Чтобы установить мировой рекорд,
— Один из самых экстремальных эпизодов моего подводного похода произошел после того, как я добрался до рекордной глубины, — рассказывает Геннадий Самохин. — Дело в том, что мне нужно было развернуться, чтобы отправиться в обратный путь, но сделать это в узком ходе сложно. Если не поленитесь, заберитесь под журнальный столик и попробуйте там развернуться на 180 градусов. Мне пришлось выполнить примерно то же, но с той разницей, что я находился под пятидесятиметровым слоем воды, облаченный в подводную амуницию, а по бокам были прикреплены баллоны с дыхательной смесью, состоящей из 45 процентов гелия и 17 — кислорода (дышать обычным воздухом на большой глубине опасно). Лежа на боку в щели с вытянутыми одной рукой вперед, другой — назад, разворачивался в несколько приемов: вначале одну ногу согну, протисну ласту, затем — другую и наконец — туловище. Непросто дался мне этот маневр.
— Сколько времени заняла ваша подводная вылазка?
— За час управился. Спустился на 50 метров, а расстояние преодолел гораздо большее — 180 метров, ведь ход идет под уклоном. Было несколько поворотов, в одном месте он поднимается вверх, а затем резко уходит вниз. Я взял с собой катушку со шпагатом, на котором нанесены деления — 1, 2, 3 метра... И глубиномер. Это водонепроницаемый компьютер, который с точностью до пяти сантиметров показывает, на какой глубине ты находишься. Он и зафиксировал рекорд — 2196 метров. А еще я оставил в том месте шпагат — прижал его камнем.
— Вам не было страшно одному находиться в затопленном ходе?
— Я верил в успех и не боялся. Ведь стоит начать сомневаться — и обязательно случится что-нибудь плохое. Мое сознание было полностью поглощено работой: я внимательно следил за тем, чтобы вовремя переключиться на дыхание с того или иного баллона. Кстати, стартовал с пятью баллонами, но по пути оставил вначале один, а затем еще два. Был максимально сосредоточен, чтобы не допустить какой-либо ошибки. Я пошел на погружение потому, что мне это было интересно. Получаешь ни с чем не сравнимое удовольствие, когда тебе удается справиться со сложной и рискованной задачей.
Существует правило — треть запаса воздуха составляет неприкасаемый запас на случай чрезвычайных обстоятельств. Но я нарушил этот постулат — когда добрался до рекордной глубины, израсходовал почти половину дыхательной смеси.
На обратном пути мне нужно было пройти декомпрессию — остановиться минут на десять, чтобы организм постепенно привыкал к нормальному давлению. Я лег на дно и размышлял, могу ли продвинуться еще дальше. Решил, что с имеющимся у меня оборудованием и дополнительным баллоном, возможно, прошел бы еще ниже на метр-два. Значительно улучшить достигнутый сейчас результат можно лишь с принципиально другим оборудованием, стоимость которого 20 тысяч долларов. (Кстати, только подводные фонари, с которыми Геннадий устанавливал рекорд, стоят по сто долларов каждый. — Авт.)
— Какая температура воды в подземелье?
— Восемь градусов. Под гидрокостюм я надел теплые вещи, поэтому не замерз.
— Если бы вам понадобилась помощь, имели возможность сообщить об этом товарищам?
— Нет, ведь телефонный кабель я за собой не тянул, так что надеялся только на себя. Впрочем, если бы не вернулся к контрольному времени, ребята попытались бы меня найти под водой — три человека ожидали меня в точке моего старта. Когда я выбрался из воды, они отсняли на видеокамеру экран глубиномера, на котором была зафиксирована рекордная глубина.
Кстати, под водой я был не сам — меня сопровождала стая рыб — небольших, сантиметров четыре-пять длиной! Там живут и креветки. Обитатели пещерных вод почти прозрачные, у них нет глаз — зачем они в кромешной тьме. Чем питаются — непонятно. Возможно, съестное им приносят воды с поверхности земли, когда там идут дожди.
— Вы их снимали на видео или фотокамеру?
— У меня нет подводной камеры, ведь она дорогостоящая. В экспедиции мы ездим за свои деньги. Каждая такая вылазка обходится долларов в восемьсот. А я не так уж много зарабатываю — преподаю географию и спелеологию в Таврическом национальном университете имени Владимира Вернадского.
— Ход, в котором вы погружались, спелеологи назвали сифоном Два капитана...
