Согласившись с предложением супруга создать приемную семью,
Она давно чувствовала: у него кто-то есть. Пыталась спасти брак, что-то предпринимала. Подарки, сюрпризы, совместные праздники. Но муж отдалялся все дальше и дальше.
— В конце концов мы развелись, — вспоминает Ирина. — Знакомая сказала: «И зачем ты пошла на приемных детей? Развалила себе семью». Я ответила: «Если любовь есть, ее никто не развалит. А наша любовь была уже, наверное, как пошатнувшийся забор. Толкнули — он и упал...»
— Первый брак у меня не удался: муж вел свободный образ жизни, мог поднять на меня руку, — вспоминает Ирина Раранчук. — Когда решили разойтись, оказалось, что я жду ребенка. Знакомые говорили: «Делай аборт, ты, что, дура, без мужа рожать?» Но я решила сохранить малыша. Бедствовала, сидела на картошке и квашеной капусте... Девочку назвала Анютой. Стала ходить в церковь. Там встретила своего второго мужа. Петра. Родила от него троих детей. А тут вдруг Петр говорит: «Ира, ты не хочешь еще ребятишек?» Он рассказал, что нас кто-то порекомендовал как возможных родителей для семейного детского дома, что это благое дело, и мы, христиане, не должны стоять в стороне.
Я долго думала: ведь принять чужих детей в свою жизнь не так просто. Но потом таки решилась.
— Вы сами выбирали, кого взять в семью?
— Я детей не выбираю. Что Бог дает, то мое. Помню первых детей, которые пришли ко мне в 2004 году:
Притирка шла тяжело. Тем более что у Юли очень сильный характер и под кого-то подстраиваться ей было сложно. Я ей слово — она мне двадцать. Дочка не реагировала на замечания, могла хлопнуть дверью, доказывая свою точку зрения. Самым тяжелым в общении с такими детьми оказалось перетерпеть, пока ребенок сам приблизится к тебе. И, как правило, через время дети оттаивали, понимая, что им ничего не угрожает, что их любят и никуда не отдадут.
Только оттаивали одни дети, как мы брали в семью следующих. И опять все начиналось сначала: странные выходки, жестокие слова, отчуждение и обида. Обида на жизнь, которая с ними так обошлась. А доставалось это все приемным маме с папой.
— Петру нравилась роль многодетного отца?
— Муж помогал воспитывать детей несколько лет, а потом сломался и занял позицию... наблюдателя. Он, скажем так, не мешал мне любить этих детей. Петро и не обижал их, вроде бы, но по всем вопросам ребятишки обращались ко мне. Он был менее терпелив, чем требовалось в ситуации с приемными детьми. Вот у нас был мальчик, он срывался, убегал к бабушке без спросу, хотя мы не запрещали видеться с родными. Найдем сына, муж сердится, негодует, а я прощаю. Петро говорил: «Как ты можешь так быстро прощать?» Думаю, он не подозревал, что с детьми, у которых такие сложные судьбы, будет столько хлопот. А у нас — ни отпусков, ни выходных. Я ждала, что он скажет: «Ира, не переживай, все будет хорошо». Вместо этого самой приходилось успокаивать мужа.
Петро потихоньку стал отдаляться. Я это видела, но ничего сделать не могла, поскольку увязла по уши в детских проблемах. Вскоре интуиция подсказала: у мужа появилась другая. Видимо, жена, которая не могла ни о чем говорить, кроме как о детях, была уже Петру неинтересна. Я пыталась спасти брак, но все было бессмысленно. Мы решили расстаться, и он уехал из дома, а потом и вообще из села.
— Муж не ставил вас перед выбором: «Или дети — или я»? Ведь юридически это возможно. Снять с себя полномочия, вернуть детей обратно в детские дома, сказать: «Извините, не справились...»
— Не ставил. Если бы Петро сказал: «Выбирай: я или дети», я бы выбрала детей. Собственно, я их и выбрала. 12 детей... Это была словно лавина, которую остановить уже было невозможно.
— Как вы справились с ощущением расколотой после развода жизни?
