Ровно десять лет назад под Львовом произошла катастрофа — самая крупная за всю историю проведения в Украине авиашоу: 77 человек погибли, в том числе 28 детей, и еще около четырехсот человек получили травмы различной степени тяжести
27 июля 2002 года 14-й авиационный корпус Военно-воздушных сил Украины праздновал свой 60-летний юбилей. Несмотря на жару и значительную отдаленность военного аэродрома от центра города, на «Скнилове» собралось более десяти тысяч зрителей, четверть из них были дети. На специальной смотровой площадке красовались военные самолеты — некоторые из них можно было осмотреть не только снаружи, но и внутри. Разрекламированное авиашоу открыл «кукурузник» — старый добрый самолетик АН-2. Кружа над взлетно-посадочной полосой аэродрома, он сбросил парашютистов. Два спортивных Як-52 продемонстрировали фигуры высшего пилотажа. Наконец, сверкая фюзеляжем и крыльями, в небе появился шеститонный боевой истребитель СУ-27. За штурвалом находились летчик-испытатель первого класса полковник Владимир Топонарь и летчик первого класса Юрий Егоров. Рев двигателей истребителя был настолько оглушающим, что люди буквально пригнулись к земле, когда самолет на малой высоте пронесся едва ли не над их головами. «Задрав» нос кверху, он стремительно набрал высоту и «лег» на бок, демонстрируя одну из фигур высшего пилотажа — бочку. Затем, развернувшись, начал переходить в крутое пике для выполнения мертвой петли. Все ближе к летному полю, все ниже. Зрители восторженно хлопали, и когда самолет, все продолжая снижаться, практически в метре от земли вдруг «пошел» на них…
Это потом эксперты и суд установят, что трагедия произошла из-за ошибки летчиков, а тогда… Крылья Су-27 в самом прямом смысле рубили людей! Те, кто успел среагировать, в ужасе отскакивали, а кто нет — попадали в страшную мясорубку. Зацепившись за самолет, колючая проволока, сорванная им с забора расположенного рядом завода, острыми шипами рвала человеческие тела. По бетонной взлетно-посадочной полосе ручьями текла кровь.
На какой-то миг летчикам удалось выровнять машину, но уже в следующую секунду она грохнулась днищем об землю, снова давя людей. От удара самолет, все еще несущийся на скорости, подбросило вверх. Воспользовавшись секундной паузой, летчики катапультировались. Еще через мгновение истребитель уже был объят пламенем. Он несколько раз перевернулся, «выскочил» на поле и уже там взорвался. Огромное облако огня и черного дыма, обдавая жаром, понеслось на толпу, а сверху, калеча всех, посыпались разметанные взрывом части самолета. Принимая удар на себя, взрослые накрывали собой детей. На превратившемся в жуткое кровавое месиво поле аэродрома валялись оторванные руки, ноги, куски тел… Став свидетелем катастрофы, я видел все это собственными глазами. Забыть такое невозможно!
27 июля на Скнилове погибли 77 человек, из них 28 — несовершеннолетних. Лишь через полгода после трагедии власти смогли назвать более или менее точное количество потерпевших — 392 человека. Трое детей стали сиротами, 13 — полусиротами, 12 человек остались на всю жизнь инвалидами, восемь попали в психиатрические больницы.
«ФАКТЫ» уже не раз рассказывали о судьбах «скниловских» пострадавших. В канун нынешней годовщины я встретился с одной из них — Русланой Гричиной. Десять лет назад, в июле 2002-го, она, 25-летняя, выжила просто чудом. Лишь после двух недель отчаянной борьбы за жизнь Русланы врачи вздохнули: молодая женщина спасена. Правда, из-за многочисленных тяжелейших травм прочили ей отнюдь не радостное будущее: первая группа ивалидности, «пожизненные» костыли, да еще и невозможность стать матерью. Однако вопреки прогнозам медиков Руслана не только встала на собственные ноги, но и вернулась в армию, вышла замуж и родила. Сначала дочурку Дашу, а затем сына Володю…
- Я служила на «Скнилове» старшим солдатом мобилизационно-организационного отдела комплектования корпуса. 27 июля 2002-го весь наш отдел собрался на аэродроме, — рассказывает Руслана Гричина. — Смотрели на полеты спортивных самолетов, прыжки парашютистов, фейерверк, выступление мальчишек-спортсменов из аэроклуба. Попутно решали, где и как встретимся вечером, чтобы продолжить празднование. Утолив жажду в одной из многочисленных палаток-кафе, работавших во время шоу прямо на летном поле, мы пошли на смотровую площадку. Там, возле грузового военного самолета — единственного, на который всех пускали посмотреть кабину летчиков и салон, — договорились встретиться с остальными друзьями. Как раз в это время Су-27 начал выполнять фигуры высшего пилотажа.
