они предложили запустить ее на экраны кинотеатров.
— Изначально это был трехсерийный телевизионный фильм?
— Да, но специально для проката сделали сокращенную версию. Как только фильм стал собирать большие деньги, кто-то сдуру решил показать фильм по телевизору. По глупости потеряли миллионы рублей.