— Мужа не осуждала. Тут мало желания стать отцом большого семейства. Ну что ж, хотел, но не смог и ушел в другую реальность, с другой женщиной. Он в общем-то неплохой человек... Как справилась? Днем поражалась мудрости своих детей: они меня окружили заботой, благодаря этому и выжила. Вечером плакала от боли и обиды. Но не при детях, а закрывшись в своей машине на улице. Многодетная мать может плакать только в машине, знаете?
— Я тоже прошел через развод, — говорит
Я строитель. Устроил дочь в местную школу, а сам сутками зарабатывал на жизнь, благо для строителя в Киевской области работы много. Там моя Аня и познакомилась с дочерью Ирины, тоже Анютой. Девчонки сдружились и без нашего ведома решили нас познакомить. И повод придумали: якобы нужно сделать качели в саду у Ирины. Я зашел в Ирин двор и обомлел. Так она мне понравилась.
— А что понравилось?
— Фигура. Бедра. А самое главное, Ириша была маленькой — метр шестьдесят. Хотя у меня самого 181 сантиметр роста. Я специально такую малышку выбрал, где-то прочел, что маленькие женщины более сексуальные. (Смеется.) А какая у Иры улыбка! Она делала ее похожей на Наталью Варлей. Даже когда мой брат впервые увидел Ирину, он воскликнул: «О! Нина из „Кавказской пленницы“!»
*Сейчас у Ирины и Николая (крайние справа) 21 ребенок, но во время приезда корреспондента «ФАКТОВ» дома было только 12 детей
— Ходил дядя Коля к нам, ходил, а качели... так и не сделал, — продолжает рассказ Ирина. — Все о жизни говорил, по хозяйству помогал. Потом пришел с коробкой конфет. А я человек наивный. Спрашиваю у дочки: «Что-то дядя Коля конфеты принес. Он что, заигрывает?»
— С конфетами курьез получился, — смеется Николай. — Не хотела их брать Ира. Говорила: «Заберите! Я не хочу быть вам ничего должна!» Я перестал приносить конфеты, дарил цветы. И говорил, говорил... А говорить я умею: в свое время был и комсомольским вожаком, и партийным. И, конечно, не отступал. Я не из тех мужчин, которым женщина откажет, а они ответят: «Не хотите — ну и ладно...» Я был так влюблен! Но Ира держала меня на расстоянии. Мы на ты перешли только месяца через три.
— И когда же Ира сдалась?
— Сдалась вообще? Или как? (Смеется.) Сдалась только после свадьбы. А через год у нас родилась дочка — Милана Николаевна. Белые волосы. Голубые глаза. Копия я!
— Конечно, Коля мне нравился, — признается Ирина. — У него золотые руки. Сразу же сделал детям две двухъярусные кровати. Когда он мне открылся, так приятно было слышать его шутки, видеть его глаза, улыбку. Но ничего лишнего я не позволяла: у меня же дети.
— То есть вы держали марку, несмотря на четверых своих детей, восьмерых приемных и страх одиночества?
— Держала. Кроме того, считала, что позволить добрачные отношения — это грех.
— Когда мы поженились — это было два года назад, при всей моей любви к детям я не ожидал, что будем так дружно жить, — говорит Николай. — Хозяйство огромное, куча забот, огород, ремонты, перестройки (семье выделили двухэтажный дом в селе Фастовец Киевской области. — Авт.). И дети были так приучены, что никто не стоял в стороне. Готовкой занимаются старшие девочки с мамой, на картошку идти — мальчишки дерутся, кто будет ее выкапывать... Я продолжал работать, несмотря на то, что государство помогает финансово семьям с приемными детьми. Ведь как же дети поймут, что глава семейства должен деньги зарабатывать, если я на печи лежать буду?
Учил и учу детей разным премудростям: и как сваркой пользоваться, и как из дерева что-то сделать, и как по дому все исправить или отремонтировать. Люди, когда узнавали, сколько у нас детей, качали головами. А мне нравилась эта жизнь, несмотря на то, что в конце дня мы с Ирой падали обессиленные, смотрели друг на друга, и в глазах было одно: «Еще один день прожит. Трудный, но прекрасный. Мы сделали это».
— Все было так гладко?