— Да, по аналогии с одноименной книгой Вениамина Каверина, в которой экспедиция капитана Татаринова погибла из-за плохой организации. В прежние годы во время спуска в этом сифоне возникали различные проблемы, вот ребята и дали такое название. А мне он приносит удачу. Предыдущий мировой рекорд принадлежал мне, и установил я его именно в этом затопленном подземелье.
— Как отпраздновали успех?
— Ребята просто поздравили. Знаете, когда я выбрался из воды, расслабляться еще было рано. Ведь для того чтобы попить чаю, залезть в спальный мешок, нужно было добраться до подземного лагеря, от которого нас отделял отвесный колодец высотой порядка 200 метров. Этот путь следовало пройти по веревкам. Вообще-то сразу после глубоководных погружений физические нагрузки не рекомендуются. Но выбора в данном случае у меня не было — пришлось карабкаться по вертикали. Правда, вначале часик отдохнул, а потом отправились в путь.
— И как вы себя при этом чувствовали?
— Несмотря на то что декомпрессию прошел правильно, болели суставы. До палатки добрались поздно вечером. Отлеживался весь следующий день. В это время мой организм избавлялся от избыточного азота, накопившегося во время глубоководного погружения. Затем трудился наравне с остальными. Ведь самая главная работа в пещере — это переноска мешков с вещами, едой. Потом целых тринадцать дней выбирались на поверхность.
*Преодолевая отвесные колодцы, спелеологи крепят мешки с поклажей к поясу
— После рекордного погружения Гена с ребятами вернулись в подземный лагерь в 22.30, — вступает в разговор участница завершившейся экспедиции в пещеру Крубера-Воронья киевлянка Зинаида Болтенко. — Мы встречали их не только чаем, но и коньяком. Небольшие запасы этого напитка имеются у каждой группы.
— В пещеру нужно брать запас воды?
— Зачем? Ее там сколько угодно. Но пить в сыром виде не решаемся — кипятим. Используем бензиновые примусы, ведь для газовых нужны баллоны, а это дополнительный вес.
Подземный рацион простой: макароны, лук, чеснок, капуста, чай, сахар. Тушенку не берем, ведь пустые банки затем пришлось бы вытаскивать на поверхность, поэтому предпочитаем копченую колбасу. В первые дни жизни под землей аппетит зверский — из-за больших физических нагрузок и холода. Потом ешь гораздо меньше — надоедает однообразная пища.
— Берем с собой много специй — с их помощью компенсируем нехватку запахов в пещере, — добавляет Геннадий. — Обоняние там настолько обостряется, что когда приближаемся к поверхности, ароматы земли начинаешь ощущать на глубине ста метров.
*Этот снимок сделан в палатке в подземном лагере. Геннадий Самохин — крайний справа
— В подземелье царит тьма. С каким запасом батареек отправляетесь вниз?
— Я взяла 50 штук, — отвечает Зина. — По два-три фонарика размещают на каске, еще один держишь в кармане как резервный. Под каску удобно класть так называемое аварийное одеяло. Говорят, что его изготовляют с помощью космических технологий. По крайней мере, оно очень тонкое — в сложенном виде не больше портсигара — и теплое. Используешь его, если начинаешь перемерзать. В ботинках в пещеры не ходят — там нужны резиновые сапоги: они не скользят на мокрых камнях и не промокают. Все носят термобелье и вещи из флиса — такая одежда хорошо греет. Сверху надеваешь комбинезон, который снашивается за одну-две недели, так как в пещере то и дело задеваешь острые поверхности, особенно когда протискиваешься через узкие ходы, к тому же сильно пачкаешься, промокаешь.
— Берете с собой помаду, тушь, кремы?
— Приходится обходиться без этого.
— У спелеологов есть приметы?
— Конечно! Нельзя ничего выносить из пещеры — даже маленький камешек. Кстати, существует традиция готовить на дни рождения торт, который называется «Мозг спелеолога»: песочное печенье перемешивается со сгущенным молоком. Затем эту смесь помещают в каску, чтобы торт приобрел форму человеческого мозга, после чего выкладывают на блюдо. В экспедиции постоянно хочется сладкого, поэтому лакомство съедается на ура.
— Экспедиция завершилась в конце августа. Почему вы вернулись из Абхазии только сейчас? — обращаюсь к Геннадию.
— Остались, чтобы помочь ребятам из России эвакуировать тело их товарища. Он утонул, когда проходил сифон в пещере. Напарник, который вытащил погибшего, несколько часов пытался запустить его сердце, но тщетно...