9 апреля Виктору Черномырдину — известному политику и дипломату, бывшему председателю правительства РФ и послу в Украине — исполнилось бы 75 лет
Среди всей пишущей братии, пожалуй, лучше всех знал Виктора Черномырдина заместитель редактора отдела политики «Комсомольской правды» Александр Гамов. Будучи земляками, они познакомились еще в середине семидесятых годов прошлого века, когда Виктор Степанович возглавлял Оренбургский газоперерабатывающий завод, а Александр Петрович трудился на ниве журналистики в областной партийной газете «Южный Урал»... В
Накануне дня рождения Виктора Черномырдина, которому 9 апреля нынешнего года исполнилось бы 75 лет, Александр Гамов поделился с «ФАКТАМИ» своими воспоминаниями о нем.
— Александр Петрович, скажите, а кто впервые назвал вас «черномырдоведом»?
— Думаю, что это прозвище со свойственной им иронией мне дали коллеги по «Комсомолке». Я, в общем-то, против этого не возражал. Черномырдовед так черномырдовед. С Виктором Степановичем мы познакомились еще в Оренбурге. Видимо, поэтому он меня так долго терпел. Говорил, что все прощает, как земляку. Правда, тогда наше знакомство заключалось лишь в том, что я бывал на его пресс-конференциях, пытался брать интервью, а он этого всячески избегал.
По-настоящему мы с Виктором Степановичем начали общаться после того, как в 1985 году он стал министром нефтяной и газовой промышленности СССР, а позже и премьер-министром, — продолжает Александр Гамов. — Вот тогда я всерьез начал на него «охотиться»: хотел взять первое интервью у главы правительства. Помню, когда в Казахстане проходил саммит стран СНГ, я освещал визит президента России Бориса Ельцина в Астану. В делегации был и Черномырдин. Я к нему подошел, еще раз напомнил об обещанной встрече. Виктор Степанович сказал, что, мол, когда вернемся в Москву, он встретится с американским вице-президентом Альбертом Гором и меня примет тоже. Я тогда воспринял его слова как шутку. А потом мне неожиданно позвонили и сказали, что премьер ждет. Так появилось интервью «40 минут наедине с Черномырдиным». Это была своего рода сенсация, потому что он тогда никому интервью не давал.
— Что ж он был так строг с журналистами?
— Нашего брата Виктор Степанович начал жаловать позже. Когда из премьера-хозяйственника превратился в политика, возглавил движение «Наш дом — Россия». Именно тогда с ним начал ездить журналистский пул, и я в том числе. Правда, аппарат Черномырдина всячески пытался оградить его от излишнего общения с прессой. По крайней мере на отдыхе. Как-то Виктор Степанович поехал с рабочей поездкой в Оренбургскую область, побывал в колхозе, порулил комбайном, намолотил хлеба, сел на вертолет и полетел в родной Черный Отрог. Журналистов же посадили на автобус и отправили в аэропорт. А я, зная местность, на перекладных добрался до его дома. Охрана меня худо-бедно знала и прочь не гнала. Я присел на сруб колодца, стоящего возле дома, и ждал его приезда. Поскольку мы были земляками, Черномырдин относился ко мне, скажем так, по-особому, но все время шутил, что дает интервью по блату.
— Впоследствии вы у него не только интервью брали, но и в баньке вместе парились, и за столом сиживали. Виктор Степанович был интересным рассказчиком?
— Мне было очень интересно, когда мы с ним оказывались вдвоем. Помню, однажды я нагрянул в Черный Отрог, и мы пошли прогуляться по улице. Черномырдин привел меня на берег реки Сакмары и говорит: «Видишь, Саша, этот фундамент? Он остался от того дома, где я родился. Вот это у нас была комната, здесь — сени, кухня... Знаешь, когда мне мама первый раз яичницу сделала? Когда я учился в десятом классе, а до этого все яйца сдавали в колхоз...»
А еще рассказывал как, будучи малолетним пацаном, они вместе с другом закрыли бабку в амбаре, стащили у нее пару килограммов зерна, продали на рынке, а на вырученные деньги купили... голубей. Я спросил у Черномырдина: «А первые арбузы вы пробовали со своей бахчи или с соседской?» А он мне: «Конечно, с соседской!» Тогда я возьми и пошути по поводу агитплаката его партии «Наш дом — Россия», на котором он сложил руки домиком. Говорю: теперь, мол, понятно, почему вы именно такую фотографию сделали. Вся Россия — ваш дом. А он обиделся. Сказал, что я вечно все передергиваю...
Из книги Александра Гамова «Хотели как лучше...»
«Он — тогда директор газзавода — был худым, кудрявым и курил „Беломор“. А я — нахальный и задиристый — осваивал журналистское ремесло. Всякий раз, видя мой раскрытый блокнот, Виктор Степанович хмурился. На вопросы отвечал неохотно, односложно. Да и вообще с корреспондентами был жестоковат — мог запросто „послать“... Лишь однажды мне удалось его „разговорить“. Дело было году в
1987-м, в бассейне оренбургского Дворца культуры „Газовик“, где вместе со всеми любил побарахтаться и Черномырдин. Вопрос у меня был дурацкий, что-то вроде „А как вам удается так долго держаться на плаву?“ „Надо работать не только руками, но и головой!“ — примерно так он тогда объяснил секрет своей плавучести. И почему-то глубоко нырнул...»
— У Виктора Черномырдина была очень интересная и образная речь...