— Были, конечно, и потрясения, — продолжает Николай. — За время, пока живем вместе с Ириной, мы взяли еще пятерых детей: двоих мальчиков и троих девочек, сестричек. Девочки рассказывали страшное: «Мама била, пила, мы голодали...» Позже, когда девчонки отогрелись, — а сколько сил на это было потрачено! — младшая заявила: «Моя мама сказала, что она не пьет, и я, наконец, смогу вернуться домой!» Когда жизнь в приемной семье налаживается, дети начинают идеализировать прошлое. И готовы простить кровным родителям самое черное зло.
И тут, конечно, возникают двойственные чувства. С одной стороны, если мама опомнится и восстановится в родительских правах, мы будем только рады. С другой — мы же привыкаем к этим ангелочкам, прирастаем душой, считаем их родными. Мы часто обсуждали этот вопрос. И Ира, помню, мудро сказала: «Знаешь, Коля, это нужно просто принять. Если ребенок не ожесточился и простил своих родителей, значит, в нашей семье он постиг высшую мудрость — любить и прощать. Это награда за наш труд. И это нужно воспринимать не болезненно, а с радостью. И потом, почему бы им не иметь две пары родителей? В жизни все бывает. Вот родители разводятся, и дети же имеют по две пары мам и пап...» Главное — не присвоить себе детей, а показать им, что можно жить лучше, по-другому, дать им другие ценности.
— У нас была Галя, она жила с нами с 14 до 18 лет, — включается в разговор Ира. — Девочка находилась «на своей волне». В 18 лет сказала: «Я ухожу от вас в свободную жизнь». Через год забеременела, родила, развелась с мужем. Но не бросила своего ребенка. Получила по наследству хатку в селе, обустроилась, в ребенке души не чает. И хоть ее жизненный путь сложился не так, как мне хотелось бы, для меня уже победа, что она живет нормальной жизнью, что не сдала в детдом свою маленькую дочь.
— За все время кто-то из детей возвращался к родителям, которые восстанавливались в правах и хотели забрать детей?
— Нет. Случаи, когда биологические родители берутся за ум, единичны, практически из области фантастики. Вот маме трех сестричек, которых мы взяли, был дан год, чтобы наладить свою жизнь. Мы решили: «Если мама исправляется, нужно подготовить и детей, и себя к разлуке». Поехали на прошлой неделе туда, а там страшная картина. Мама побитая, пьяная. Понятно, что малышки уже будут наши. И слава Богу.
Конечно, не все так гладко. С детьми возникает много проблем. Нам очень помогают учителя, работники службы по делам детей Фастовского района, социальные службы. Они оказывают огромную поддержку.
— Что вы сейчас ощущаете?
— Я счастлива. Дети, муж. Я прожила до 33 лет и думала, что любви нет. Когда мы познакомились, сказала Коле: «Ты не переживай, я не хочу замуж. Я и подругам говорила: «Какой умный свяжется с женщиной, у которой 12 детей? А дурак мне не нужен». Теперь муж смеется: «Так я дурний чи розумний?» Я ему отвечаю: «Ты любимый!»
Многие женщины ставят на себе крест, когда остаются с детьми без мужа. Мол, все, конец! Но жизнь ведь непредсказуема. Ты даже не подозреваешь, в какой момент встретишь любимого человека. Я вышла замуж с 12 детьми! А теперь их уже 19, из них пятеро учатся в институтах. Еще двое детей уже выросли, обзавелись семьями и живут отдельно. Значит, общее количество наших детей 21.
— Вы помните их всех по именам? — спрашиваю Николая.
— А как же! Теперь у Иры кровных пять детей, остальные приемные. Милана, ей год и два месяца, Анюта, два года, Слава, три, Лиля и Зоряна, обеим по девять лет, Сергею, Игорю и Алеше по десять, Павлуше 12, Андрею и Ивану по 13, Руслане и Артему по 14, Анюте 16, Артему старшему 17, Анюте старшей — 18, Алине 19, Жене 20, Юле и Галине по 21 году, Сереже 23...
— Кроме Миланки, планируете еще совместных с Ирой детей?
— Конечно! Детей я делать люблю. (Смеется.) Ведь я сам из многодетной семьи. Вот позвоните к нам через год...