В Александровке Кировоградской области по вине врача погибла молодая женщина. Местные жители уверяют, что на совести доктора, который сейчас находится под следствием, уже не один трагический случай
— Операцию, которую должны были сделать сестре, нельзя назвать тяжелой, — рассказывает жительница Александровки Оксана Хоменко. — У Иры была внематочная беременность, но гинеколог заверила, что районные врачи не раз сталкивались с подобными проблемами и у них достаточно большой опыт. Операция должна была идти не больше сорока минут. Но даже через час она не закончилась. А потом начали происходить странные вещи: в операционную забежали сразу несколько врачей. Они были очень напуганы. Все вокруг засуетились, стали кричать о реанимации, кислородных масках... Стало понятно: что-то случилось.
Иру я увидела в приемном покое. Она, бедняжка, сидела бледная от боли. Оказалось, ждала гинеколога. Когда пришла ее доктор Анна Дмитриевна, то сразу же сказала сестре пройти УЗИ. Ира уже хотела встать, но... не смогла. Ей стало только хуже. Бледная как смерть, она вяло оглядывалась по сторонам и все время вздрагивала. Давление сильно упало — 70 на 50. В итоге на УЗИ ее пришлось везти на каталке. Но это обследование ничего не показало. Пытаясь выяснить причину резкого недомогания, гинеколог положила Иру под капельницу. Доктор предположила, что у сестры может быть внематочная беременность. Но тест показал отрицательный результат. А примерно через час гинеколог обнаружила у сестры кровотечение. «Надо делать операцию, — сказала Алла Дмитриевна. — Немедленно».
Предположение о внематочной беременности оказалось верным. Дальше, по словам Оксаны Хоменко, все происходило очень быстро: подготовили операционную, пришел анестезиолог, Ирину повезли на операцию.
— Сейчас меня многие спрашивают: неужели ты не обратила внимание на то, что анестезиолог был нетрезв? — качает головой Оксана Хоменко. — Перед операцией я видела его мельком. Но он так уверенно заходил в операционную... У меня и мысли не было, что он выпивший. К тому же я была уверена, что анестезиолог, который три года назад ославил нашу больницу на всю страну, больше там не работает.
— В каком смысле... ославил? — уточняю.
— В самом плохом, — вздыхает Оксана Хоменко. — Тогда в Александровской райбольнице погибли роженица и ребенок. Женщине делали кесарево сечение. Делом занялась прокуратура, об этом даже рассказали центральные телеканалы. Пошел слух, что анестезиолог во время операции был пьян. Это и привело к таким последствиям. Как только начала разбираться прокуратура, гинеколога, проводившего операцию, уволили, а анестезиолога временно (как я поняла, на время следствия) отстранили от должности. Я его, честно говоря, даже ни разу не видела. Со временем скандал утих. Удалось ли мужу погибшей чего-то добиться, никто не знал. Но я была уверена, что тот анестезиолог больше не работает. И тем более не могла подумать, что именно он пошел на операцию к моей сестре!
Пока Иру везли в операционную, я пыталась ее успокоить. «Оксана, там точно ничего серьезного?» — все время спрашивала сестра. Гинеколог уверяла, что внематочная беременность не редкость и она знает, что нужно делать. Иру увезли. Каждые десять минут я созванивалась с мамой и все это время сидела под операционной...
Когда врачи засуетились и стали в панике заходить в операционную, Оксана поняла: случилось что-то нехорошее.
— Иначе почему они все так засуетились... — голос Оксаны дрожит. — Помню, начала кричать: «Ира! Что с ней, скажите!» Но все как воды в рот набрали. Так же внезапно врачи перестали суетиться и стали один за другим молча выходить из операционной. Вышел и анестезиолог. «Доктор, что с моей сестрой?!» — закричала я, наверное, на весь этаж. В тот момент обратила внимание, что у врача какие-то странные глаза, будто он был не на операции, а после застолья. «Это ваша сестра? — немного заплетающимся языком переспросил анестезиолог. — Так она... умерла».
— До меня даже не сразу дошел смысл сказанного, — продолжает Оксана. — «Как умерла?» — спросила я. «Вот так, — развел руками врач. — Только я не виноват — она... меня сглазила. Перед операцией она так странно на меня посмотрела, схватила за руку и сказала: „Доктор, я вам доверяю“. Да и вообще, — добавил врач, опираясь рукой об стену (думаю, иначе мог бы упасть). — Все они (анестезиолог кивнул в сторону коллег) почему-то решили, что виноват я. Но это не так. Можете даже не начинать со мной судиться — все равно ничего не добьетесь. Если хотите судиться, подавайте в суд на всю больницу».
Слушая пьяный бред доктора, я в какой-то момент подумала, что это мне снится. Не может быть, чтобы Ира умерла. Но
*Ирине Жежер было 27 лет
В тот день мне больше никто ничего так и не сообщил. Я позвонила маме. Набирая номер, думала, какие подобрать слова. А услышав ее голос, не сдержалась и заплакала: «Мама, наша Ира умерла! Только не говори ничего Виталинке». Виталина — восьмилетняя дочь Иры, в тот момент она как раз была с бабушкой. Но девочка и так все поняла, услышав бабушкин плач... Следующие несколько дней были самыми страшными. Виталинка изменилась до неузнаваемости. Веселая подвижная девочка, она теперь все время молчала. И даже не плакала. Когда и на третий день после похорон племянница не заговорила, мы поняли, что нужен психолог.
