Днепродзержинский подросток уговорил своих ровесников убить его дедушку и бабушку, но чудом выжившие старики жалеют мальчишку: «Даже если это правда, мы его простили»
Информацией о криминальных разборках между самыми близкими людьми полны сегодня милицейские хроники — дети и внуки убивают стариков даже из-за мизерной пенсии, что уж говорить о более существенном наследстве. На Рождество в селе Новогригорьевка Днепропетровской области принесший вечерю 14-летний внучек ударил бабушку металлическим прутом по голове, чтобы забрать музыкальный центр. Старушка, получившая открытую черепно-мозговую травму, обратилась к врачам только через две недели, боясь выдать внука. Поверить в то, что их кровиночка стал преступником, родным очень трудно. Даже в нашумевшем деле «днепропетровских маньяков» родителей, выступающих на процессе в роли защитников, не убедили никакие аргументы и наглядные доказательства. Иначе, как «дети», они этих великовозрастных убийц не называют. И подобная вера вполне естественна, а кого-то она, возможно, спасает от необъективности, несправедливого приговора или навета.
Иван Иванович, 20 лет проработавший сталеваром на Днепровском металлургическом комбинате, уже более двух десятков лет на пенсии. Поэтому внучек вырос, по сути, у него на руках. Дочка в 17 лет вышла замуж за сельского парня и переехала к нему из Днепродзержинска в Павлоградский район, а когда родился Владик, дедушка Ваня поехал его нянчить, оставив жену на хозяйстве.
- Внук в садик не ходил, — родители работали, а мальчонка от меня ни на шаг, — вспоминает дед Владика Иван Иванович, — и на рыбалку вместе, и на огород. Когда какая-то работа подворачивалась в селе, тоже брал его с собой. Мы очень дружили, на маму он мог огрызнуться, а меня слушался беспрекословно. Только скажу ему: «Владик, я обижусь», и он на попятную.
Внук дедушкой гордился: на серванте у Ивана Ивановича фотография в красной обложке — копия той, что висела в свое время на заводской Доске почета. Это считалось высшей наградой для металлургов прославленной Дзержинки. Любил в детстве мальчишка играть и дедовой медалью «За трудовую доблесть», а уж рассказы его о том, как плавится в заводской печи металл, мог слушать часами. Впрочем, и бабушке было о чем рассказать: 12 лет не просто «горячего» стажа, а поистине адской работы, которую не каждый мужчина вынесет. Татьяна Ивановна была наборщиком поддонов в том же сталеплавильном цехе. Обутая в тяжелые деревянные башмаки, чтобы не обжечь ноги в лужах раскаленного металла, готовила под так называемой изложницей место для очередной плавки.
Старики души не чаяли в ушастом кареглазом малыше. А когда погиб его отец (в то время Владику исполнилось только пять лет), всю заботу о внуке взяли на себя. Хотя после возвращения в Днепродзержинск он жил вместе с мамой в однокомнатной квартире покойной прабабушки, Татьяна Ивановна почти каждый день ездила туда на другой конец города. Возила поесть, стирала, убирала, давала мальчишке на карманные расходы из своей небольшой пенсии. Ее дочь Таню вроде и нельзя назвать плохой матерью — сын одет, обут, недавно вот купила ему компьютер в кредит, чтобы не просиживал в компьютерном клубе по ночам. Но и отказаться от личной жизни ради ребенка молодая женщина не могла. К тому же особых проблем Владик не доставлял. После девятого класса пошел учиться в ПТУ на прокатчика, чтобы, как дед, работать на Дзержинке, ходил на подготовительные курсы в техникум.
- Единственное, что меня беспокоило, — вздыхает Иван Иванович, — то, что беззащитный он какой-то, бесхребетный. То в школе побьют, то на улице мальчишки что-то отберут. Трое одноклассников вообще ему прохода не давали, заставляли уроки вместе с ними прогуливать, а он, видно, стеснялся свою слабость показать…
- С тех пор и пошло: внук то и дело заводил разговор на квартирные темы, — хмурится Иван Иванович. — То однокомнатную предлагал продать, а в этой жить всем вместе, то еще какие-то варианты придумывал. Этот новый друг жил с мамой в Днепропетровске, а сюда приезжал к отцу. Но, насколько мне известно, ночевал он не у папы, а в основном у нашего внука. Думаю, именно он внушал Владику эти мысли. Нам теперь рассказывают, будто внук хотел крутую иномарку купить, вот и замыслил недоброе. Но какая там иномарка! Он и речи никогда о машине не заводил, да и лишнего ни у нас, ни у матери сроду не требовал. Я сразу почувствовал, что этот дружок до добра не доведет: когда Владик попросил отпустить его в Днепропетровск — они якобы на работу с Толей устроятся — категорически запретил ехать.
