25 лет назад ушел из жизни знаменитый украинский актер
Звездой кино Ивана Миколайчука сделал Сергей Параджанов, сняв его в культовом фильме «Тени забытых предков». Актера утвердили на роль Ивана Палийчука буквально за пятнадцать минут. Оператор картины Юрий Ильенко вспоминал, что более красивого лица и пронзительных глаз, чем у Миколайчука, он не встречал никогда в жизни. Время съемок «Теней забытых предков» для молодого артиста стало и медовым месяцем с его любимой Маричкой. Они прожили вместе 25 счастливых лет. Даже сейчас, когда Ивана Миколайчука уже давно нет в живых, Мария Евгеньевна не называет себя вдовой. «Я — жена Ивана. И все та же Маричка, которую он любил…»
— Мне кажется, Иван охраняет меня все эти 25 лет, которые живу без него, — с болью в голосе говорит Маричка Миколайчук. — Иногда снится, особенно перед какими-то важными событиями в моей жизни. Практически всегда я вижу один и тот же сон. Иван приходит будто ниоткуда, молодой, красивый, и говорит: «Боже, как давно я тебя не видел». Мы с ним обнимаемся, садимся, я рассказываю о своей жизни, и он уходит. Я спрашиваю вдогонку: «Что, опять один?» А он в ответ: «Один. Тебе ко мне еще рано…»
— Цифра 25 стала судьбоносной в жизни Миколайчука. В юности ему нагадали, что в 25 лет он должен умереть, но Ивана ожидала счастливая жизнь с вами. И продолжалась она… 25 лет.
— Когда исполнилось 25 лет нашему браку, Иван был уже очень болен, но в тот день позвал меня к себе и сказал: «Ты помнишь, сколько лет мы вместе? 25!» Он сделал акцент именно на этой цифре. В селе, где вырос Иван, по соседству с его домом жила ясновидящая. Однажды она ему сказала: «Запомни цифру 25, она станет для тебя судьбоносной».
— И Иван поверил?
— Очень! Он давно знал эту женщину и то, что она никогда не ошибается. Когда мы были еще неженаты, Иван случайно зашел перед поездкой в Черновцы в дом этой женщины. Она ему с порога: «Едешь один, а приедете вдвоем». Но в то время мы совершенно не думали о свадьбе. Я была в Киеве, собиралась ехать на гастроли в Югославию с хором имени Веревки, и тут звонит Иван: «Приезжай, замуж будешь выходить». Я говорю: «Не могу, собираюсь на гастроли за границу». — «Тогда выбирай: или едешь в Югославию, или становишься моей женой». Я, понятное дело, долго не думала. Тут же пошла к Григорию Веревке и сказала, что собираюсь замуж за Миколайчука. Григорий Гурьевич посмотрел на меня внимательно и произнес: «Хай вам Бог помагає». Я тут же собрала чемодан — и в Черновцы. Билетов в нормальный вагон было не достать. Пришлось ехать в общем на третьей полке. Видимо, сильно уж замуж хотелось.
— А как же подготовка к свадьбе, платье, фата?
— Да ничего этого у нас не было. В субботу я сообщила о нашем решении родителям. Мы с Иваном пришли ко мне домой и оба бухнулись перед мамой на колени. Отказа не было — мои родители обожали Ивана. А в воскресенье нас уже расписали. У меня было обыкновенное капроновое платье ярко-салатного цвета. Ничего другого в Черновцах мы найти не смогли. Вместо
*Иван и Маричка поженились, когда обоим было по 21 году. Прожили они вместе 25 счастливых лет
— Иван тогда уже был известным?