По словам Оксаны, на похоронах люди только и говорили об анестезиологе. Именно тогда женщина и узнала, что ее сестре делал наркоз... тот самый врач, которого вроде бы отстранили от должности три года назад.
— Оказалось, он каким-то образом вернулся на работу, — говорит Оксана Хоменко. — Вскоре я нашла людей, чья дочь три года назад погибла во время родов. Они сказали, что до сих пор идет следствие. «Мы уже потеряли надежду, — вздохнула мать погибшей женщины. — Особенно когда узнали, что анестезиолог вернулся на работу. Потом поняли почему. У него сын и дочь работают в прокуратуре». За три года следствие не продвинулось ни на шаг. Почему-то до сих пор даже нет результатов судмедэкспертизы, которые показали бы точную причину смерти женщины. «Сомневаюсь, что и у вас что-то получится, — сказала мать погибшей. — Мы долго боролись, но уже опустили руки».
То же самое я слышала, когда начала искать адвоката. Один из адвокатов, который очень хотел взяться за дело, услышав фамилию анестезиолога, поник: «Знаете, думаю, я не смогу вам помочь. Вернее, попробовать я могу, но результата не будет. Вы только выбросите деньги на ветер».
Но Оксана решила не сдаваться. Нашла адвоката, написала заявление в районную прокуратуру и начала добиваться судмедэкспертизы. Одновременно женщина позвонила в «ФАКТЫ».
— Опасаясь, что об экспертизе могут забыть, я звонила следователю едва ли не каждый день, — говорит Оксана. — А когда стали известны результаты, думаю, все поняли, что замять дело так просто не удастся. Экспертиза показала, что смерть сестры наступила в результате действий анестезиолога — он долго не мог вставить трубку и пробил сестре трахею. Уже потом врачи, которые были на операции, рассказывали: оказывается, анестезиолог поставил трубку только с третьей попытки. Сестра умерла практически мгновенно, но этого никто не заметил. Не понимаю, как такое вообще могло произойти. Ничего не подозревая, гинеколог... продолжала оперировать. И только когда начала зашивать, анестезиолог сказал: «Так зачем зашивать? Она ведь уже пятнадцать минут как мертва». Кстати, сразу после трагедии я спрашивала гинеколога: как она, видя, что анестезиолог пьян, могла допустить его к работе? «Понимаете, он всегда в таком состоянии, — откровенно ответила врач. — Извините...» «Он спирт прямо в операционной пьет, — жаловались другие врачи, просившие не называть их имен. — Его уже вроде бы увольняли, но он все время возвращался».
Сейчас в Александровской районной больнице комментарии по поводу случившегося дают крайне неохотно. Как выяснилось, после этого случая анестезиолог все-таки уволился — по собственному желанию.
— Его отстранили от работы на время следствия, — сообщила заместитель главврача Александровской райбольницы Алла Гресь. — Но он написал заявление об уходе по собственному желанию. С тех пор мы с ним не связывались. Что касается самого случая, то разбираться будет прокуратура.
— Учитывая его связи, не хочется ничего комментировать, тем более прессе, — сказала одна из врачей. — Но, поверьте, это не первый случай. В больнице уже не знали, как с ним бороться. Главврач много раз предупреждал его и устно, и письменно, но все бесполезно. В последнее время анестезиолог, абсолютно не стесняясь, говорил: «Вы мне ничего не сделаете. Я здесь работал, работаю и буду работать». Врачи отказывались ходить с ним на операции, но куда денешься, если больше некому делать анестезию? И даже главврач никак не может на него воздействовать.
На днях стало известно, что уволен не только анестезиолог, но и главврач больницы. Такое решение приняли в Кировоградском областном управлении здравоохранения. Самого анестезиолога, к сожалению, найти не удалось — его телефоны отключены. В прокуратуре сообщили, что он отпущен под подписку о невыезде.
— Информация о случившемся внесена в единый реестр досудебных расследований, — сообщила пресс-секретарь прокурора Кировоградской области Наталья Алексеенко. — Врачу уже предъявили подозрение в недобросовестном исполнении профессиональных обязанностей. Ему грозит до двух лет лишения свободы.
— Я хочу довести это дело до конца, — говорит Оксана Хоменко. — Хотя бы ради Виталинки, которая так рано осталась без мамы. Сейчас она живет со мной. Мы стараемся не говорить об Ире, но племянница сама недавно сказала: «Тетя Оксана, а может, мама жива? Кажется, что она ушла по делам и вот-вот вернется домой». Я еле сдержала слезы. И вспомнила, как буквально за неделю до трагедии Ира рассказывала: «Знаешь, мне приснился такой странный сон. Будто ко мне пришел наш Виталик (брат, разбившийся в аварии) и говорит: „Ириша, я соскучился. Пойдем со мной“. Я взяла и... пошла. И сразу так хорошо стало. Как ты думаешь, что бы это значило?»
Фото ТСН