… Сообщение о том, что на Комсомольском проспекте совершено нападение на хозяев квартиры, поступило в службу «02» около часа ночи. Женщина, назвавшая по телефону адрес, сразу потеряла сознание, но дверь в квартиру оказалась открытой, и сотрудники Заводского райотдела милиции увидели в прихожей окровавленные тела двух пожилых людей. Оперативники и вызвали на место происшествия скорую помощь.
- Поскольку пострадавшие не могли говорить (у мужчины были ножевые ранения в сердце и печень, а у женщины — в грудь), мы начали по горячим следам искать преступников, — рассказывает начальник Заводского райотдела милиции города Днепродзержинска Игорь Шаран. — Вскоре выяснили, что хозяев часто навещал 17-летний внук, которого ни ночью, ни утром найти не удалось. На пятый день в одном из притонов задержали троих друзей, в том числе и Влада, которые отпираться не стали, — сразу во всем признались. Причем рассказывали о случившемся спокойно, без эмоций. И это было самое страшное.
- Супругов, скорее всего, спасло то, что при ударе в бедро Татьяны Ивановны нож в руке преступника сломался, — высказывает предположение начальник криминальной милиции по делам несовершеннолетних Заводского райотдела милиции Днепродзержинска Ольга Легостаева. — Но 72-летняя женщина и ее 71-летний муж были в очень тяжелом состоянии: у мужчины — 17 ножевых ранений, в том числе в печень, сердце, спину, у женщины — глубокие раны груди, рук, бедра, шеи. Городское управление милиции возбудило по данному факту уголовное дело по статье «Нанесение тяжких телесных повреждений», но это, по сути, было убийством, просто не доведенным до конца по независящим от убийц обстоятельствам. 16-летний Анатолий и 12-летний Дима (имена изменены. — Авт. ) утверждали, что на преступление их уговорил внук пострадавших Владислав, пообещав деньги после продажи квартиры. Сам же Владик вел себя странно. Улыбался и твердил: «Я хотел жить, как человек, а не так, как бомж».
Звонок в дверь их квартиры раздался около часа ночи, когда супруги уже спали. Первым проснулся Иван Иванович и пошел открывать. Он был уверен, что это внук, тот частенько приходил из компьютерного клуба заполночь. Однако на всякий случай спросил: «Владик, это ты?»
- Меня насторожило, что он не сразу ответил, — сокрушается Иван Иванович. — На мой вопрос: «Ты один?» — тоже какое-то время молчал. Я уверен, эти ребята заставили внука позвонить в нашу дверь, угрожали ему ножом. Но он у нас трусоватый, сказал, как ему велели. И только я открыл дверь, в квартиру ворвался тот самый Толя — я сразу его узнал — и ударил меня ножом четыре раза: сначала в печень, потом в сердце. Он меня намного выше, поэтому бил сверху. Когда я попытался от него уйти вглубь квартиры, догнал и стал бить в спину. Тут выбежала жена, и он переключился на нее. Наверное, это меня и спасло.
- За что, за что?! — причитает Татьяна Ивановна, показывая покрытые шрамами руки. — Мы же этого мальчика у себя в доме принимали, кормили, сочувствовали ему! Когда я, услышав стоны мужа, выбежала в прихожую, картину увидела страшную: Ваня скрючился на пороге спальни, а парень, лицо которого закрывали свисающие волосы, продолжал бить его ножом. Белая пижама мужа была вся красная от крови. На мой крик этот парень обернулся, пригнул мою голову одной рукой вниз, а другой стал уже меня колоть длинным лезвием в живот. К счастью, я успела загородиться руками, но он и грудь мне разрезал, и бедро. Бил, пока нож не сломался. Весь в черном, руки в крови, глаза горят — более страшной картины я за всю свою жизнь не видела. Когда упала на пол, он выскочил из квартиры. Видно, решил, что мы уже отдали Богу душу. Следователь потом рассказал мне, что за дверью якобы еще и Владик стоял, и 12-летний Дима, но я их не видела.