Когда истребитель с ревом проносился над головами зрителей и они испуганно закрывали глаза и уши, мне совершенно не было страшно. Мой отец был военным летчиком, и я так привыкла к подобным звукам, что практически не обращала на них внимания. Однако затем что-то насторожило. Помню свои последние слова: «Почему он так низко летит?» А затем — взрыв!..
Как меня подобрали среди трупов, узнала, лишь когда две недели спустя очнулась в реанимации. Выяснилось, что участвовавшие в празднике парни из военного института наткнулись на меня, когда искали на летном поле свою подругу-парашютистку. Позже эти ребята приходили ко мне в госпиталь. Рассказали, как наложили шины на мои неестественно вывернутые в разные стороны ноги, как отнесли меня в карету скорой помощи и та помчалась в госпиталь…
Врачи констатировали у Русланы Гричины тяжелейшую черепно-мозговую травму, огромную рваную рану на голове, сложнейшие переломы таза, рук и ног. А вдобавок к этому — обширные ожоги по всему телу и полностью обгоревшая голова.
— Правда, шок длился недолго, я взяла себя в руки: «Все! Хватить плакать, надо красоту наводить», — улыбается Руслана. — Да так за это взялась, что мой лечащий врач-травматолог Олег Иванович испуганно признался: «У меня от тебя инфаркт будет!» В ответ с оптимизмом ему заявила, что у меня уже все зажило и я должна вставать на ноги. Мне ведь не говорили, что мои друзья погибли. Сказали, что они в худшем состоянии, чем я. И мне очень хотелось поскорее выкарабкаться и помочь им, поддержать в тяжелую минуту. А о собственной красоте я, конечно, не думала. Просто лежала и, глядя в потолок, настраивала себя на то, что кости срастутся и я обязательно встану на ноги, буду ходить. Требовала медицинские ходунки, чтобы понемногу учиться передвигаться. Даже поругалась с врачом, который категорически запрещал мне это делать: мол, еще рано. А я чувствовала: смогу и буду! В итоге доктор не устоял под моим напором и под свою ответственность таки выдал ходунки…
Когда мне сняли гипс, все удивлялись, как быстро я восстанавливаюсь. Едва разрешили сделать пару шагов по палате — я тут же выползла в длинный коридор госпиталя. Внушила себе: «Пойду!» И прошла — несколько мучительных для меня шагов. Увидевший это врач просто остолбенел. Признаюсь честно, боли были ужасные. Мне сначала постоянно кололи сильные препараты, но потом их отменили, чтобы организм не привыкал к лекарству. А без обезболивающих уколов было ох как тяжело, на стенку хотелось лезть. Но ничего, выдержала…
По прогнозам врачей, Руслана должна была худо-бедно встать в лучшем случае к Новому году. А она уверенно сделала это уже 16 октября и затем довольно быстро перешла с ходунков на костыли. Потом ее отправили на реабилитацию в военный санаторий. Долечивалась уже дома, у родителей.
— Я так радовалась возвращению к более или менее полноценной жизни, — говорит Руслана, — а тут медики мне заявляют: «У вас были очень сложные переломы таза и конечностей. К сожалению, детей вы иметь не сможете». От этих слов стало невероятно горько… Но я снова твердо решила: мой организм со всем справится.
Хотя ходить мне было еще очень тяжело, костыли я решила отбросить, чтобы быстрее выздороветь окончательно, и в начале 2003 года вышла на службу. А вскоре познакомилась со своим будущем мужем Александром. Его тогда только-только перевели из Ивано-Франковска во Львов. Сижу как-то в своем отделе, заходит симпатичный майор и весело заявляет: «Мне нужны вертолетные площадки». Я ему удивленно отвечаю: «У нас не вертолеты, а самолеты летают». Через некоторое время Саша позвонил и пригласил меня на обед. Человеком он оказался интересным, романтически настроенным, к тому же довольно скоро выяснилось, что наши взгляды на жизнь совпадают. Мы начали встречаться.