— Он только начал сниматься у Сергея Параджанова в «Тенях забытых предков». Кстати, после этого фильма меня и стали называть Маричкой. Хотя чаще Иван обращался ко мне Мыця, что по-буковински значит «мышонок». Получилось, что наш медовый месяц пришелся как раз на съемки «Теней». Мы приехали в Карпаты уже как муж и жена. Сергей Параджанов нас поздравил, мне подарил ожерелье из венецианского стекла, которое по случаю купил на местном базаре. Тогда он в шутку сказал: «Если Иван тебя бросит, я на тебе женюсь…» Нам выделили отдельный домик с одной комнатой и небольшой прихожей. Правда, мы практически никогда не оставались там сами. Каждый вечер в комнатке собирались актеры и вся съемочная группа. Иван был очень гостеприимным.
— Говорят, двери вашей киевской квартиры тоже никогда не закрывались.
— Это правда. К Ивану постоянно приходили друзья, они что-то обсуждали, спорили. Быт был полностью на мне. Я понимала, что муж гениальный актер и для него работа главное. Когда ездила на гастроли, бывало, прилетала на один день в Киев, чтобы приготовить мужу покушать и постирать что-то из вещей. Больше всего он любил мой борщ, который я делала по рецепту его мамы. Еще обожал жаркое, которое на Буковине называют моченка. Часто просил, чтобы готовила мамалыгу и кулеш. Крепких напитков никто из нашей компании не употреблял, в то время было принято пить красное вино.
— Первое время вы ведь ютились в общежитии?
— В коридоре общежития! Поскольку общежитие было женским, выделить отдельную комнату нам не могли. Поставили скрипучую железную кровать прямо в коридоре, где мимо все время сновали люди. Но мы были и этому рады. Однажды навестить Ивана пришел руководитель его курса Валерий Ивченко. Иван тогда не мог сниматься, у него болели глаза из-за того, что во время съемок в картине «Сон» ему повредили роговицу. Ивченко пришел в ужас, увидев, в каких условиях мы живем. Сказал: «Да нам дешевле обойдется дать Миколайчуку однокомнатную квартиру, чем оплачивать его простой».
И нам очень быстро дали жилье на улице Жилянской в центре города. Из вещей была только железная кровать и раскладушка. Помогал переезжать Боря Брондуков. Он тут же заявил: «Вы думаете, что будете тут жить одни, а мы ютиться в общежитии? Ничего подобного! Я буду спать в одном углу, Леша Кондратенко — в другом, а Леня Осыка — в третьем. А вы где хотите, там и ночуйте…» На Жилянской мы прожили лет девять, а потом нам дали трехкомнатную квартиру на левом берегу. Хотя могли получить и раньше. Просто Иван все время уступал свою очередь кому-то из друзей: Боре Брондукову, у которого родились дети, Лене Быкову, переезжавшему в Киев. Иван говорил: «Нам на голову не капает, так что еще потерпим».
— Рассказывают, даже очередь на машину Миколайчук отдал другу.
— Актеру Алиму Федоринскому. Зато Алим всегда нас подвозил, если было нужно. Большую часть заработанных денег Иван отдавал своей большой семье, ведь у его родителей было десять детей. К сожалению, его отец умер, когда Иван снимался в «Тенях забытых предков», так и не дождавшись славы сына. Иван зарабатывал хорошие деньги по тем временам — ему платили самую высокую актерскую ставку: 50 рублей за съемочный день.
— Баловал вас подарками?
— Это он любил. Будучи на съемках в Югославии, звонит мне и спрашивает: «Какой твой любимый камень?» Я не растерялась: «Бриллиант». Он смеется: «Ой, ты ж моя дорогая». Я уже смилостивилась: «Вообще-то мой камень — рубин». Иван привез мне красивый перстень с большим рубином. К сожалению, его у меня кто-то украл.
— Это правда, что Параджанов был недоволен тем, что Миколайчук активно снимается в кино?