Когда Иван Иванович очнулся, в прихожей никого не было, а на пороге комнаты в луже крови лежала жена. С трудом дополз до телефона, но набрать номер не хватило сил. Из ран на животе кровь так и хлестала, однако он сумел дотянуться до жены, а когда она застонала, попросил: «Мамочка, попробуй вызвать «скорую», я не могу»…
За три месяца до этого Татьяна Ивановна перенесла обширный инфаркт, врачи еле ее выходили. Больше всего в ту минуту она боялась, чтобы сердце опять не подвело. Дважды набирала телефон милиции, а когда там раздавалось «слушаю», теряла сознание. На третий раз успела-таки назвать адрес. Последнее, что запомнила: ее мужа выносят из квартиры на одеяле, а женщина в белом халате говорит: «Быстрее, мужчина очень тяжелый».
Когда через две недели их выписывали из больницы, врач едва не расплакался: «Честно скажу, мало шансов было вашего дедушку спасти, удары-то профессиональные». Впрочем, они это и сейчас чувствуют: у Татьяны Ивановны правая рука не действует, даже чашку удержать не может, у Ивана Ивановича на левой руке пальцы не сгибаются, и печень все время болит (врач три часа собирал ее буквально по кусочкам). Поэтому супруги уверены: их хотели убить, иначе нападавший не смог бы орудовать столь изуверски и хладнокровно.
Так кто же кого толкнул на это страшное преступление? Ответ на данный вопрос в ходе следствия все время варьируется. Еще в отделении милиции, сразу после задержания, Влад взял на себя роль организатора: хотел, мол, продать квартиру и пожить по-человечески, вот и подговорил друзей. Анатолий и малолетка Дима тоже все валили на Владика: не согласись мы, он нашел бы кого-то другого… Но в том-то и дело, что Владислав от дедушки знал: по наследству квартира достанется не ему, а маме, а та вряд ли станет ее продавать. К тому же после разговоров с внуком Иван Иванович почти согласился на продажу дочкиной однокомнатной — на их семью вполне хватило бы и этой трехкомнатной. То есть убийство стариков не имело для него никакого смысла. Зато 16-летний Толя, который сразу заинтересовался излишками жилплощади этой семьи, в силу своего возраста и некоторых особенностей личности вряд ли ориентировался во всех этих тонкостях. Скорее всего, получив над более бесхарактерным другом определенную власть, Толя стремился поскорее извлечь из этого хоть какую-то пользу для себя.
- Он в первый же свой приход в наш дом как-то очень пренебрежительно о Владике отозвался: он у вас слабак, сам себя защитить не может, — сетует Иван Иванович. — Я уже тогда почувствовал, что от этого парня исходит какая-то угроза. Видно, все время подначивал внука, а ведь мальчишкам в этом возрасте очень хочется выглядеть в глазах друзей героем. О том, что именно Толя был инициатором этого преступления, говорит и еще один факт: на второй день после нападения на нас он привез внука в Днепропетровск к своей маме и попросил ее помочь с продажей квартиры «покойных» бабушки и дедушки Владика. То есть во всем, начиная от расправы над нами, именно он проявлял инициативу. Конечно, следователи и психологи должны точно установить, кто был организатором, но я уверен: не Владик. А то, что он наговорил при задержании, тоже можно объяснить. Друзья, предчувствуя расплату, пять дней договаривались и распределяли роли, естественно, самому слабохарактерному предстояло стать виноватым.
Адвокат Владислава Олег Сластенов после встречи со своим подзащитным тоже уверен — не ему принадлежала в этом преступлении решающая роль.
- Он неагрессивный, спокойный парень, — констатирует Олег Игоревич. — Рассказывал мне, что даже под дверью просил: «Может, не будем?» На что Толя ответил: «Раз пришли — звони!»
Обвиняемые в этом преступлении проходят сегодня психиатрическую экспертизу, а его жертвы, собравшись с силами, возят из Днепродзержинска в Днепропетровск передачи для своего Владика.
- Мы на все готовы, только бы его защитить, — плачет Татьяна Ивановна. — Не верим, что он мог послать к нам убийц. Но даже если это правда, мы его уже простили. Какой ни есть, а наш, родной…