Когда мой начальник предложил мне учиться в школе сержантов, я решила: поеду! А закончив школу, окончательно поняла: армия — это моя жизнь. Получив сержантские погоны, чувствовала себя такой счастливой, словно мне генеральское звание дали! Саша в это время получал еще одно высшее образование в гражданской академии. Мы с ним продолжали встречаться, но серьезных разговоров о будущем я избегала. Пока однажды он не заявил: «Хватит гулять, надо семью создавать!» И не успела я опомниться, как меня «окольцевали». А через несколько месяцев после свадьбы увидела сон, будто я родила девочку. Под впечатлением этого сна ходила пару дней, а потом пошла в военную поликлинику. И услышала: «Вы беременны». Кстати, Саша все время говорил, что хочет девочку. А я ему отвечала: «Хорошо, заказ принят».
27 января 2005 года у нас родилась доченька, мы ее назвали Дарьей. Во время беременности я себя чувствовала прекрасно, было ощущение какой-то легкости. Да и муж меня просто на руках носил. Поэтому и на сохранение ложиться не пришлось, и роды прошли без каких бы то ни было осложнений. Может быть, это высшая сила сохранила мне жизнь, а потом дала возможность стать матерью?
Сейчас Александр уже подполковник, Руслана — старший сержант, их дочь Даша перешла во второй класс. А в прошлом году у нее появился братик Володя. 27 июля.
— Вообще-то он должен был родиться 10-15 августа, но 25 июля меня положили в роддом под наблюдение, — улыбаясь, рассказывает моя собеседница, — и именно 27-го мой парень вдруг разбушевался и, как шутит Саша, сам попросился на волю.
Вторая беременность протекала тяжело, врачи даже настаивали на ее прерывании, но я снова убедила себя: «Все будет хорошо!» А Даша, узнав, что у нее будет братик, решительно заявила: «Это будет Вовка!» Главным для нас всех было, чтобы я нормально выносила малыша и он родился здоровым. О дате его рождения я даже не думала.
Что для меня значит 27 июля? — задумывается собеседница. — В жизни все переплелось. И боль от утраты погибших на Скниловском аэродроме, и радость от рождения в этот день — девять лет спустя — сына, посланного мне Богом, чтобы я могла жить дальше, не терзая душу и сердце. Конечно, боль осталась, просто я ее спрятала поглубже, чтобы дети видели в моих глазах только радость.
За прошедшие десять лет я только один раз была на поле Скниловского аэродрома, да и то случайно. Пришла к знакомым на авиаремонтный завод, отправились смотреть на самолеты. Но когда до них оставалось метров двадцать, в душе все перевернулось, хлынули слезы. В оцепенении я и шагу не могла ступить… Такой же стресс переживаю, и когда езжу к родителям в соседний Городокский район. Маршрутка проезжает по мосту возле летного поля, где сейчас установлена часовенка в память погибших. И каждый раз, невольно поворачиваясь в ту сторону, я снова плачу. А как паникую, услышав гул самолета! Помню, возле аэродрома старые казармы стали перестраивать под жилье для военных. Мы с мужем поехали посмотреть. Стоим, и вдруг рядом взлетает истребитель. Меня стала бить дрожь, я машинально присела и пыталась укрыться… Даже обычный самолетный шум лишь совсем недавно научилась переносить, да и то благодаря… Евро-2012. Дело в том, что наши окна выходят на гражданский аэропорт, а во время чемпионата лайнеры следовали один за другим.
Несмотря на все заявления, звучавшие в 2002 году, квартиры нам так и не дали. Половина семейного бюджета уходит на аренду жилья. А уж сколько денег еще и на лекарства требуется, даже говорить не буду. Регулярно прохожу стационарное лечение в госпитале. За все эти годы путевку на оздоровление удалось выбить один раз! Никакой помощи не получаю, все давно забыто. Но у меня прекрасные муж и дети — вместе мы все переживем.
*Чудом выжившая на «Скнилове» Руслана Гричина считает, что это высшая сила сохранила ей жизнь, а потом дала возможность стать матерью. С мужем Александром, дочкой Дашей и сыном Володей (фото автора)