— Иван и Сергей очень уважали друг друга. Однажды, правда, Параджанов сказал мужу: «После «Теней забытых предков» я бы на твоем месте больше нигде не снимался». А Иван ему: «Я творческий человек и рожден для того, чтобы играть в кино». Свою жизнь без любимой профессии не представлял. И то, что практически десять лет был от нее отлучен, повергло Миколайчука в бесконечное стрессовое состояние. Ему не давали сниматься, и Иван с утра до ночи сидел дома. Помню, у нас жила маленькая племянница мужа. Однажды она подошла к нему и спросила: «Чего ты такой грустный?» — «Потому что хочу снимать, а мне не дают». Тогда девочка попросила: «А ты, дядя Иван, напиши для меня сказку». Иван подхватил эту идею, загорелся ею и очень быстро сочинил «Небилицi про Iвана». Работал у себя в комнате, периодически выбегая к нам и зачитывая съемочные эпизоды. Затем началась долгая история с разрешением на съемки. Чего только ни говорили об Иване, называли его националистом… Позволили приступить к работе, когда до смерти мужа остался всего месяц.
— На какие же вы средства жили в то время, когда Иван не работал?
— Ему на киностудии платили так называемые «простойные». Очень сильно помогал Рома Балаян. Говорил, для Ивана на счет киностудии переведены деньги. Когда я за ними приходила, Балаян давал мне немалые суммы со словами: «Только ты Ивану не признавайся».
Обвинение мужа в национализме началось со съемок в картине «Аннычка». Иван играл солдата УПА. Между съемками был небольшой перерыв, переодеваться было некогда, и муж в этой форме пошел перекусить в ресторан. К несчастью, там обедал какой-то большой военный чин. Он поднял скандал, обвинив Ивана в национализме, потом написал петицию в Киев.
Окончательно здоровье мужа было подорвано на картине «Вавилон XX». Еще в 30 лет у Ивана обнаружили язву. Во время съемок в «Вавилоне» мужу становилось все хуже и хуже, случалось, совсем не мог работать. К тому же съемки давались очень тяжело, это была первая его работа в качестве режиссера. Ивану все время указывали: «Надо вырезать то, убрать это». В результате из двух запланированных серий с трудом собрали материала на одну.
— Неужели никто не мог вступиться за Миколайчука?
— На киностудии все были заняты своей работой. К тому же то, что произошло с Иваном, слишком серьезно. Встать на его защиту — все равно, что выразить недовольство системой. Иван никогда не был партийным, более того, не состоял ни в пионерской организации, ни в комсомоле. Как-то рассказал случай из детства, когда учительница первых классов заставляла деток хором повторять: «Бога нема». Молчал только Иван. Потом учительница сказала: «Давайте, детки, все вместе дадим Богу дульку». Иван и тут не шелохнулся. Педагог спросила: «А ты почему молчишь?» Он ответил: «Так если Бога нет, кому же дульку давать?» Кстати, когда Ивану дали комсомольскую премию имени Островского, случился скандал. Церемония награждения уже состоялась, и тут узнали, что Миколайчук никогда не был комсомольцем. Премию, конечно, не отобрали, но звание народного артиста он уже не получил. Впрочем, в последний год жизни он об этом не думал. Не до того было…
— Супруг чувствовал, что уходит?
— Думаю, да. Не отпускал меня от себя ни на минуту. Даже когда надо было сбегать в магазин, просил не задерживаться. Говорил: «Да я согласен совсем не есть, только посиди рядом со мной». До последних дней жизни находился в сознании. Передвигаться уже не мог, в кресле и то с трудом сидел. За четыре дня до смерти мужа исполнилось 25 лет со дня нашей свадьбы. Помню, Иван позвал меня к себе и шепчет: «Наклонись, Маричка». Я наклонилась, а он припал к моим губам холодным и в то же время горячим поцелуем. Мне до сих пор кажется, что чувствую его на своих губах. Я выскочила из комнаты, закрылась в ванной и зарыдала… Тогда же он признался мне: «Мыця, я никого не любил так, как тебя! Поверь мне». «Я ни минутки в этом не сомневалась», — сказала я. А самые последние его слова были произнесены накануне смерти ночью, тогда мужа что-то буквально подняло с кровати. Иван вдруг внезапно сел и четко произнес: «Теперь я знаю, как снимать кино…»