— Я интересовался у ЧВС (так называли Черномырдина коллеги), откуда у него этот дар. Специально ли он готовит экспромты, которые потом становятся крылатыми фразами. А он мне ответил, что ничего не готовит, а образность речи ему досталась от мамы. Недавно я встречался с его сыновьями, и они мне говорили, что в быту Виктор Степанович никаких «перлов» не выдавал. Такой творческий порыв у него возникал в каких- то острых ситуациях — на правительственных заседаниях, во время интервью...
Помню, когда он работал Чрезвычайным и Полномочным Послом в Украине, на одной из пресс-конференций кто-то из журналистов спросил, не собирается ли Россия выплатить компенсацию украинцам, пострадавшим от сталинских репрессий. «А причем тут Россия? К Грузии обращайтесь», — отреагировал Черномырдин.
Сейчас я поднимаю свои архивы, пересматриваю расшифровки бесед с ним и понимаю, что некоторым образом обделил и своего героя, и читателя. Дело в том, что Виктор Степанович очень неодобрительно относился к тому, что я старался печатать его речь без купюр. Говорил: «Если ты все, о чем мы говорим, просто так шлепаешь, так я это вот секретарше сейчас наговорю, и она пошлет! Выправляй! Тебе в газете зарплату платят? Делай так, чтобы нормально. Не надо устраивать балаган! Зачем? Балаган ни к чему. Мы не такие!» И я что-то выправлял, что-то фильтровал... Теперь, готовя юбилейный материал, постараюсь этот пробел ликвидировать.
— А лично при вас какая-нибудь крылатая «черномырдинка» на свет появлялась?
— Как-то Виктор Степанович пригласил в Оренбург известного французского классика Мориса Дрюона, имеющего, как оказалось, оренбургские корни. Я летел с ними в самолете и наблюдал, как они беседовали и пили пиво. А потом Виктор Степанович предложил гостю повысить градус и откушать водочки. Тот отказался, сказал, что так не может. На это Черномырдин сказал: «Пиво без водки — деньги на ветер». Когда Морису Дрюону перевели эту фразу, он долго смеялся. В другой раз спутником ЧВС оказался Мстислав Ростропович, с которым они дружили. Именно тогда я впервые услышал от Виктора Степановича его знаменитую фразу: «Лучше водки хуже нет».
— Александр Петрович, а последнюю встречу с политиком помните?
— Это было месяца за два-три до его ухода (Виктор Черномырдин умер 3 ноября 2010 года. — Авт.). Виктор Степанович в то время работал в Москве спецпредставителем президента России по сотрудничеству со странами СНГ. И мы с ним тогда очень хорошо поговорили, потом было несколько небольших телефонных интервью. Жалею, что не полетел с ним в Орск на открытие хоккейного турнира. Честно говоря, не ожидал, что он так быстро уйдет.
— Черномырдин предчувствовал свою смерть?
— Он очень серьезно болел, хотя старался бодриться. Но все видели, что он тает. Когда в марте
В конце лета Виктор Степанович слетал в родное Оренбуржье. Мне кажется, что он туда отправился с одной целью — проститься с земляками. А предчувствовал или нет... Думаю, что да, хотя точно это было известно лишь ему одному. Такие вещи он, наверное, и самым близким не говорил. Конечно, его очень не хватает. Особенно трудно было первое время. Постоянно хотелось позвонить и попросить что-то прокомментировать... Знаете, как журналист я, наверное, состоялся бы и без Виктора Степановича, но все же он мне очень помог. Сейчас политиков его уровня, пожалуй, нет.
Помню, актриса Нонна Мордюкова говорила, что его обязательно на сцене показывать надо. Они очень были близки и по биографии, и по духу, и по менталитету — казак и казачка. Как-то Нонна Викторовна мне сказала, что Виктор Степанович разговаривает, как дядька из их колхоза: «Вот говорит, а сам глубоко-о-о разду-у- умывает...» Некоторые думали, что во время этих пауз он просто матерные слова пропускает, но Мордюкова с этим не соглашалась: «Нет-нет, он думает, как правильно поступить». А когда мы заговорили о том, кто бы мог сыграть Черномырдина, она сказала что это под силу лишь Богдану Ступке. Он, кстати, с ЧВС тоже дружил.
— Скажите, а еще одну книгу о Викторе Степановиче вы часом не готовите?
— Нет. Хотя книга «Хотели как лучше...» несколько раз переиздавалась и даже, говорят, стала библиографической редкостью. Сам Виктор Степанович относился к ней весьма скептически: «А я не читал, что там про меня пишут...» Хотя когда
Между прочим, я считаю Черномырдина полноценным соавтором «Хотели как лучше...». Ведь в ней не только его политический портрет, но и его душа — даже вот в этих смешных высказываниях. При их воспроизведении в первозданном виде у меня были проблемы с корректурой. Ко мне приходили и говорили: «Так вот нельзя! Это не по-русски, так не говорят, надо поправить...»
Афоризмы от Виктора Черномырдина
* В харизме надо родиться.
* Если я еврей, чего я буду стесняться? Я, правда, не еврей.
* Моя специальность и жизнь прошли в атмосфере нефти и газа.
* У меня приблизительно два сына.
* Мы с вами так будем жить, что наши дети и внуки завидовать станут.
* Я с молодых лет всегда работал первым лицом.
* Сейчас историки пытаются преподнести, что в тысяча пятьсот каком-то году что-то там было. Да не было ничего! Все это происки!
* Я никогда и нигде, по сути дела, не ошибался.
* Надо поменьше битв устраивать, да вовремя убирать.
* Я же не с луны свалился и не с кафедры марксизма-ленинизма.
* Черномырдину пришить ничего невозможно.